– Вы ее совсем не знаете.

– А вы ее знаете? Вы в этом уверены?

– Абсолютно.

Какое-то время в студии стояла тишина. Первым пришел в себя ведущий, который был без усов.

– Справедливости ради, выслушаем и альтернативную точку зрения.

Аля нахмурилась.

– К чему вы… О боже! – она запрокинула голову. – Только не это! Какого черта?!

Она с силой стукнула ладонями о подлокотники.

– Попрошу вас проявить уважение к нашему гостю! – назидательно сказал ведущий без усов.

В студию, шатаясь на длинных тонких ногах, вошел тот самый долговязый седой профессор психологии, в круглых очках и с прической, как у Эйнштейна. Злыми глазами Аля смотрела, как он приближается к ним. Неустойчивого профессора заносило то в одну, то в другую сторону. Он не сразу понял, на какой стул ему присесть, и потом долго пристраивался к этому стулу, словно никак не мог попасть в него.

– Я не хочу слушать этого человека, – категорично заявила Аля и скрестила руки на груди. – Зачем вы его сюда позвали?

Профессор, наконец, устроился и с кротким видом посмотрел на Алю, которая сидела напротив него.

– Каждый человек, который вам встречается, – учитель, – с глубокомысленным видом изрек профессор, не забыв при этом назидательно поднять вверх указательный палец.

Аля поморщилась: ее раздражали такие набившие оскомину банальности.

– В таком случае, некоторые уроки я бы предпочла прогулять.

На ее язвительную иронию профессор ответил все той же кроткой улыбкой ангельского всетерпения.

– Господин профессор, вы были экспертом по этому делу? – спросил ведущий без усов.

Аля рассмеялась и всплеснула руками.

– Какому делу? О чем вы? Словно кто-то заводил какое-то дело! Хотя справедливости ради, стоило бы. И я этого обязательно добьюсь.

– Вы составляли психологический портрет этой самой АЕК, – продолжил ведущий, сделав вид, что не услышал предыдущее высказывание.

– Какой психологический портрет? Она что, маньяк? Или подозреваемая в убийстве?

– Уважаемая Алла Александровна! Мы все с интересом следим за вашей… хм… общественной деятельностью и знаем, что вы особа эксцентричная и сейчас ведете себя в присущей вам манере. Но эту передачу ведем мы, а не вы. К тому же у нас не совсем тот формат шоу, понимаете? Вынужден попросить вас относиться уважительно к нашему гостю и к нашим зрителям и больше никого не перебивать. Господин профессор, прошу вас – расскажите же нам всем, что вам известно об этой… как там… даме с картин эпохи раннего Возрождения.

Профессор заговорщицки улыбнулся и сложил руки на животе, приготовившись к длинной речи. Он говорил нравоучительным менторским тоном, долго, нудно и до невозможности бесяче растягивая некоторые предложения:

– Главная – беда – таких – людей – в том, – что у них – низкий – эмоциональный интеллект! Это беда нашего времени – я не устану это повторять. Без высокоразвитого – эмоционального – интеллекта – сегодня невозможно – строить отношения, – добиваться успехов в коллективе. И вот этого эмоционального интеллекта и недостает вышеупомянутой особе АЕК. Именно поэтому она и напридумывала себе жестокеров – лишь по причине того, что элементарно – не умеет – общаться – с людьми. В действительности никаких жестокеров, конечно, не существует. Говорю вам это как профессор психологии. Равно как не существует и таких добрых, – одаренных, – безгрешных, – возвышенных, – исключительных людей, которых она им противопоставляет. И к которым, очевидно, по собственной нескромности и глупости, относит и себя. Мы просто – видим – пример – зашкаливающего, – раздутого, – неадекватного эго.

Пока профессор говорил, Аля, закатив глаза, в такт его словам кивала и постукивала ярко-красными ногтями о подлокотники. Было видно, что ей не терпится дождаться конца этой «лекции».

– Я все это уже тысячу раз слышала. Вы просто дурак.

По залу прокатился возмущенный ропот, среди которого, впрочем, раздалось несколько смешков. У профессора был такой вид, словно он чем-то подавился – возможно, собственным пафосом.

– Вынужден снова попросить вас проявить уважение к статусу и возрасту нашего гостя! – вмешался ведущий без усов, строго посмотрев на Алю.

Не обращая внимания на ропот в зале и на слова ведущего, Аля нагнулась в сторону профессора – своего давнего и ненавистного оппонента – и злобно заговорила:

– Вы вставляете ваш эмоциональный интеллект и это ваше эго везде, где только можно. К месту и не к месту. Затыкаете ими любую дыру. Это единственное, что вы выучили за все десятилетия вашей научной и преподавательской деятельности? На самом деле вы ничего не знаете о людях. Вот что я поняла. А еще профессор психологии!

Она громко и деланно расхохоталась. С неожиданной злобой, удивительной для такого щуплого пожилого мужчины, к тому же профессора психологии, профессор, подпрыгнув на стуле, начал яростно выплевывать в сторону Али:

– Вы – наглая, дерзкая особа! Вы не умеете себя вести! Вам не место среди приличных людей! Я плюю на вас и требую, чтобы вас вывели из студии!

Произнося слово «плюю», профессор действительно нечаянно плюнул в сторону Али.

– Не нервничайте, профессор, – с улыбкой сказала она. – Так и до инфаркта недалеко.

– Алла Александровна! Господин профессор! Не будем продолжать вашу давнюю перепалку!

Аля повернулась к ведущему и спросила:

– Как? А разве не за этим вы нас сюда позвали?

Ведущий не смог сдержать улыбку – оценил ее сарказм.

– Господин профессор, вам есть, что добавить к данному вами психологическому портрету?

Профессор поерзал на месте и потрогал пуговицы своего пиджака.

– Она, эта АЕК, просто не смогла договориться с этими людьми. Найти с ними общий язык. По причине своего невероятного неумения делать то, что более или менее сносно умеют делать все другие люди. Почему этого совсем не умеет делать она, я не понимаю. Я никогда не встречал человека со столь низким эмоциональным интеллектом.

– Потому что они пожирают людей, – снова вмешалась Аля. – Не в прямом смысле, но принцип тот же. Вы считаете, с такими можно о чем-то договариваться? Что касается эмоционального интеллекта… Просто собственный его уровень у таких, как вы, настолько низкий, что вы просто не способны ее понять. Да в плане переживания и понимания эмоций, в плане эмпатии она гений! Гиперэмпат. Нам всем далеко до нее. А вам – так особенно.

– И все-таки, – ведущий без усов, почесывая щеку, рассматривал Алю, – почему вы так ее защищаете?

–Да! – живо откликнулся профессор. – Мне вот тоже это интересно. Как специалисту. Какая-то не совсем здоровая привязанность.

Алла проигнорировала слова профессора. Она нахмурилась и опустила голову. Какое-то время она молчала.

– Я защищаю не только ее, – Аля упрямо вскинула подбородок. – В лице АЕК я защищаю всех настоящих честных представителей современной культуры, которым, по причине того, в какое интересное время мы все живем, очень нелегко сейчас живется. Я бы сказала, что им-то особенно нелегко, с их обостренной чувствительностью, с их глубиной восприятия и умением видеть и понимать все, что происходит. То, чего не видят и не понимают другие. За это их высмеивают, травят и сминают. Пытаются навязать им какие-то странные, извращенные, уродливые ценности. Делают все, чтобы они чувствовали себя изгоями. Тем не менее они находят в себе мужество заниматься своим делом, несмотря ни на какое давление, противостояние и, скажем так, странные общественные тенденции, какие-то «стадные» тенденции, сильно противоречащие идеям свободы личности и свободы творчества. Я уважаю таких людей, как она. Таких немногих людей. И, честно говоря, не понимаю, как им это удается: идти своей дорогой и пронести себя – через такие годы! – и не вконец забитых, замученных, озлобившихся, отчаявшихся, а все таких же светлых, сохранивших доброту, сохранивших способность верить, чувствовать и любить… Остаться после всего этого способными на поступки и свершения, которые не по плечу мелким завистливым интриганам… Это высший пилотаж, мне, к сожалению, недоступный. Да, я восхищаюсь ей. И такими людьми, как она.