«Ребенок-котенок! Я люблю тебя!»
За столько лет дожди не смыли эти слова… Я еще крепче прижала к груди кассету. Нет, никто и никогда, никакие обстоятельства, глупость и жестокость других людей и наша собственная глупость – никто и никогда нас друг у друга не отнимет. И наши чувства никуда не исчезнут – как эта надпись на асфальте под моим окном, которая так и не стерлась за эти годы.
***
Итак, я узнала, что такое нервный срыв. Это жутко, хочу вам сказать. Не хотела бы еще когда-нибудь пережить такую нервотряску. Все эти рыдания, эти разговоры с собой внутри своей собственной головы… На следующий день после этого срыва, так неслабо меня напугавшего и заставившего всерьез переживать за свою психику, я, немного успокоившись, попыталась трезво осмыслить события последних лет своей жизни, свое настоящее. Было ясно одно: я в состоянии полной разрухи. Нелюбимая работа, отсутствие перспектив, преследующие меня неудачи, несбывшиеся мечты о любви и хроническое одиночество, жажда творческой реализации, которая так и не была утолена за эти годы из-за моей хронической занятости, а главное неспособности что-то создать из перманентного состояния выжатого лимона, в котором я все это время пребывала… Все это складывалось в картину полного жизненного тупика. Но как и почему я в нем оказалась? Почему нашла себя в столь плачевном положении?
Куда разлетелись годы моей жизни? И почему за эти годы со мной ничего не произошло, ничего радостного и по-настоящему важного? Из рассказов матери за нашими вечерними чаями, из того, что я видела сама, я понимала, что с каждым годом у всех моих знакомых налаживается жизнь. У всех что-то получается, что-то происходит. У всех, кроме меня. Лишь в моей жизни не происходит ничего. Мертвый сезон. Полный штиль, затянувшийся на годы. Мне оставалось только сидеть и смотреть, как все это время что-то хорошее и важное случается с другими. А моя жизнь, моя собственная жизнь тем временем уходит, ускользает от меня, и я ничего не могу с этим сделать.
Я поняла: анализировать, как и почему все так произошло, за что ко мне так жестока Судьба – бессмысленно. Эти годы просто потеряны – и их не вернешь. Вопрос в другом: что сейчас со всем этим делать – с тем, что от меня осталось? Потому что после той бессонной и залитой слезами ночи я поняла и кое-что еще: больше так я не могу. Моя психика этого просто не выдержит. Я ясно поняла, что не хочу и дальше жить так, как жила все эти годы. Да, я не смогу разобраться с тем, почему все так. Я просто хочу вырваться из тисков этих ограничивающих обстоятельств. Я хочу стать больше, чем вся эта ситуация, в которой я почему-то оказалась и в которой застряла – на долгие годы. Я хочу – если не с чьей-то помощью, то с помощью того, что есть во мне, – просто ее перерасти. Но как это сделать? Как сделать то, чего я не могу сделать уже много лет? Как, наконец, взять свою жизнь в свои руки и направить ее в нужное, правильное, верное русло? И вообще: насколько это возможно – после стольких лет пассивного дрейфования в каких-то мутных водах, в которые меня когда-то зачем-то занесло?
Я не знала ответов на эти вопросы. Но я твердо знала одно: я хочу выбраться из ловушки «не моей» жизни. И не просто хочу – мне это жизненно необходимо, потому что так жить я больше не могу. Правда, я совершенно не представляла, как это сделать и получится ли у меня.
И тем не менее я решила попробовать это еще раз – попытаться вырваться. Твердо решив для себя, что эта попытка будет последняя.
Дома я достала кисти и краски, которые привезла с собой из города …sk. Все это время у меня не выходили из головы слова той мудрой женщины – главного редактора одного из глянцевых журналов, к которой я когда-то приходила на собеседование со своими юношескими рисунками. Писать настоящие картины, с глубоким смыслом – внутренне я давно была к этому готова, я знала это. Пользуясь спонтанным отпуском и относительным спокойствием атмосферы родного дома, я пыталась придумать и набросать эскиз для картины, идея которой у меня родилась уже давно – еще в прошлый приезд сюда, когда, сидя на бетонном ограждении возле заброшенной спортивной площадки, я думала о нас с Димом. Уже несколько лет меня не покидало ощущение ускользающей жизни. Проходящей мимо меня. Вот как я это видела: она, твоя настоящая жизнь, интересная и полная важных событий, словно проходит мимо, а ты не можешь ее ухватить. Ты слаб и беспомощен, твои руки опущены. А та жизнь, что у тебя есть, она не такая, как ты хочешь. Она серая и однообразная. Она не твоя. Она поддельная. Тебе ее просто подсунули вместо твоей настоящей жизни. Это суррогат, в котором ты никак не влияешь на то, что с тобой происходит, на все эти дурацкие события и ситуации, а лишь из раза в раз, снова и снова в них попадаешь и ничего не можешь с этим поделать.
Подобные мысли и состояния часто одолевали меня в городе …sk. Мне все время казалось, что эта суррогатная жизнь постоянно отодвигала меня и мои начинания куда-то в сторону – на обочину той дороги, по которой свободно, без препятствий, идут другие. Когда я хотела что-то для себя, что-то свое, все время что-нибудь случалось – как с моими занятиями живописью, которые я столько лет не могла толком начать. Жизнь словно говорила: сейчас не время, это ты сможешь сделать потом. Возможно. Нагло врала мне, как я теперь поняла.
Моя ускользающая жизнь, проходящая мимо… Я села и попыталась выразить на полотне, как это, что это такое. Но с чего начать? Как начать, если ты никогда раньше всерьез не занимался живописью? Если ты совсем не умеешь – быстрые этюды не в счет. И как вообще это делают – придумывают образ? Взяв кисть, я делала какие-то наброски, но ничего не выходило. Все тщетно! Я не могла найти образ. Все-таки права была та надменная дама из приемной комиссии Института искусств: искусству либо посвящают всю свою жизнь, либо не занимаются им вовсе. Невозможно это делать урывками, в те редкие свободные часы, которые у тебя остаются после работы, особенно такой выматывающей и нервной, как у меня. Как бы ты ни абстрагировался и ни пытался ставить во главу угла свою внутреннюю жизнь – творческую – нездоровая атмосфера на работе влияет на остальные сферы твоей жизни, в этом я убедилась. Она отнимает силы. Она истощает, вытягивает из тебя все, все до капельки! Того, что от тебя остается, совсем не хватает на настоящее серьезное творчество.
Возможность рисовать и заниматься живописью мне всю жизнь приходилось отвоевывать – в непрекращающейся борьбе с теми обстоятельствами, в которые жизнь меня постоянно ставила. Всегда что-то сдерживало мои творческие порывы. То у меня не было красок и холстов. И денег на краски и холсты. Потом, позже, когда у меня появились средства и возможность купить себе все, что нужно для живописи, возникла другая проблема: у меня совсем не было времени на свои творческие экзерсисы. Круг замыкался! Приходя каждый вечер домой в состоянии выжатого лимончика, я просто бессильно падала на диван лицом вниз и какое-то время лежала в прострации. Все, на что у меня хватало сил, иногда, редкими вечерами, когда мне каким-то чудом все-таки удавалось не провалиться от усталости в забытье, – просто поразмышлять над неясными образами и записать какие-то строчки в свой дневник. И то глаза мои слипались, и нередко я обнаруживала себя дремлющей с карандашом в руке. Это редкое погружение в творчество, такое нерегулярное и каждый раз после длительных перерывов, было совсем не продуктивным. Я продвигалась вперед миллиметровыми шажками! Ни одной полноценной картины, даже наброска или эскиза! Я мечтала о своей будущей жизни художника, но не создала за эти годы ничего, чтобы приблизиться к своей мечте! НИ-ЧЕ-ГО! И ведь никто мне не препятствовал, меня не разгромили критики. Просто это было естественное затухание каждой новой попытки творчества, начатой с таким энтузиазмом – потому что мало времени, потому что нет сил…
Итак, уходящая, ускользающая жизнь… Я как никто другой знала, что это такое. Но вот как мне изобразить ее – уходящую от меня жизнь? Ни одной идеи. Я была в отчаянии: ну как при такой душевной наполненности я могу быть так пуста! Невозможность выразить свои мысли и чувства разрывала меня. Из-за эмоциональной усталости от этого напряжения у меня в прямом смысле слова опускались руки. А ведь короткий отпуск скоро закончится, мне снова придется выйти на работу, и у меня опять ни на что не будет времени!
