Еще один поворот, и лес внезапно изменился: встали стеной хвощи и папоротник, заблестел в траве черный вороний глаз. Испугалась инфанта.

Смотрит – впереди пятнистый ствол платана и круглый дом под остроконечной крышей. На черной стене – медные с прозеленью витые буквы, вензель «М. Г.». Окна закрыты ставнями, а двери не видно вовсе. Странно. Инфанта обошла дом кругом, но никаких дверей не нашла.

«Как же быть?» – подумала она и решительно постучала в глухую стену.

Дверь немедленно проявилась, будто была всегда: латунные петли, тяжелая ручка в форме лягушачьей лапки, глазок-восьмигранник и медный колокольчик.

Инфанта позвонила в колокольчик и схватилась за лягушачью лапку-ручку. Дверь открылась.

На пороге сидела большая серо-зеленая жаба и сонно моргала.

– Откуда и по какому вопросу? – спросила жаба, немного подумав.

– Ищу колдунью Миртильду, – тихо пробормотала Челеста.

– Кто такая, зачем пожаловала? – В дверном проеме появилась сама Миртильда. – Говори скорее, из двери дует.

Поднять голову было страшновато, поэтому Челеста уставилась на черные бархатные шлепанцы с золотым кантом и полы темно-зеленого вышитого халата. Мотылек на халате шевелил усиками и смотрел на нее снисходительно.

– Из замка Нуар, Челеста младшая, Норма. Инфанта, – прошептала она быстро-быстро, перепутав порядок имен и забыв правила церемонного приветствия. Достала из сумки пакет с шоколадными печеньями и протянула Миртильде.

– Вот, – сказала она, – это вам.

Бывают моменты, когда нужно быть воспитанной и вежливой, а слова так коварны, исчезают как раз тогда, когда больше всего нужны. Но головокружительный запах шоколадного печенья чувствовался даже сквозь закрытый пакет и впечатление на хозяйку дома произвел.

– Премного благодарна, милая, – чинно ответила Миртильда, взяла пакет и тут же недовольно пробурчала: – Редко кто о подарках-то подумает. Каждый норовит про свою беду рассказать да выпросить колдовства. Я по доброте душевной соглашаюсь, но заклятья получаются хрупкие, если душа не развернулась. Ну, с какой нуждой пришла? Девушка ты симпатичная, румяная.

«Еще бы не румяная», – подумала Челеста, чувствуя, как пылают щеки.

– Мне… Ну мне. Нужна ваша помощь! – выпалила она на одном дыхании. – Скоро новогодний бал, тысяча гостей, танцы! Приедет один королевский егерь… но это неважно. То есть наоборот. Боюсь ехать. Мне очень-очень нужно там быть. Сестра сказала, вы можете подарить, то есть дать, ну то есть можно у вас попросить побольше уверенности?.. И чтобы ноги не заплетались? Будут танцы. А я ужасно неловкая.

Слова вернулись, сбились в кучу, дрожа от нетерпения, и никак не могли выстроиться в правильном порядке.

Миртильда взглянула на Челесту, заметила толстые пластиковые ботинки в дырочку, подумала, что уж она-то, Миртильда, иначе воспитана, ни разу в жизни не надела уродливые туфли, упаси болотный демон от такого позора. Нынешние девицы за уверенностью к волшебнице бегут, нет чтобы сперва голову расчесать, умыться, лаковые туфли надеть. Нет, все хотят без труда получить, силой магии.

Но вслух сказала: «Ну что же. Заходи».

И колдунья с инфантой скрылись в доме, а дверь вмиг захлопнулась и пропала, будто ее и не было.

«Ничего себе как классно», – думала Челеста, разглядывая дом Миртильды изнутри: кухня-гостиная, стены красные в черный горох, посередине длинный стол, в углу очаг. В высоком изумрудно-зеленом серванте за стеклянными дверцами прятался целый кукольный дом: куклы – девочки в старинных платьях и мальчики в матросках – сидели вокруг чайного стола, на белой скатерти были расставлены крошечные голубые чашки с блюдцами, сахарница и чайник.

Большой черный комод и деревянный буфет теснились, толкая друг друга, как непослушные дети, отчего медная посуда и стеклянные колбы, запертые на полках, тихонько позвякивали. Инфанта разглядела разноцветные банки с этикетками, стеклянные реторты и фарфоровую голову эльфа-полынника с ветвистыми рогами. На зеленых рогах болтались разноцветные браслеты и кольца, так что эльф выглядел нарядно.

Колдунья засунула пакет с подаренными печеньями в буфет на самую верхнюю полку и закрыла дверцу на ключ. Жаба медленно прошлепала в угол, заняла место на низеньком, болотного цвета кресле рядом с трехглазым плюшевым медведем, вздохнула и задремала.

С высокой этажерки спускались длинные зеленые плети крестовника, в клетке переминался с ноги на ногу черный дрозд с ярко-желтым клювом.

– Красивый птиц, – сказала Челеста. Дрозд посмотрел на нее искоса, запрокинул голову и свистнул щеглом.

– Купила на весенней ярмарке, – сказала Миртильда, – говорили, черные дрозды знают какую-то тайну. Никогда не верь ярмарочным торговцам, милая. Ничего он не знает, паршивец. Знает только скакать весь день, дразнить жабу Мадам Жоржет и есть за трех кур. Но я к нему привязалась, он забавный. Воображала, всегда собой доволен. Учись.

– Я же и хочу, не получается никак, – грустно сказала Челеста. – Ах, как у вас красиво! Особенно кукольная посуда.

Миртильда довольно хмыкнула, взглянула в огромное старинное зеркало в золотой потертой раме, поправила кудри, улыбнулась себе и села за стол.

– Начнем с азбуки уверенности, милая, – сказала колдунья, нахмурилась и постучала костяшками пальцев по столу. – Не стой как истукан, садись.

Челеста подвинула тяжелый дубовый стул и села на самый краешек.

– Итак, три первых шага. Голову помыть, волосы расчесать. Это раз.

– Это же два шага?

– Считается за один. Первый шаг – голова. Второй – туфли. Что это за ужас у тебя на ногах? Если бы я не носила красивые туфли, не знаю, куда бы сбежала моя уверенность. Хлопнет дверью, а потом ищи-свищи. Повтори.

– Голова – раз, туфли – два, – пробормотала инфанта.

– Тайна – три.

– Не поняла, – честно призналась Челеста. – Какая тайна? У меня вроде нет.

– Пф-ф. У девушки должна быть тайна. Колечко с секретом, личный дневник, кулон с инициалами. Маленькие тайны приносят уверенность. Ясно?

Инфанта послушно кивнула.

– Зелье тебе сварю из горьких слез, волшебного порошка и крепкой настойки черных мухоморов. Иногда добавляю в утренний кофе пару капель – вкус совершенно другой и сразу плюс сто к самооценке, ну да у меня она и так в порядке, слава трясине.

Миртильда достала из буфета высокую склянку с надписью «Лакримоза. Горькие слезы, дев., 50 мл» и поставила ее на стол. Взяла с открытой полки потертую жестянку из-под какао, сняла кособокую крышку с картинкой – девочка на качелях – и заглянула внутрь. В жестянке оказался сладко пахнущий коричневый порошок.

– А это что такое? – спросила Челеста.

– Секретный ингредиент, – рассеянно ответила колдунья, – леший его разберет, что там перетерто. Сплетни, пересуды, жареные каштаны, такое.

– Вуаляшечки, – сказала Миртильда и достала из буфета драгоценную настойку.

Основательная банка черного стекла с притертой крышкой, к горлышку привязан картонный ярлычок с надписью «Сила черного мухомора». Колдунья открыла пузырек, и запахло настоящим волшебством – так пахнет в примерочных, на опушке грибного леса, перед важным свиданием. Воздух в гостиной нагрелся и задрожал.

Миртильда поставила котел на огонь и взяла в руки черную куриную лапу с когтями.

– Шумовка, – сказала она удовлетворенно и постучала лапой по краю котла. – Лучшая моя шумовка за последние сто лет. Огнеупорный пластик! Купила по акции.

Стоит на огне черный котел, кипит вода, булькает варево, плывут по дому необъяснимые чувства, щемит сердце, волнуется инфанта. Краснеет, бледнеет, рвет салфетки, ломает пальцы. Нашла на столе карандаш – сломала и карандаш.