По всему миру, вероятно, принято подсмеиваться над стариками, которые жалуются, что раньше и народ был лучше, и солнце грело сильнее, и рыбы ловилось больше. Насчет людей и солнца — не знаю, а вот насчет рыбы старики всего мира, должно быть, правы
Человечество, индустриализируясь, все интенсивнее вовлекая в хозяйственный оборот леса, земли, воды, развивая химические, целлюлозно-бумажные, энергетические мощности, часто не умеет предусмотреть и не может предупредить многих отрицательных влияний этого неизбежного процесса на живую природу Земли. Взять, например, речную рыбу. Судя по американским источникам, самая большая на планете река Миссисипи бесповоротно отравлена сточными водами промышленных предприятий. Рейн, само имя которого означает «чистый», превратился ныне в огромную зловонную канаву.
Что сделать, чтобы не постигла такая же участь Волгу?
Незадолго до нашего приезда в районе Волгограда случилось чрезвычайное происшествие — одно из промышленных предприятии упустило отравляющие вещества в реку. Вот как позже рассказывал об этом в своей речи на XXIII съезде КПСС Михаил Александрович Шолохов:
«Погибшая рыба плыла на расстоянии 400 километров от места отравления. Учтено контрольными постами 842 тысячи штук красной рыбы (то есть осетровых), 735 тысяч частиковой, не учтена погибшая молодь, личинки, икра По приблизительным подсчетам, ущерб, нанесенный народному хозяйству страны, составляет 11 миллионов рублей. Но если принять во внимание, что добрая половина осетровых тонет и не всплывает, то убытки можно по крайней мере удвоить».
Помню, появилось тогда в «Правде» сообщение о привлечении группы отравителей к уголовной ответственности. Этот исключительный случай заставил очень многих людей повнимательней присмотреться к тому, что происходит на берегах Волги в других промышленных районах бассейна. Приведу здесь некоторые факты.
Оказалось, что большинство заводов, расположенных на Волге и ее притоках, сбрасывают сточные воды безо всякой очистки. Из пятисот предприятий, спускающих жидкие отходы в реки Камского бассейна, только около сотни полностью очищают свои стоки. Более половины заводов Ярославской области, расположенных по берегам Волги и спускающих в нее отходы, совершенно не имеют очистных сооружений. Из ста предприятий Горьковской области восемьдесят совсем не очищают своих промстоков. Итог оказался поистине страшным: каждые сутки в реки Волжского бассейна сбрасывается восемнадцать миллионов кубометров неочищенных отходов. Свыше двухсот токсических веществ попадает в Волгу. Только один Ярославль спускает ежегодно 1300 тонн нефти, 450 тони фенолов, 1400 тонн железа в соединениях, 123 тонны титана, 100 тонн цинка, 75 тонн хрома, 75 тонн меди, 60 тонн свинца, 25 тонн никеля, 19500 тонн различных солей! Все видывала Волга-матушка на своем веку, все перенесла, но как она еще не умерла от такой дозы яда — не понимаю!
И если б Волга была исключением! Украинские предприятия сбрасывают каждый год в водоемы полтора миллиона тонн качественного угля, полмиллиона тонн нефтепродуктов, три миллиона тонн сульфидных щелоков, хром, никель, фенол, линолин и другое добро. Обь-Иртышский бассейн принимает ежесуточно около пяти миллионов кубометров неочищенных стоков, содержащих нефть, цианиды, никель, хром. От загрязнения этого бассейна мы ежегодно теряем около ста пятидесяти тысяч центнеров ценной рыбы.
Обо всех этих фактах и цифрах не раз сообщалось в печати, все они должны наконец стать предметом рассмотрения самой высокой бухгалтерии. Проблема характеризуется большой сложностью, многооттеночностью, однако обыкновенный советский человек, имя которому легион, прежде всего сталкивается с простым и зримым фактом: на прилавках рыбных магазинов часто нет ничего, кроме кильки и серебристого хека, а наши дети, возможно, вообще не будут знать, что такое стерлядь, минога, муксун, сосьвинская сельдь, нельма, белорыбица…
Есть на Волге еще одна мучительная проблема — гидротехническое строительство. Конечно, электростанции волжского каскада дают много энергии, однако плотины внесли в жизнь рыбного населения катастрофические изменения. Если раньше белорыбица поднималась на нерестилища до Ржева и Калуги, а сельдь заходила в Каму и Белую, то теперь рыбе никакими силами не пробиться до своих извечных мест воспроизводства. А тут еще обмеление Каспия, обсыхание мест нагула, заиливание ям.
Нынешние обильные уловы красной рыбы — результат давнего запрета. Ее тогда несколько лет запрещали трогать. Гидростанций еще не было, рыба хорошо размножилась и жила эти годы в море. А сейчас, достигнув половой зрелости, пошла в реки. Так что теперешние уловы — явление временное, и для тревоги есть серьезные основания. Но что делать? Волжские рыбники пока видят для себя один выход — бережно обращаться с тем, что осталось. Никто не имеет права опустить в воду запретные орудия лова, хоть бы на час нарушить сроки добычи красной рыбы, а в море эту рыбу вообще сейчас брать запрещено. Под строжайшей охраной находятся в дельте и на взморье многочисленные ямы, в которых рыба зимует.
Протоки, протоки, протоки… Иногда взмучивая днищем и без того мутную воду, наш баркас «Покоритель» уже не один час идет протоками. Трехметровые гибкие стебли камыша шевелятся под ветром, волна от винта почти кладет камыш на воду, он сухо шуршит и кажется живым.
Да он и впрямь живой, заполненным до отказа птицами и зверьем. Множество пернатых живут здесь постоянно, прилетают сюда гнездиться или зимовать лебеди, пеликаны, гуси, утки, фламинго, бакланы… Двести шестьдесят видов птиц! Сутулые серые цапли то и дело срываются впереди нас, молча отлетают, садятся неподалеку и замирают в смешной выжидательной позе. Но серая цапля не диво, увидеть бы белую!
Белая цапля — красивая грациозная птица, которую чуть было не постигла бесповоротная трагедия. На свою беду она в брачный период отпускает изящные, будто сотканные из инея, перья. Модницы всего мира когда-то страстно мечтали приобрести это экзотическое украшение, так называемые эгретки, для причесок и шляп. Охотники шли на все, чтобы добыть белую цаплю, и этому биологическому виду грозило полное уничтожение Подошло время, когда во всей дельте осталось лишь несколько экземпляров этих прекрасных птиц. Перед революцией на грани исчезновения оказались также ибисы-каравайки, колпицы, некоторые другие обитатели дельты. Первой империалистической и гражданской войнами было подорвано рыбное хозяйство волжской дельты. И в это трудное для нашего государства время произошло здесь одно примечательное событие, связанное с именем Владимира Ильича Ленина…
Мы пришвартовались к причалу. На берегу, потеснив камышовые заросли, стоят среди ивняка небольшие домики. Подходим к первому из них и рядом, в сквере, видим черный мраморный обелиск с надписью: «Николай Николаевич Подъяпольский. 1883–1934». Кто этот человек? Почему он здесь похоронен?
Н. Н. Подъяпольский — астраханский общественный деятель. По его инициативе в годы революции был открыт в Астраханском крае университет, отделение пищевого института. А весной 1919 года Н. Н. Подъяпольский приехал в Москву, где его принял В. И. Ленин. Дело, с которым обратился гость из Астрахани, было совершенно необычным для тех времен: Н. Н. Подъяпольский привез предложение об организации в дельте Волги первого советского заповедника. Нужно представить себе сейчас обстановку того года — повсеместная экономическая разруха, плотное кольцо военной империалистической блокады, армии царских генералов, рвущиеся со всех сторон к низовьям Волги — ключевой точке юга России. Однако В. И. Ленин не только поддержал Н. Н. Подъяпольского, но и поручил ему составить «Проект декрета Совета Народных Комиссаров о государственном заповедании с научной или художественной целью участков суши, вод и недр земли». Как вспоминал позднее Н. Н. Подъяпольский, В. И. Ленин сказал в беседе, что «дело охраны природы имеет значение не только для Астраханского края, но и для всей республики, и что он придает ему срочное значение».
