Похоже, ему нравилось задавать каверзные, на его юный взгляд, вопросы старшим.

Прайд лишь усмехнулся, вспомнив, что несколько лет назад пришел к учителю с подобным вопросом.

– Всё потому, что он слишком занят, Неваль. У него нет времени спускаться к младшим детям – он должен контролировать не только Рай, но и Реальность, где живут старшие братья. Именно поэтому он и послал стражей.

– Скажи: Реальность… она большая? – не успокаивался Неваль.

– Бесконечная. Когда придет День Перехода, большинство из вас отправятся в Реальность и постигнут великую милость Всевидящего, – заученно ответил Прайд.

На самом деле он и сам не переставал задаваться вопросом о том, какая она – Реальность, в которой живет их отец в окружении старших братьев. Прайду она представлялась красочным местом, наполненным добротой Всевидящего, где каждому из парней позволено реализовать свои математические таланты и совершить Большое открытие. Как тут не задуматься о выборе: остаться в Раю или отправиться в Реальность! В Раю он чувствовал себя комфортно, окруженный заботой учителей и любовью друзей. Рай – простое и надежное место, где всегда безопасно. Реальность же грозила изменением привычного уклада жизни и манила возможностью лично встретиться со Всевидящим и получить доступ к высшему знанию математики. Прайд ощущал мистический страх перед неизвестностью и новыми вызовами, которые предстояло преодолеть, и всё чаще задавался вопросом: а действительно ли ему так необходима встреча со Всевидящим?

Высоко в небе послышался мелодичный перезвон.

– Ужин! – крикнул во всё горло кто-то из учеников, и пляж наполнился гамом голосов.

– Кто последний, тот танцует! – закричали парни в задних рядах, находившихся ближе всего к выходу с косы.

В следующее мгновение толпа, окружавшая Прайда, вздрогнула, пришла в хаотичное движение и растаяла.

– Э-ге-гей! – закричал Алан вслед убегающим ученикам и, сунув два пальца в рот, пронзительно засвистел.

– Во чешут! – глядя на мелькавшие белые детские пятки, с завистью произнес Сани.

– Да уж… Подумать только, два года назад мы так же носились! – мечтательно произнес Прайд.

– Время в Раю летит незаметно, – процитировал Алан одну из расхожих мудростей Всевидящего. – Через месяц у нас День Перехода. Прайд, ты должен сделать выбор. Если не захочешь остаться, то это сделает кто-то из нас, ведь мы следующие по успеваемости после тебя.

Прайд взглянул в зеленые глаза друга и покачал головой.

– Знаю, парни, знаю… но от того, что вы погоняете, легче не становится… Пойдемте лучше ужинать. Как говорят учителя, утро вечера не длиннее.

– Пойдем, – согласился Сани, отошел на несколько шагов и, закричав: «Кто последний, тот танцует!», со всех ног бросился в сторону школы.

– Ну нет! Что за детские забавы, Сани? Я не буду в это играть! – крикнул ему вслед Алан, взглянул на Прайда и, заметив в глазах друга хитроватый блеск, взмолился:

– Пожалуйста, только не это! Прайд, ты же почти учитель! Я не хочу носиться, как какой-то угорелый малолетка!

– Как знаешь, друг, – ухмыльнулся Прайд и кинулся вперед.

3

Как и следовало ожидать, до школы Алан добежал последним. Вспотевший, тяжело дыша, он ввалился в комнату и укоризненно взглянул на друзей, но это их нисколько не смутило.

– Чего смотришь, танцуй! – потребовал Сани, едва сдерживая хохот. – Иначе твой ужин станет нашим.

Алан перевел взгляд на Прайда. Тот лишь пожал плечами: обычай меж учеников превыше всего.

– Ладно-ладно, – недовольно пробубнил Алан, – что хоть на ужин дают?

– Парни сказали, курицу.

– Курицу!

Алан улыбнулся во все двадцать четыре зуба – курицу он любил.

Неуклюже исполнив несколько па из ритуального школьного танца, он плюхнулся на свою кровать и, приложив ладонь к небольшому красному кругу на стене, произнес:

– Курица – это здорово!

Прайд и Сани последовали примеру друга, и на месте красных кругов возникли неглубокие ниши с тарелками. В воздухе разнесся аромат жареного мяса. Парни вскочили с кроватей, скрестили на груди сжатые в кулаки руки и произнесли:

– Хвала Всевидящему!

Слегка поклонившись, они забрали тарелки и собрались у стола – толстой отполированной каменной плиты, покоившейся посреди комнаты на приземистой каменной ножке.

– Когда на ужин у нас курица, я каждый раз думаю: как здорово было бы завести кур в Раю! – произнес Алан и, приподняв зажаренный до хрустящей корочки тонкий длинный куриный хвост, с аппетитом обнюхал его. – Объедение!

– Тогда куры съедят посадки наших грибов, – возразил Прайд. – Посмотри, какие у них острые зубы!

– Да и когти на лапах не меньше. Возможно, живые они крайне опасны, – добавил Сани, приподняв задние лапы. – Представь: такая курица с дерева на тебя прыгнет и загрызет!

– Да знаю я, знаю, – прервал их Алан. – Но там, в Реальности, кто-то же выращивает их для нас?

– Вот именно. Реальность для кур, а Рай для грибов. Ты сам всё прекрасно знаешь, – пробубнил Прайд, запихивая аппетитную хрустящую лапку в рот. – Грибы и курица несовместимы.

– Это понятно, но почему…

– Алан, слушай, если ты не голодный, я с радостью съем твою курицу, – прервал его Сани.

Алан замолчал и принялся за еду.

После ужина, следуя обычаю, классы собрались перед школой, чтобы воздать хвалу Всевидящему за великолепный день. На поляне по кругу располагалось двенадцать костров – по одному на каждый класс. Ритуал «Окончание дня» начинали учителя. Их низкое грудное пение мерно разлилось по поляне, а поверх встревоженными птахами летел нестройный хор детских голосов.

Заходящее солнце – око Всевидящего, – опускаясь за горизонт, дарило остатки своей энергии кострам, и они вспыхивали один за другим, дабы защитить жителей Рая от Тёмного Невидящего.

Ритуал подходил к концу, когда с правого края поляны послышались испуганные вскрики. Прайд, не прерывая пения, открыл глаза и увидел, как ученики всех классов устремились к одному из костров. Прайд огляделся – одноклассники, среди которых были Алан и Сани, тоже наблюдали за собиравшейся толпой. Гул голосов нарастал, однако Леон – учитель их класса – делал вид, что не замечает происходящего. Он лишь повысил голос, пытаясь не сбиться с ритма. Леон был старейшиной среди учителей и всегда служил примером невозмутимости и воспитанности для всех. Допев последний куплет, он открыл глаза и грозно произнес:

– Да что ж там такое стряслось?!

Обогнув костер, он направился к толпе. Класс засеменил следом.

Еще издали они узнали о причине всеобщей суматохи.

– Костер класса Труа погас!

– Костер Труа погас!

– Всевидящий тебя ослепи, костер погас!

Встревоженные крики летели со всех сторон. Прайд, Сани и Алан, шедшие кучно за учителем, переглянулись.

– Разве такое возможно? – встревоженно прошептал Сани. – Что же теперь будет?

– Не знаю, – пожал плечами Алан. – Прайд, спроси у учителя.

Прайд кивнул в ответ, прибавил ходу и, поравнявшись с Леоном, спросил:

– Учитель, скажите, разве костры могут гаснуть?

– Что?

Казалось, мыслями Леон находился далеко от происходящего.

– Костры… разве они могут гаснуть?

Учитель взглянул на Прайда, и глубокая морщина, залегшая между бровей, разгладилась.

– В Раю возможно всё, – коротко ответил он.

Добравшись до потухшего костра, Леон бегло оглядел место происшествия, а затем, охватив взглядом волновавшуюся толпу, закричал:

– Школа! Для проведения вечерней проверки стройся!

Его низкий горловой крик заставил всех замереть.

– Считаю до трех! Раз!

Толпа пришла в хаотичное движение.

– Два!

Сквозь хаос стал прослеживаться порядок: мечущиеся по полю парни замирали в определенных точках, выкристаллизовывая структуру будущего построения – лучи, тянущиеся от костров к окружающему миру. Широко расставив ноги и сложив руки на груди, Леон не без удовольствия наблюдал за происходящим.