Annotation«Тыл-фронт» Андрея Головина – одна из первых советских книг о войне 1945 года на Дальнем Востоке, о фронте, тыловом по отношению к западному направлению, но готовом к отражению возможного нападения на СССР Квантунской армии милитаристской Японии. Работа над произведением велась с 1953 по 1959 годы. За это время автор, «художественно переосмыслил богатейший фактический материал, почерпнутый как из непосредственных наблюдений, так и путём изучения множества документов и материалов».
А. Головин
Книга первая
Часть первая
Глава первая
1
2
3
4
Глава вторая
1
2
3
4
5
6
7
8
Глава третья
1
2
3
4
5
6
7
8
Глава четвертая
1
2
3
4
5
6
Глава пятая
I
2
3
4
5
6
7
Часть вторая
Глава шестая
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
Глава седьмая
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
Глава восьмая
1
2
3
4
5
6
7
8
Глава девятая
1
2
3
4
5
6
Глава десятая
1
2
3
4
5
6
7
8
Книга вторая
Часть первая
Глава первая
1
2
3
4
5
Глава вторая
1
2
3
4
5
6
7
8
Глава третья
1
2
3
4
5
6
7
8
Часть вторая
Глава четвертая
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
Глава пятая
1
2
3
4
5
6
7
8
9
Глава шестая
1
2
3
4
5
6
7
8
Часть третья
Глава седьмая
1
2
3
4
5
6
4
Глава восьмая
1
2
3
4
5
Глава девятая
1
2
3
4
5
6
7
8
9
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
А. Головин
Тыл-фронт
роман
Книга первая
Мертвая полоса
Часть первая
На широком фронте
Глава первая
1
Быстро темнело. Чем гуще становились сумерки, тем сильнее кровянился закат. А с востока медленно надвигались тяжелые громады свинцовых туч. Они устрашающе нависли над густой мережей воздушных заградителей, над притихшей, затемненной Москвой.
Город погружался в густую темноту. Словно радуясь отсутствию уличного освещения, тьма торопливо заполняла проспекты, разливалась по площадям, окутывала громады зданий. Изредка в нее вонзался ослепительный луч прожектора. Когда огненный столб вставал где-либо впереди, Георгий Владимирович быстро опускал голову, прикладывал руку козырьком к папахе и старался смотреть под ноги. Свернув на Софийскую набережную, он неожиданно столкнулся с каким-то гражданином. Тот шел торопливо, низко опустив голову.
— Простите! — быстро сторонясь, буркнул прохожий, но, скользнув взглядом по его фигуре, торопливо спросил: — Товарищ генерал, говорят, будет объявлено осадное положение?
— Я ничего не знаю! — сухо бросил Георгий Владимирович, обходя встречного. «Можно было ответить то же, но вежливее, сейчас же подумал он. — Нервы шалят… Осадное положение!.. И где? В Москве!..»
Столица казалась Георгию Владимировичу затаившейся, настороженной, военной. Он знал, что из москвичей было сформировано и отправлено на фронт двадцать пять отдельных батальонов. Сегодня утром на фабриках и заводах объявили, что немцы в двадцати пяти километрах от города. К вечеру поползли тревожные слухи — через день-два город будет объявлен на осадном положении.
Генерал подошел к Управлению кадров Наркомата обороны, предъявил удостоверение личности, поднялся по лестнице на второй этаж и заглянул в открытую дверь дежурного. Навстречу ему из-за стола поднялся полковник.
— Генерал-лейтенант Савельев? — осведомился он и извиняющимся тоном добавил: — Получил распоряжение срочно ознакомить вас с приказом о назначении: пришлось побеспокоить…
— Куда назначили? — непроизвольно спросил Савельев.
— Дальневосточный фронт. Командующим Отдельной Приморской армией.
Полковник положил на приставной стол папку с приказом и сказал:
— Прочтите и распишитесь.
Георгий Владимирович прочитал приказ. В душе шевельнулось чувство разочарования и досады. Приказ Ставки явился для него полной неожиданностью. Он окончил Академию Генерального штаба и ожидал назначения в действующую армию. И вдруг Дальневосточный фронт…
— Товарищ генерал-лейтенант, — прервал раздумья голос полковника, — у бокового подъезда ожидает машина заместителя начальника Генерального штаба. Он приказал вам явиться к нему в ГКО[1].
Из управления Савельев вышел обескураженный, с неутихшим чувством недовольства. «Кто же вспомнил в эту годину Дальневосточный фронт!» — с раздражением думал он, усаживаясь в машину.
По дороге вспыхнувшее в душе раздражение постепенно сменилось чувством сознания воинского долга, и в Государственный Комитет Обороны он явился убежденным в неоспоримости своего назначения.
Генерал Василевский встретил его приценивающимся, изучающим взглядом.
— Ознакомились с приказом? — чуть прищурившись, спросил он.
— Ознакомился!
— Довольны назначением?
— Признаться, не совсем.
Василевский удивленно приподнял брови.
— Рассчитывал попасть в действующую армию, — пояснил Савельев.
— Это — хорошо, — медленно проговорил Василевский, внимательно глядя Георгию Владимировичу в глаза. — К сожалению, не все военачальники думают так: некоторые считают себя бессильными, неспособными что-либо противопоставить немцам и оттого стремятся подальше от фронта. Вообще, обстановка очень крутая, генерал: бьют нас немцы…
— Учат воевать, — вставил Савельев.
— Слишком дорого обходится эта учеба. Все войска Юго-Западного, фронта, державшие оборону на левом берегу Днепра, окружены восточнее Киева. — Василевский надолго умолк, словно предоставляя собеседнику оценить сложность создавшегося положения. Потом тяжело вздохнув, продолжил: — И если, генерал, в это время Государственный Комитет Обороны находит целесообразным назначить вас на Восток — это большое доверие и, я бы сказал, большая честь. Здесь положение ясно: нужно бить, бить, всеми способами и средствами. Для этого необходимо только умение и сила. Там нужна еще и политическая проницательность: когда на японскую провокацию ответить огнем, а когда оттолкнуть, не ввязываясь в драку.
— Мой предшественник?..
— Болен. Условия позволяли — с заменой временили. Сейчас положение там обостряется: Квантунская армия приведена в готовность номер один.
