– Все в курсе – это замечательно. Кто-нибудь может высказать свежую и дельную мысль?

– Мысль одна, ваше превосходительство, – переглянувшись с коллегами, ответил Бессонов. – Нет никакой связи между покушением на Назарова и взрывом лаборатории. Но существует мощная зацепка в виде активного участия молодого волхва в консультативных мероприятиях с лабораторией Коллегии иерархов. Даже сам император отметил этот факт. Не в этой ли плоскости лежит попытка устранить неудобную фигуру с доски?

– Хорошо, – кивнул барон. – А кому это надо?

– Иностранцам в первую очередь, – призадумался Загоруйко. – Есть такая мысль, связанная с «Изумрудом». Прослеживается цепочка: секретные разработки – армия – напряжение на дальневосточных границах. Кто-то решил внести хаос в размеренный рабочий цикл и сорвать поставки новейшего оборудования в войска.

– Магического оборудования, – счел нужным добавить волхв Кирсанов.

– Хорошо, как версия – принимается, – откинулся назад Волошин, ощущая приятный скрип кожи, обтягивающей диван. – А если здесь замешаны не иностранцы? Историю назаровского рода изучили? Кто там фигурировал?

– Барон Китсер, – хмыкнул Бессонов, не оставляя попыток высмотреть длинноногую стюардессу, которая скрылась за перегородкой и позвякивала там посудой. – Он сейчас в опале, сидит на берегу Балтики и ловит рыбку на удочку.

– Ага, заодно и каждого эмиссара из-за рубежа, – ввернул капитан. – Китсер под наблюдением. Не может он сейчас дергаться. Себе дороже. А вот вести консультации, рассылать распоряжения нужным людям ему никто не запрещал.

– С Вологдой связь есть? – встрепенулся Волошин.

– Есть, – охотно подтвердил Загоруйко и посмотрел в блокнот, извлеченный из кармана брюк. – Полтора месяца назад некий господин Белоконь Юрий Иванович, природный маг из захудалых смоленских дворян прибыл в Вологду с великолепными рекомендациями. Цель – устройство на службу в «Изумруд».

– Через кого?

– Через некоего Константина Краусе, телепортатора, служащего «Изумруда». Самое интересное, – Загоруйко хмыкнул, – что Назаров сам лично приставил к сотруднику свою службу безопасности. Что-то мутит парень или подозревает неладное.

– Значит, не доверяет Краусе, – барон Волошин вспомнил о нашумевшем деле семейства Китсеров, которое не один десяток лет враждовало с Назаровыми. Пока не вмешался великий князь Константин Михайлович. Паренек-телепортатор оказался втянутым в нехорошие интриги. А теперь поступил на службу к своему врагу? Хм…

– Доверяет, если приблизил его к разработке боевого комбинезона, – высказал осведомленность капитан. – Или, наоборот, через него хочет выцепить всю кодлу, крутящуюся возле «Изумруда».

– Вот и еще одна версия, – отставной генерал сделал знак давно выглядывающей в салон стюардессе, чтобы она несла напитки. Предварительные наметки оказались весьма ценными. Теперь можно от чего-то отталкиваться, а не брести в темноте, где каждый норовит подставить ногу, мешая продвижению. – Пока летим, соорудите мне альтернативную на основе всех имеющихся данных.

Китай, Цитайхэ. Июнь 2011 года

– И сколько нам еще тащиться по этой жаре? – ворчливо произнес Мотор, натянув на голову соломенную шляпу с широкими полями, купленную в местной лавке у пронырливого туземца. Сознавая, что без нее с наступающими летними сухими и жаркими месяцами будет совсем нелегко, он скрепя сердце приобрел две штуки. Одну великодушно отдал Шуту в качестве подарка. Весьма неожиданный пассаж от бандита.

– Говорят, что километров сорок, – прислушавшись к тихому разговору китайских коллег-журналистов, да еще периодически пропадавшему из-за надсадного рева американского раздолбанного автобуса, носящего имя Форда, ответил Шут.

За прошедшее после появления в Цитайхэ время Мартын Иванович похудел, оброс бородой, которую теперь аккуратно подстригал, и с лицом, на которое лег местный загар, стал походить на какого-нибудь европейского путешественника, долгое время жившего в азиатских странах, начиная от Индии и заканчивая пляжами Макао. Свободно говорящего на китайском и английском, в нем вряд ли признали бы бывшего алмазного курьера якутские и петербургские партнеры.

На самом деле у Ласточкина была веская причина изменить свою внешность. Он всерьез опасался столкнуться с британским разведчиком, однажды посоветовавшим ему не соваться в чужие игры и не следить за русским волхвом. Ощущение близкой беды и опасности постоянно бродило рядом, накатывало беспричинно и так же исчезало. Честно признаваясь себе, Шут устал и хотел домой.

– А я все думаю, – сонно произнес Мотор, сложив руки на груди, – пустят ли нас туда? Может, зря едем?

Шут покосился на него. Мотор тоже стремился изменить себя. Правда, бороду не отрастил, но оброс шевелюрой, плавно падающей на плечи. Лицо приобрело мягкий желто-сливочный цвет загара, а глаза постоянно были закрыты черными очками. Охота на опального чародея заставляла идти на различные ухищрения, даже языки учить, вроде французского или немецкого. Так хотел Шут, стараясь полно окружить себя нужными знакомствами. Как-никак корреспонденты, журналисты, коллеги. Профессия обязывает.

– Джонсон клятвенно убеждал, что военные никаких секретов делать не будут, – пожал плечами Ласточкин. – Местные маги там копались еще неделю назад. Хазарин уехал вместе с ними и до сих пор не вернулся. Значит, клиент сидит на месте.

Мотор поморщился и стянул с головы шляпу. Сначала захотел кинуть ее на багажную полку, но передумал и примостил на своих коленях. Солнце, светившее прямо в салон автобуса, переместилось в зенит. Крыша постепенно нагревалась, отчего стало совсем невмоготу. Форточки не открывали, потому как желтоватые клубы пыли, поднимаемые впереди идущими бронетранспортерами и грузовиками, могли запросто забить нос и глаза, вздумай кому остудить разгоряченное лицо, высунувшись наружу. Дышать этой пакостью никому не хотелось.

Боестолкновение, произошедшее несколько дней назад на государственной трассе из Цитайхэ в Баоцин, взволновало не только китайских военных. Слухи поползли дальше, обрастая комом всевозможных небылиц и ужасных подробностей. Журналисты, находящиеся в лагере Международного контингента, решительно обратились к армейским чинам с просьбой разъяснить ситуацию и давили до тех пор, пока те не согласились отвезти военкоров на точку конфликта.

Шут усмехнулся, когда услышал, что поездка откладывается на два дня. Он сразу просек желание китайцев тщательно подчистить место боя и проинструктировать тех людей, которые будут отвечать на вопросы дотошных военкоров. Но группа местных даосов – китайских магов – во главе с Хазарином уже давненько околачивались в полевом лагере возле дороги и снимали различные показатели: остатки магических инверсий, фоновые пертурбации, оставшиеся после ударных плетений, и прочие штучки, непонятные мирному обывателю.

К лагерю подъехали в пятом часу вечера, пройдя несколько контрольных точек с обязательной проверкой документов. Все двадцать три журналиста, сидевших в автобусе, стали возмущаться, на что один очкастый лейтенант китайской армии на хорошем английском предупредил: еще одно недовольство – все вернутся в Цитайхэ. Им и так доверились, выделили технику, охрану, разбили палаточный лагерь, чтобы журналисты могли качественно освещать события. Будьте, пожалуйста, терпеливее к нелегким условиям во время передвижения колонны.

Мотор к тому времени умудрился уснуть. Он натянул на нос полу своей модной плетеной шляпы и захрапел. А Шут, осторожно удерживая на коленях кофр с аппаратурой, предавался размышлениям. Рекомендации Никиты Назарова их маленькая группа выполняла неукоснительно. Чего там говорить, Мартыну Ивановичу льстило такое внимание со стороны хозяина. Он берег своих людей, старался минимизировать риск столкновения с Хазарином, но требовал не снимать наблюдение за волхвом. По словам молодого чародея, осталось совсем немного времени, когда их командировка закончится. Нужно просто вывести Ломакина из-под бдительного контроля китайских спецслужб, а захват проведут совершенно другие люди. После этих слов Шут вздохнул свободнее.