Пока я размышлял, мы уже успели дойти до места назначения. Это была единственная таверна в таком маленьком городке, и располагалась она рядом с главной площадью. На вывеске красовалось название: «Веселый призрак». Оно мне показалось странным, ведь призраки не могут быть веселыми. С таким же успехом можно было бы назвать её «Добрый демон», и смысл мало бы поменялся. Наверно, у автора богатая фантазия. Я открыл дверь и шагнул внутрь. Фелмор зашёл следом.

Внутри эта таверна ничем не отличалась от всех остальных: грубые столы и табуретки, расставленные в случайном порядке; стойка, за которой находился, видимо, сам хозяин; девушки-разносчицы, носящиеся туда-сюда с огромными подносами. В столице таких таверн было навалом, и, как ни странно, но мне это место понравилось. Народу было уже прилично, в одном из углов столы были аккуратно сдвинуты, и в освободившемся месте стояли парень с девушкой, которые развлекали посетителей веселыми песнями, а заодно зарабатывали себе денег, с особо довольных клиентов. Услышав знакомую мелодию, мне и самому захотелось начать подпевать, так я рад был оказаться в окружении живых, настоящих людей. Несколько дней пути, в неприятной компании некого сверхъестественного создания, действительно наталкивали на мысль, что человеку для счастья нужно побыть среди таких же простых людей, с которыми можно посидеть, нескладно пропеть какую-нибудь простую песенку и просто почувствовать себя живым.

Я подошёл к стойке и заказал у хозяина немного еды, а также поинтересовался насчёт свободных комнат. Как и ожидалось, свободная комната была, ведь в этом городе не часто останавливаются путешественники. Хозяин сказал пойти и занять какое-нибудь место, подавальщица сама принесёт мне еду. Я послушно отошёл и сел за небольшим столом в углу. Краем глаза я заметил, что Фелмор о чём-то говорил с владельцем, а после подошёл и сел рядом. Я уже привык к его молчаливой компании, поэтому не обратил внимания на эту тишану.

Спустя несколько минут подошла одна из девушек, работающих здесь, и поставила передо мной тарелку с каким-то супом, хлебом и яблоками. Я уже хотел поблагодарить её, но она вдруг сорвалась с места и помчалась в сторону кладовой. Спустя минуту, она так же быстро вернулась, и поставила на стол бутылку с вином и пару кружек, чему я, конечно, удивился:

– Извините, но я этого не заказывал.

– А это и не тебе. – Сердито ответил Фелмор, жестом показывая девушке, что она может идти. Затем он взял бутылку, открыл её и начал пить прямо из горла. Меня эта сцена повергла в ступор, на пару мгновений, но потом я неуверенно сказал:

– Как это понимать? Ты же говорил, что тебе не нужна еда.

– Для выживания – нет, но я вполне могу её употреблять. Только я никогда не пытался этого делать, поэтому мне интересно проверить, какой это даст эффект. – Ответил он, и продолжил пить.

– Но почему вино? – всё так же неуверенно спросил я.

Фелмор сделал ещё один глоток, потом резко поставил бутылку на стол, повернулся ко мне и, надменно улыбаясь, ответил:

– Потому что алкоголь – самый действенный способ проверить, влияет ли на меня хоть что-то человеческое. Да и к тому же я уже достаточно взрослый для выпивки, в отличии от некоторых.

Последние слова он сказал в пол голоса, но я их хорошо расслышал. Глубоко внутри я понимал, что это была провокация, но не мог ей сопротивляться. Он, фактически, только что назвал меня слабаком, потому что я, якобы, боюсь пить. Сказать по правде, я никогда не страдал манией к алкоголизму, поэтому действительно редко выпивал, но сейчас это не имело значение – это задевало мою гордость, и я не мог игнорировать такое. Взяв бутылку, которая уже была на половину пустая, я одним залпом допил её до конца. После этого меня чуть наизнанку не вывернуло, но я сдержался, посидел с минуту, борясь с неприятной горечью во рту, затем повернулся к хранителю, победно улыбаясь, и сказал:

– Разве вино – это настоящий алкоголь? Да это так – развлечение для маленьких девочек.

После этого я встал, подошёл к стойке и попросил чего-нибудь покрепче. Хозяин дал мне кувшин бренди, который я сам донёс до стола и поставил на место бутылки, которую уже успела забрать одна из девушек, работающих здесь. Фелмор был удивлён такой наглостью, но я прекрасно понимал, что раз уж он считает себя «настоящим мужчиной», то гордость не позволит ему уступить. Мне ведь не позволила. Однако на его лице было видно явное замешательство, ведь он всё-таки не знал, будут ли последствия от такого количества алкоголя?

Я решил, что это мой шанс утереть ему нос, подловив его на собственных словах, поэтому первый налил себе кружку и начал пить, совершенно забыв про еду. С первого же глотка я пожалел, что выбрал такой сомнительный способ для самоутверждения – эта дрянь была такой крепкой, что у меня глаза слезиться начинали. И как вообще можно получать удовольствие от такой гадости? Через силу, я всё-таки смог осушить кружку, и, морщась от горечи, поставил её на стол. Фелмор не заставил себя ждать: он тоже выпил почти полную кружку, и к моему удивлению, справился с ней быстрее. Да, у него явно больше опыта в подобных делах, а значит мне придётся ну очень постараться, чтобы перепить его.

Отступать я не собирался, да и он тоже, поэтому осушив один кувшин, мы попросили ещё. Второй я осилил с большим трудом, да и крепость напитка давала о себе знать: думать становилось труднее, перед глазами всё плыло, а по телу разливался жар. На третьем кувшине я решил сдаться, чему хранитель был рад. Я думал, что он начнёт злорадствовать, но вместо этого он довольно мягко, по-дружески, сказал:

– Неужели так сложно было удержаться, и не начинать это глупое соревнование?

Судя по голосу, алкоголь всё же на него повлиял, пускай пока и не сильно. Я в этот момент не мог нормально соображать, поэтому не задумался над этим моментом. Вместо этого я ответил то, что первым пришло мне в голову:

– Сам виноват, постоянно бесишь меня и ведешь себя провонка… про-во-ка-ци-он-но! – Ответил я, еле-еле складывая буквы в слова. – Я просто не мог не воспользоваться этой возможностью!

Было тяжело складывать слова в осмысленные предложения, мысли в голове путались, язык не хотел работать.

– На себя бы посмотрел! – громко ответил Фелмор. – Ходишь тут и ноешь, какой ты бедненький, обманутый ангелочек, которого заставляют спасать мир. Вот что я тебе плохого сделал, скажи на милость?

– А ничего что ты меня заставил в этом всём участвовать? – так же на повышенных тонах ответил я. – Обманул моего отца, заставил меня во всё это ввязаться! Я жил нормальной жизнью, пока в ней не появился ты со своим предназначением, и не пустил моё существование под откос!

Другие посетители уже начали обращать внимание на нашу перепалку, видимо ожидая, что она перейдет в драку. Фелмор немного задумался после моих слов, хотя скорее он просто не мог собраться с мыслями из-за опьянения. Помолчав немного, он тихо ответил:

– Как будто мне самому больно хотелось во всём этом участвовать. Жить несколько тысяч лет практически в одиночестве, искать себе кандидата каждый раз, когда умирал предыдущий, а потом ещё и носиться с обиженным малышом, который думает только о себе, и считает, что ему одному тяжело.

Я, хоть и не очень хорошо соображал, но вполне отчетливо услышал, о чем он говорил. Немного обдумав его слова, я спросил, уже более спокойно:

– Ты живёшь уже несколько тысяч лет?

– Да, – горько ответил Фелмор, – Я существую на этом свете с тех самых пор, как предыдущий Создатель избрал меня как хранителя запада. До этого, я, между прочим, был правителем Миддейна. Не было ни одной войны, которую я бы не смог выиграть, поэтому я смог захватить столько стран, что Миддейн стали называть великим. Но один раз мне не повезло – я был тяжело ранен в бою, и уже прощался с жизнью, как ко мне пришёл этот человек, и предложил мне вечную жизнь. Я тогда не хотел умирать, конечно, поэтому и согласился без лишних слов. Вот почему я стал хранителем, и лишился всего: семьи, звания, своей человеческой сущности. Я находил младенца и ставил на него печать, но шли года, а конец так и не наступал. Когда человек, которого я избрал, умирал, мне приходилось искать другого. Это проклятье хранителей – мы не знаем, когда наступит начало всей этой заварушки, поэтому вынуждены постоянно иметь какого-нибудь кандидата.