Она с трудом сглотнула и склонилась к нему, а он водил пальцами вокруг ее сосков, замедляя движение по мере приближения к центру. Он по очереди касался их и зажимал каждый сосок между пальцами.

– Алексис, – сказала она, задыхаясь.

– Скажи, чего ты хочешь.

– Тебя. Я хочу тебя.

Он усмехнулся, довольный, что она наконец ответила на его вызов.

– Но как я возьму тебя и где?

Керри нервно вздрогнула. Она должна ему сказать. Она осторожно повернулась и неуверенно посмотрела на него, не зная, как он отнесется к этому. Обняв, ока прижалась к его широкой груди, а его руки послушно обхватили ее за талию.

– В чем дело, Керри? Что тебя беспокоит?

В глазах Алексиса она видела страсть, глубокую и таинственную, как океан.

– Где, Керри, и как? – услышала она до ужаса спокойный голос. – Если хочешь, можно поступить как все и заняться любовью в спальне. Или ты хочешь, чтобы я взял тебя на этом прекрасном итальянском ковре, украшенном райскими птицами?

Керри посмотрела на ковер. Она трепетала от желания уже во время обеда, не зная, что на нее нашло. Она была испугана и возбуждена сильнее, чем в самых диких своих фантазиях. Но она была и обижена. Обижена тем, что два человека, которых она любит больше всего, так с ней обращаются.

– Это… Я не знаю как…

Она посмотрела на него, ожидая помощи.

– Как? Что? К чему это ты ведешь?.. – Он нахмурился, взяв ее за подбородок. Его глаза были почти серьезными. – Ты пытаешься сказать мне, что я о тебе думаю? – Он нежно поцеловал ее. – Я не верю, что ты фригидна, и докажу тебе это.

Он снова поцеловал ее, и она ответила ему с дикой страстью, схватив его за волосы, запрокинув ему голову и проникнув языком в его рот. Ее глаза были плотно закрыты, он испытывал восторг от ее стонов.

– И, безусловно, не лесбиянка, судя по тому, как ты отвечаешь на мои поцелуи.

– Я не фригидна и не лесбиянка. Я девственница, болван. – Она увидела удивление в его глазах, а потом теплоту и продолжила свое объяснение:

– В общем… Просто до этого никогда не доходило. Мысль о сексе всегда казалась мне…

– Это выглядит вызывающе. Я думаю, райские птицы – это подходящее место, чтобы лишить тебя девственности, моя любимая.

Он быстрым движением поднял ее и бережно положил на ковер. Засунув пальцы в ее трусики, сорвал их с нее.

Она была полностью обнаженной. На ее счастье, в комнате была тень, которую отбрасывали жалюзи, закрывающие вечернее солнце.

Он смотрел на нее, и на его сильно загоревшей щеке подрагивал мускул.

– Разденься, – сказала она, когда он встал на колени, но он покачал головой.

– Не раньше, чем закончу с тобой, – ответил он, раздвигая руками ее дрожащие ноги.

– Я думала, это обычно начинается с поцелуев, – сказала она, дыша все чаще по мере того, как он наклонялся все ближе к ней.

Он приподнял голову.

– Да, но никто не сказал, куда можно целовать.

Керри была вся в поту, щеки ее горели, кровь прилила к лицу, когда он целовал все ее тело. Она даже не помнила, как он снял с себя одежду.

– Это должно быть немного больно, – сказал он. – Я буду осторожен, но я не святой.

Она закрыла глаза, не удивляясь, как такое может войти в нее. Но мысль об этом ее возбудила. Почувствовав, как он входит в нее, она увидела, что он закусил губу, неуклонно продвигаясь к цели. Он хотел, чтобы они как можно быстрее соединились, и был так ласков, так нежен.

Ей никогда не приходилось читать об этом. Была непривычная тяжесть, напряжение и боль в мышцах, к которым она не привыкла. Понемногу двигаясь, она облегчала ему движение вперед.

Она увидела, что он нахмурился, над его бровью выступили капельки пота. «О черт! – злорадно подумала она. – Он боится сделать мне больно!» Схватив его за ягодицы, она сделала движение навстречу ему, одновременно обхватив его ногами. У нее перехватило дыхание. Проклятие! Это в самом деле больно!

Проникнув в нее глубоко, он открыл глаза и чуть сдвинул брови. Она никогда не упускала возможности преподнести ему сюрприз.

– Думал, тебе удастся избежать ответственности? А ты был прав. Это больно.

Он поцеловал ее и проворчал, качая головой:

– Так тебе и надо. Я все делал осторожно.

– Осторожно! Нам пришлось бы ждать тебя до Рождества.

Она засмеялась и чуть не задохнулась, потому что он вышел и вошел в нее полностью. Это был хороший способ завладеть ее вниманием.

– Пожалуй, я бы предпочла, чтобы это произошло так.

С этой минуты они перестали разговаривать и дразнить друг друга. С каждым движением его мускулистого тела Керри чувствовала нарастающее возбуждение. В экстазе она так громко выкрикивала его имя и сжимала его так сильно, что он был вынужден разрядиться в нее, не в состоянии выдержать больше ни секунды.

Алексис посмотрел на Керри, спавшую на ковре. Это превзошло все его ожидания. Так он еще никогда не занимался любовью с женщиной, а к тому же с девственницей. Она была чистым белоснежным цветком, раскрывшимся из бутона прямо на его глазах.

Он поверил, что она спала со всеми этими молодыми людьми в Лондоне, потому что она была так красива, а такие красивые цветы обычно собирают нераспустившимися.

Хорошо, что она сказала ему о своей невинности: он, по крайней мере, делал все немного медленнее. Алексис улыбнулся, вспомнив, как она привлекла его к себе, чтобы он преодолел последнее препятствие, и почувствовал, что она полностью отдалась ему. Он всегда будет бережно хранить эти воспоминания.

Она была бы удивлена, если бы могла прочесть мысли Алексиса во время обеда. Он безумно ревновал ее к человеку по имени Питер. Черт возьми, он едва сдерживался и чуть не пришел в ярость, чувствуя себя глубоко уязвленным. Теперь он был первым и всегда будет первым: она не сможет отдать свою девственность никакому другому мужчине.

Керри пошевелилась, ее миндалевидные глаза медленно открылись. Она вздрогнула. В комнате стало прохладнее из-за усилившегося вечернего бриза. Она смущенно посмотрела на Алексиса из-под ресниц и мило улыбнулась.

– Почему ты улыбаешься? Ты счастлива?

Она не ответила ему. Она вся дрожала, она жаждала еще раз принять участие в любовном акте.