Ну, это так в теории я понимаю свое предназначение, как собирателя и еще передатчика энергии в чьей-то личной СИСТЕМЕ.
Эта тема, как и то, куда уходит моя доля, никак в объяснении к самих конспектам не раскрываются, понятно, что все в основном пойдет на счет самому основателю данной СИСТЕМЫ на этой планете.
Но сейчас я не чувствую никакую высшую сущность где-то в обозримых пределах или его личных представителей, поэтому делиться мне не с кем и не за чем, так получается по идее. Нужно лично добираться до какого-то старшего Обращенного, чтобы отдать ему свою накопленную силу, однако я этим делом не собираюсь заниматься вообще.
Да и не вижу никого из таких личностей поблизости, а ехать искать куда-то далеко даже не подумаю, самим силы маловато и не хватает пока.
Кажется мне, что именно эта СИСТЕМА уже потерпела поражение на просторах Хурума, поэтому ее лучше никому не предъявлять к осмотру.
Иначе почему в технологичном бункере такая пустота и только многолетняя пыль лежит там на всех поверхностях?
Нет ни очереди из новых Обращенных, ни их мудрых учителей, просто нет вообще ничего, кроме самого законсервированного до каких-то лучших времен бункера. Лучших времен, которые так и не наступили, и уже не наступят, как мне отчетливо кажется.
Который все же собирает энергию с проходящих мимо гроз, поддерживает рост травы и кустов на прикрывающем все кургане, еще собирает смертную энергию во время жертвоприношений зачем-то, выдает звероящерам воду и новых рабов по случаю.
В общем работает, как полностью отлаженный механизм.
А, значит, можно вовсю пользоваться наработками СИСТЕМЫ только для себя и своих людей, чтобы создать что-то свое с преданными людьми, пользуясь ее крутыми возможностями.
Я быстро создаю резервную СИСТЕМУ в своем сознании, всматриваюсь в нее очень тщательно, добавляю в ее РЕГЕНЕРАЦИЮ треть показателей от своей и одним ментальным движением переношу созданную конструкцию в видимое мне совсем рядом сознание Фиалы. Она как-то сама в нем закрепляется без моих дополнительных манипуляций.
Потом открываю глаза, отстраняюсь от лица девушки и еще раз проверяю ментально ее сознание.
Везде у нее одна двести шестнадцатая, и только в РЕГЕНЕРАЦИИ целых восемь двести шестнадцатых. Я сразу же перекидываю ей половину своей ЭНЕРГИИ, девятнадцать единиц, после чего опускаю голову девушку очень бережно обратно на сено.
Возвращаюсь в этот грешный мир и вижу, что Ксита стоит совсем рядом
— Что теперь? — спрашивает меня Ксита. — Что это было, я не стану тебя спрашивать. Если сестра выживет.
Добавляет она довольно неопределенно, хотя обязательно станет спрашивать, как я хорошо вижу.
Ну, никаких дьявольских призывов к высшей сущности из местного ада и публичной передачи своей личной или Фиалиной души я не произвожу. Просто подержал подругу за голову десяток минут и все дела, все чинно и благопристойно со стороны. Как будто лечебный наговор сделал или очень вдумчиво и со значением помолился за ее спасение.
— Ты чего здесь? А как лошади?
Их ржание выдаст нас сразу же.
— Никого близко нет, не бойся. А я должна знать, что ты с моей сестрой делаешь! — настойчиво заявляет лучница.
— Тише ты! Голос у тебя, Ксита, только народ в базарный день на рынок собирать!
Вижу, что она готова тут же надуться и добавляю незамысловатую ложь: — Такой сильный и красивый!
— Ну чего там у нее? — сдержалась лучница после явной лести. — Будет жить?
— Теперь все в ее руках и в том еще, насколько разрушены органы в раненой шее. Если там все очень плохо, то может и не выжить, но процесс выздоровления я уже запустил. Пусть пока так полежит какое-то время, нам лучше не ехать никуда, чтобы у нее голова не моталась и дальше воспаление ускоренно не шло.
— Значит, никуда не поедем, — подтверждает лучница. — Хотя тут мы в очень опасном положении. Одни внимательные глаза и уши, и нам придется принять последний бой в невыгодных условиях.
— Как это место вообще? Видно нас с дороги или не очень?
— Не видно особо, но движение есть, за эти десять минут мимо две повозки проехали. За лошадьми нужно приглядывать обязательно. Хотя со стороны поля нас легко могут разглядеть, но там народу пока делать нечего, посаженное зерно уже начало всходить, — подробно объясняет она нашу диспозицию.
Я сам обхожу вокруг все, что можно, потом режу ветки и прикрываю ими кое-какие просветы в кустах, через которые наших крупных лошадок, уже активно объедающих травку вокруг повозки, можно все же просмотреть с дороги. Раз уж придется пока здесь простоять какое-то, то лучше приготовиться к долгому ожиданию и замаскироваться должным образом.
Замаскировался от дороги очень хорошо, нас теперь точно не разглядеть с той стороны.
Еще продолжил этим же делом заниматься, когда по какой-то параллельной дороге в полях пропылила повозка, хорошо, что в сторону от нас. Снова нарезал высоких веток и навтыкал их в землю со стороны поля, так хоть какая-то маскировка будет прикрывать оттуда. Потом добавил их побольше, еще раз проверил и признал, что рассмотреть нашу позицию можно только в том случае, если долго присматриваться и ждать какого-то внезапного движения.
Через час таких непрерывных хлопот подошел к повозке, а постоянно наблюдающая за сестрой Ксита порадовала меня, что лицо у той стало меньше синеть и дышится Фиале явно легче.
— Слава богам, лечение успело вроде вовремя, — выдохнул я. — Пора Тереком заниматься.
Снова прижался к лицу Фиалы, чтобы показать такой метод своего лечения как бы своей личной силой Ксите и разглядел в сознании девушки уже всего восемь оставшихся единиц ЭНЕРГИИ из переданных девятнадцати.
И траурная кайма вокруг девушки перестала наливаться чернотой, а заметно посерела, значит смерть постепенно отступает от нее.
— Примерно десять единиц этой ХАРАКТЕРИСТИКИ закрыли не слишком тяжелую рану без больших повреждений, — понимаю про себя.
— Отлично, лечение идет, мы успели, — и на радостях обнимаю Кситу, она тоже с готовностью подается ко мне.
Просто счастлива, что я начал спасение сестры от неминуемой смерти, пусть даже сильно пугающим ее способом.
— Грудь у нее как бы не больше, чем у младшей сестры, — невольно замечаю я своим кобелячьим сознанием такую физиологическую подробность.
— Там Терек очнулся, — сообщает Ксита мне своим низким голосом через минуту, когда отошла проверить наемника.
Подхожу на другую сторону повозки к пришедшему только что в сознание Тереку, которому приходится кусать от боли губы. Наверно, эта сильная боль и привела наемника в чувство, поэтому мне придется с ним переговорить.
Сам, без его личного разрешения, я ставить ему СИСТЕМУ пока не стану, чтобы потом не оказаться в должниках навсегда. У него не все так критично для жизни, но болеть разорванное болтом плечо будет зверски.
Кто его знает, что он решит, когда выздоровеет, тут дело его личного выбора из своих жизненных понятий и еще религиозных мотивов, на которых он был воспитан когда-то. Когда еще не собирался становиться наемным воином, а рос простым, но рослым крестьянским пареньком.
Если, конечно, вообще выздоровеет без моего лечения, все равно после такого чудесного случая прежним удалым воином уже не станешь. А без своей правой руки воином точно не останешься, придется выживать обычным инвалидом-отбросом общества человеческой милостью и просить подаяние около храмов.
Ну, это в том случае, если наши пути с наемником разойдутся, кто его знает, что нас ждет впереди.
Так что выбор у Терека небольшой, или принимать СИСТЕМУ, или готовиться жить на подаяние из милости, неважно наше или уже нет.
Еще я поближе поманил Кситу, чтобы она подошла и встала рядом со мной над лежащим наемником.
— Это вам уже обоим нужно самим услышать. Фиалу я сам отправил на путь выздоровления, она лежала без сознания и реально умирала в тот момент. Еще она моя женщина, поэтому я поступил так. Так что не стал спрашивать разрешения у нее, но у вас спрошу, — негромко начинаю я трудный разговор.
