— Безусловно! — охотно согласился Танака, ощупывая взглядом карманы собеседника, но они были пусты. — Я состою в партии «Тенгуто», — добавил майор. — Длинноволосых домовых! — рассмеялся подполковник, но, заметив недовольную гримасу Танака, быстро добавил: — Это хорошая партия, но сейчас нужны не слова, а дела!

— Ты собираешься убить кого-нибудь из американцев? — с окрепшей надеждой спросил Танака.

— Нет! Я собираюсь встретиться с американцем, — с хитрой улыбкой ответил тот.

— Ты хочешь прислуживать им? — уже враждебно осведомился Танака.

Подполковник похлопал его по плечу и рассмеялся. Танака не понравилась его чрезмерная веселость.

— Тебе бы тоже не мешало прислуживать им! — объявил подполковник. — Штаб Макартура создает организационный армейский отдел. Пока он будет называться «Лига службы безопасности». В ее задачу входит обнаружить всех уцелевших офицеров, установить с ними связь…

— И продать Макартуру? — зло прервал его Танака. — Макартуру они нужны как будущая армия, — возразил подполковник. — Как только уймется победный марш Потсдамской декларации, они потребуются. Подожди, я тебя сейчас представлю этому полковничку! — пояснил подполковник.

Танака взглянул на приближавшегося к ним американца и обмер. В нем он узнал немца Ремера, которого ударил палкой в Харбине в минуту молчания. Но теперь этот «немец» был в форме американского полковника, с раздобревшим, самодовольным лицом. Первой мыслью майора было — бежать.

Танака инстинктивно сунул руку в карман.

— Спокойно, майор! — вдруг выкрикнул полковник. — Мы, кажется, встречались? — уже вежливо осведомился он.

— Так точно, господин полковник! — испугавшись его окрика, ответил Танака.

— Вы, кажется, деловой офицер, а шутите с этим, — показал Свенсон на карман.

— У меня здесь ничего нет! — поспешил заверить Танака. — Старая привычка!

— Вернее, не старая, а маньчжурская! — громко рассмеялся полковник. — Это вы его привел? — обратился он к подполковнику.

— Нет! — почтительно ответил тот. — Встретились случайно здесь.

— Конечно, он ничего не знает? — иронически взглянул на него Свенсон.

— Нет! — твердо ответил подполковник. — Японские офицеры умеют молчать!

— С другими, а не между собой! — возразил полковник. — Ему можно доверять?

— Так же, как мне! — заверил подполковник.

— Тогда идемте оба!

Уже 8 сентября полковник Свенсон не только облачился в мундир своей армии, но и получил назначение при штабе Макартура в отделе военной разведки. Начальник отдела генерал-майор Чарлз Уиллоуби поручил полковнику изучение японского офицерского корпуса и отбор кандидатов для «демократизации» полиции.

Воспользовавшись рекомендациями начальника токийской полиции, Свенсон разыскал несколько армейских и жандармских офицеров с «чистыми» послужными списками и создал из них организационный отдел — «Лигу службы безопасности».

Подбор офицеров был связан с целым рядом трудностей: во-первых, большая часть их затерялась в провинции, во-вторых, они проявляли большую осторожность и, главное, многие из них принадлежали к тихоокеанским армиям и в период оккупации англо-американских владений отличились зверствами. Эта группа теперь была зачислена в категорию военных преступников и разыскивалась специальным отделом для предания правосудию.

Не желая попасть в неловкое положение, Свенсон не торопил с работой ни себя, ни других. По этим же причинам он так благосклонно отнесся и к Танака. Формально он каких-либо обвинений за удар хлыстом предъявить майору не мог. «Минута молчания» введена не им, но офицер обязан был требовать ее уважения. Тем более, Танака принадлежал к офицерам Квантунской армии.

— Вы родственник барона Танака? — осведомился Свенсон, когда они вошли в его мрачный полутемный кабинет.

— Сын! — подтвердил майор.

— Войсками Восточного района командовал ваш дядя? — обрадовался полковник своей находке. — Вы какую должность занимали в войсках Квантунской армии?

— Офицер разведывательно-диверсионной службы, — доложил Танака.

Свенсон теперь даже с некоторым восхищением смотрел на майора. Потом строго выговорил:

— Я мог бы вас расстрелять за издевательство над военнопленными, — уточнил он обвинение. — Но сейчас не время сводить личные счеты. В вашей стране не по дням, а по часам возрастает коммунистическое влияние. Через год-два из России возвратятся военнопленные, и тогда может создаться очень опасная обстановка. Если вы сейчас не возьметесь за ум и будете считать нас врагами, можете потерять все и… безвозвратно! Неужели ваши офицеры настолько тупы и недальновидны, что не могут понять простой истины: враги не Америка и Англия, а Россия и ваши собственные коммунисты!

— Они и ваши враги, но вы идете у них на поводу, — возразил Танака. — Консервативная Япония была бы лучшим вашим союзником в этой борьбе.

— Сейчас игра с Россией — игра с огнем! — недовольно поморщился Свенсон. — Вы много напортили, развязав войну на Тихом океане.

Под конец Свенсон предложил Танака написать все, что ему известно о разведывательно-диверсионной службе, перечислить всех агентов в России и Маньчжурии, а также тех, на чью помощь можно рассчитывать.

— Мы привлекаем некоторых японских офицеров к секретной работе, — заключил Свенсон, пристально глядя в глаза Танака. — Но требуем от них, чтобы они никому не рассказывали о своей работе, даже родным и близким!

Полковник Свенсон и майор Танака нашли общий язык и расстались друзьями.

3

Через несколько дней после Пинфаньской диверсии, в воскресенье, Рощин собрался было навестить Вареньку, как в доме появился посыльный и доложил, что его вызывает начальник штаба.

Рощин почувствовал досаду. «И в воскресенье что-то придумали!» — и принялся переодеваться в повседневную форму.

После встречи перед выездом в Пинфань, Рощин не виделся с Варенькой. Сегодня он собрался поговорить с ней и узнать ее желание, на кого оставить дом, так как собрался переехать в гостиницу.

В кабинете начальника штаба артиллерии он застал командира разведдивизиона, длинного сухого капитана саперных войск и начальника армейского автомобильного батальона.

— Сегодня в 16.00 отправитесь в район Хэйхэ, — объявил майору начальник штаба. — Уничтожите Сахалянские укрепления… Это вот здесь, — придвинул он карту. — По берегу Амура, против Благовещенска. Линия укрепления тянется от Цзюайгунь до деревушки Мачан: три артиллерийских форта, двадцать шесть смешанных дотов и двенадцать складов с боеприпасами. В ваше распоряжение поступает сапер с командой и взвод разведчиков.

«Это же направление Второго Дальневосточного фронта», — несколько удивился Рощин. Он имел смутное представление о Сахалянских укреплениях.

— Это уточненные данные штаба Второй Краснознаменной армии о состоянии Сахалянских укреплений к концу войны, — начальник штаба вручил ему разведывательную карту и пояснил: — Эти два моста на ветке Харбин — Сахалян взорваны. Будете добираться на автомашинах.

Договорившись с остальными офицерами о сборе команд, Рощин попросил командира разведки назначить в его распоряжение и Федорчука.

— Он включен в первую очередь демобилизации, — возразил командир дивизиона.

— Уточнится срок демобилизации, позвонишь в Сахалян, я его отправлю. Личную машину ему выделю, — пошутил Рощин. — Федорчука пошли ко мне домой, он знает куда, пусть соберет все необходимое. Я потом пришлю машину.

Готовя карту маршрута и план уничтожения укреплений, Анатолий поймал Себя на том, что из его мыслей не выходит Варенька. Он знал, что его отъезд обеспокоит ее.

— Знаешь что, капитан? — обратился Рощин к саперу. — Ты кончай расчеты взрывчатки, а я отлучусь ненадолго. — Анатолий решил навестить Вареньку. Чем меньше у него оставалось времени, тем сильнее он чувствовал эту необходимость. Больше того, он хотел ее видеть. Ее укоризненный взгляд преследовал его, звал. Возможно это будет последняя их встреча. Тогда его отъезд покажется ей бегством. Выйдя из штаба, Рощин столкнулся с Зиной.