Ива немного помолчала, осматривая обстановку, которая заметно отличалась от ее собственной квартиры хотя бы тем, что вместо линолеума, лежал паркет, а мебель была новой.

– Я смотрю, контора не поскупилась… – хмыкнула она и, обернувшись на Хендриха, добавила: – Ты был уже на допросе Венглера?

В ответ он лишь застонал и закатил глаза:

– Ива, ты сегодня умерла и воскресла, и спрашиваешь про какого-то психопата? Нет, я не был еще у Венглера, с ним я поговорю позже, но не сегодня. Никуда не денется теперь этот Венглер.

Ива лишь покачала головой, на что Хендрих подошел к ней и обхватил ее голову своими руками, заглянув в глаза, доверительно произнес:

– Ива, на сегодня с тебя хватит. Ты и так много сделала. Я боялся, Ива… Я боялся, что ты никогда не вернешься в тело. Мейер права: ты могла бы навсегда остаться просто энергией и что бы я тогда делал?

Ива немного виновато улыбнулась ему и мягко обвила его шею руками, прижимаясь к нему и утыкаясь носом в теплую шею. Хендрих крепко сжал ее в объятьях и поцеловал в висок.

– Тебе надо отдохнуть, лисичка. Очень хорошо выспаться, я почему-то уверен, что обряд этот для тебя не пройдет бесследно, я о нем слышал, но никогда не видел. Ты сделала, что было нужно и, смотри-ка, действительно к исходу дня добыла нам Венглера, – он улыбнулся, слегка качнув головой в сторону темного окна.

Часы на стене исправно показывали начало седьмого. Ива лишь слабо улыбнулась и прошептала:

– Спасибо.

–За что? – сначала не понял Хендрих, а затем, будто бы догадавшись, произнес: – Я не знаю, откуда у тебя взялось, что я невыносимый деспот, может, когда-то я, вправду, перегнул палку и оставил такое впечатление, но я, Ива, на твоей стороне. Был и всегда буду.

Ива лишь покивала, высвобождаясь из его объятий и по-хозяйски отправилась на поиски кухни и чего-нибудь съестного: травы Элис следовало пить после еды, а у нее с самого утра в желудке не было ничего, кроме пирожка из булочной Гонсале. Удивительно, но наставница из Академии описывала последствия Обряда Отторжения как что-то невыносимое, когда как Ива не ощущала ничего, кроме голода.

«Думаю, я еще обязательно встречусь с последствиями моего сегодняшнего… Действа, – подумалось ей, когда она поставила разогреваться курицу в микроволновку: – Не зря же это считается одним из опаснейших ритуалов, он еще меня догонит».

Ужинала Ива в полном одиночестве, потому как Хендрих уже успел уйти обратно на работу. Спать ей не хотелось, даже не смотря на плотный ужин, а потому Ива решила получше осмотреть временное жилище Хендриха. О том, что контора явно для него расстаралась говорило буквально все: под ногами не скрипел блестящий на свету паркет, обивка небольшого дивана, стоящего лицом к окну, тоже говорила о том, что на нем еще никто не сидел. У дивана был постелен небольшой коврик темно-коричневого цвета с длинным глубоким ворсом, справа высился узкий книжный шкаф из светлой породы дерева, но на его полках не стояло ничего, кроме книжки по автомеханике. Журнальный столик напротив венчала скульптура бонсай, а рядом лежали пара журналов про телепорты и что-то из желтых газетенок про звезд.

– Вау, у него есть джакузи, – прокомментировала Ива, заглянув в ванную комнату и рассматривая чистый белый кафель и новую сантехнику: – Даже с массажем встроенным, – хмыкнула она, разглядывая джакузи: – Интересно, часто ли им вообще кто-то пользовался?

Она плавно перенеслась в коридор, где был раздвижной шкаф-купе без одежды. Но с миллионом вешалок и шкафом для обуви. Невольно она даже сравнила свою крохотную квартирку-студию с этим место и грустно улыбнулась: она не питала иллюзий о том, что Хендриху, ставшему лицом начальствующим, выделят лачугу у порта, но и подобные удобства она тоже не ожидала увидеть.

– Да уж, такую бы красотку я хотела себе на кухню, – любовно отозвалась Ива, кончиками пальцев поглаживая блестящую металлическую поверхность рожковой кофемашины, на которую она могла только облизываться: уж слишком кусался ее ценник. Да и вся кухня была словно бы с картинки.

– Ну, тут у меня не было никаких сомнений, – хмыкнула она, расстилая двуспальную кровать: – Его светлейшество изволит спать только на лучшем.

На этих словах она хихикнула, забираясь под одеяло и сворачиваясь в комочек. Здесь, в отличии от ее квартиры, было совсем тихо: даже шагов соседей сверху не слышно, а с балкона совсем не тянуло холодным воздухом с улицы. Проснулась Ива от того, что у нее затекла правая рука и от того, что стало жарко: она попыталась перевернуться на спину, но уткнулась лишь в теплого Хендриха, который всем телом навалился на нее, сгребая под себя в охапку. Аккуратно выбравшись из его объятий, она перевернулась на правый бок и уткнулась лбом в его руку, снова засыпая. Утро же выдалось ранним: на часах еще не было и восьми, как глаза Ивы широко распахнулись, а во всем теле ощущалась ломота и боль: последствия Обряда Отторжения все-таки ее настигли. Ива едва сдержалась, чтобы не застонать, потому как казалось будто бы все ее тело – один большой синяк.

– Ух, началось… – только и смогла выдохнуть она, с трудом поднимаясь с кровати и следуя в ванну, по пути наблюдая за тем, как Хендрих наколдовал на кухне оладьи и сейчас колдует над кофемашиной.

– Мне тоже кофе без сахара… – произнесла она негромко и добавила: – Доброе утро.

– Конечно, лисенок, – улыбнулся он, – и тебе тоже с добрым утром.

– Твой кофе, – он поставил перед Ивой чашку американо, на которой еще были остатки от крема и подвинул поближе оладьи, усаживаясь напротив.

– Боже, Хендрих, ты не мужчина, а мечта, – улыбнулась Ива, отрезая от оладушка кусочек, и добавила.

– Наконец-то я слышу признание. – он хитро улыбнулся, отпивая свой кофе и тоже принимаясь за оладьи. – Боюсь, нам снова придется немного пойти против твоего начальства. Венглер отказывается давать дальнейшие показания, если на допросе не будешь присутствовать ты.

– Ему так это важно? – удивленно спросила Ива, на что Хендрих пожал плечами и произнес:

– Его все равно ждет вышка, так что можно исполнить последнюю волю.

– Что ж, его право, – философски заметила Ива и спросила: – Когда идем?

Хендрих едва сдержался, чтобы спрятать улыбку, но все-таки с легким смешком в голосе ответил:

– Сегодня в двенадцать начнем.

Ива бросила взгляд на часы: они показывали начало девятого и произнесла:

– Мне нужно вернуться домой. Мне здесь у тебя нравится, но я бы хотела сменить этот казённый наряд на свою привычную одежду.

– Не беспокойся. Я выбрал из твоего гардероба часть вещей сам и оставил в пакете в коридоре. Там есть все, что тебе понадобится… Что?

Он столкнулся со странным взглядом Ивы, а затем она вздохнула и покачала головой, на что Хендрих лишь закатил глаза и произнес с лёгкой иронией:

– Ива, ну что я никогда не видел женский гардероб? Тем более твой удивительно минималистичный и аккуратный. Я там еще из ванной прихватил кое-что, думаю, ты этим пользуешься и тебе понадобится…

– Интересно, что же ты прихватил из ванной? – Ива усмехнулась и отправила в коридор, где лежал небольшой пакет с вещами.

Хендрих аккуратно сложил в пакет ее нижнее белье, джинсы и теплый свитер, а проверив шкаф, она обнаружила там курку и шапку с шарфом. В качестве обуви стояли ее весенние тонкие сапоги из замши.

– Когда закончим, то пойдем и купим тебе зимнюю обувь. Эта слишком тонкая, ты можешь простудиться, – заметил он из-за спины.

– Какой заботливый, – усмехнулась она, на что Хендрих многозначительно хмыкнул.

Ива лишь улыбнулась на его слова и проследовала в ванную, заявив, что ей нужно полежать в горячей воде, чтобы хоть немного помочь телу, напоминавшему один большой синяк. Лежа в пенной ванне, она невольно прикрыла глаза от удовольствия, почему-то ловя себя на мысли о том, что, наверное, она, все-таки, и вправду была слепа и слишком строга по отношению к Хендриху и не замечала очевидного. Он заботлив и нежен с ней, что еще можно желать? Конечно, его самовлюбленные замашки она не могла не замечать, но у каждого есть свой недостаток. Смущало только одно: его желание усадить ее на теплое место и подальше всякого рода загадок и поисков убийц. Это Иве не нравилось больше всего, потому как с самого первого года обучения в Академии она уяснила одну простую истину: как только ментальная ведьма перестает пользоваться своими природными способностями и никак их не применяет, то она тут же деградирует и чахнет. В этом был весь минус их будущего с Хендрихом.