Затем донья Крус сообщила ему о болезни мадемуазель де Невер, об их заключении в башню замка Пенья дель Сид, преданной Мариките, доставившей им весточку о Лагардере и Шаверни, и, наконец, о побеге, случившемся в ту роковую ночь, когда замковая башня со страшным грохотом рухнула, засыпав все вокруг своими обломками.

Баск слушал молча и бесстрастно, стараясь запомнить мельчайшие подробности рассказа доньи Крус, чтобы потом решить, как ему следует поступить.

– А что сталось с Пейролем? – спросил он.

– Он мертв, похоронен под развалинами; по крайней мере, мы очень надеемся на это, – ответила донья Крус.

– Да приберет его к себе Господь! – с надеждой в голосе прошептал баск.

– Что нам теперь делать? – спросила мадемуазель де Невер.

– На рассвете вы найдете меня за стенами Бургоса, возле Бискайских ворот; я куплю мулов и уже завтра вечером передам вас господам Лагардеру и Шаверни… или, в крайнем случае, маршалу Бервику. В лагере французской армии вам будут не страшны ни Гонзага, ни Пейроль.

– Но Пейроль умер! – прервала его донья Крус.

– Пока ты собственными глазами не увидел, как вороны клюют труп твоего врага, – назидательно произнес Антонио Лаго, – не стоит надеяться понапрасну.

– Согласна; мы действительно не видели труп нашего тюремщика, но все было так тщательно продумано: он попросту не мог остаться в живых.

Жаль, что с нами не было Лагардера, – промолвила Аврора, – он нанес бы негодяю удар, именуемый ударом Невера!

– А ведь шевалье, – воскликнул горец, – направился именно в замок Пенья дель Сид! Похоже, однако, что он опоздал…

– Если Пейроль жив, – тяжко вздохнула мадемуазель де Невер, обнимая подругу, – то, поверь мне, бедная моя Флор, мы не можем чувствовать себя свободными!

Лаго понял, что посеял смятение в сердцах девушек, хотя момент для этого был отнюдь не подходящий; напротив, ему надо было ободрить их, вдохнуть в них силы и мужество.

– Скорее всего, – поспешил он исправить допущенную ошибку, – Лагардер встретил Пейроля в окрестностях Пенья дель Сид, так что теперь ваш тюремщик валяется где-нибудь под скалой, с кровавой дырой во лбу. Но даже если это не так, он волею судьбы опять встанет у нас на пути, мой кинжал сумеет указать ему нужную дорогу.

С этими словами он удалился, а девушки, оставшись одни, опустились на колени и принялись молиться.

За стеной какой-то человек буквально прилип ухом к тонкой перегородке, отделявшей его комнату от комнаты, занимаемой цыганками. Он слышал все, и на губах его играла сатанинская усмешка.

Разумеется, девушки не могли видеть труп фактотума Гонзага, пожираемый вороньем, ибо человек в соседней комнате был не кто иной как Пейроль собственной персоной!

Покинув Пенья дель Сид – замок, едва не ставший его могилой, – интендант рассудил, что хозяина следует искать не в Мадриде, а поближе к границе, там, где идет война и где шпага Филиппа Мантуанского наверняка уже окрасилась кровью французов. Придя к такому решению, он поехал наугад, не заботясь более о пленницах и втайне лелея надежду, что они навечно остались лежать под развалинами мавританской башни. Конечно, Гонзага вряд ли бы одобрил поведение своего приспешника, но принц был далеко, и Пейроль собирался просто-напросто поставить его перед свершившимся фактом.

Если же, паче чаяния, девушки остались живы, то он все равно не смог бы в одиночку похитить их у Лагардера. Пейроль был уверен, что организатором заговора выступил именно шевалье, а герцог де Валедира был всего лишь его помощником. Присутствие на развалинах замка Лагардера и Марикиты лишь укрепило его в мысли, что план побега разрабатывался заранее.

Итак, интендант убедил себя, что обстоятельства благополучно избавили его от роли сторожа, и, следовательно, он – во всяком случае, до встречи с принцем – может считать себя свободным человеком. Пусть хозяин сам думает, как вернуть ускользнувшую добычу.

Хотя Пейроль и не питал особой любви к принцу, он тем не менее желал как можно скорее найти его, дабы взвалить на вельможу ответственность за собственные гнусные злодеяния. Он направился в сторону Старой Кастилии, расспрашивая по дороге всех и каждого, не проезжал ли тут отряд Филиппа Мантуанского: Пейроль догадывался, что приспешники принца не могли проехать незамеченными.

Однако фактотум ошибся: он никак не мог встретить принца в этих краях, ибо Гонзага, не желая более сталкиваться ни с Лагардером, ни с французскими солдатами, в сопровождении лишь фон Баца вернулся в Мадрид. Там он надеялся найти своих компаньонов, чье длительное отсутствие начинало уже беспокоить его.

Пейроль ехал, испытывая неизъяснимое удовольствие от давно забытого чувства свободы; наслаждаясь солнцем и теплым ветром, он постепенно забывал, что еще совсем недавно ему грозила опасность быть заживо погребенным в мрачной могиле.

Можно смело утверждать, что среди тех, кто уповает на милость случая, этот последний – довольно своенравный господин – всегда выбирает самых отъявленных мошенников и с радостью приходит им на помощь. А так как Пейроль мог, разумеется, считаться отъявленнейшим из отъявленных, то случай и не замедлил к нему явиться.

Прибыв в Бургос, Пейроль остановился в первой попавшейся гостинице, и она оказалась именно той, где укрылись юные беглянки.

Прежде чем снять комнату, фактотум поинтересовался именами прочих постояльцев. Он всегда был осторожен и вовсе не собирался рисковать понапрасну: ведь в гостинице мог остановиться кто-нибудь из его врагов. Тогда Пейроль отправился бы ночевать в другое место. Можете представить себе его радость, когда он узнал, что в гостинице занята всего лишь одна комната. В ней жили две молоденькие цыганки, собиравшиеся съехать ранним утром следующего дня. Дьявольское чутье Пейроля подсказало ему, что это наверняка Аврора и донья Крус. После же того, как хозяйка подробно описала ему их внешность, у него исчезли последние сомнения.

Чтобы проникнуть к девушкам, маленькой нищенке пришлось прибегнуть ко лжи и пустить в ход все свое красноречие. Пейроль обладал гораздо более вескими аргументами, а именно – золотыми монетами, так что хозяйка была готова выполнить любую его просьбу.

Интендант Гонзага попросил разместить его в комнате рядом с комнатой цыганок. Так как перегородка оказалась на удивление тонкой, то ни единого слова из беседы девушек с Антонио Лаго от него не ускользнуло. Угрозы в свой адрес заставили его призадуматься. «Этот молодой человек явно не питает ко мне особого почтения. Было бы весьма любопытно узнать его имя. Мне кажется, я уже где-то слышал этот голос… Но где?.. Нет, это не может быть ни задира Кокардас, ни приятель его Паспуаль, и уж тем более это не Шаверни… И, тем не менее, этот тип – один из близких друзей Лагардера… Так кто же он?»

Едва лишь баск переступил порог гостиницы, как Пейроль, словно волк, в два прыжка спустился по лестнице. Вложив хозяйке в руку еще один золотой, он спросил:

– Кто этот человек, который только что вышел отсюда?

– Я не знаю его, сеньор.

Она сказала правду, но лишь потому, что не сумела солгать. Если бы ей пришла в голову какая-нибудь ловкая ложь, она немедленно обрушила бы ее на Пейроля, ибо считала его ревнивым влюбленным, из карманов которого можно выудить еще немало золотых монет. Впрочем, подобная сообразительность – азы ремесла трактирщика: секреты оплачиваются отдельно, помимо стола и комнаты.

Интендант был уверен, что достойная женщина прекрасно знает незнакомца и просто набивает цену, поэтому он вложил ей в руку еще несколько дублонов.

– Он заплатил тебе, чтобы ты забыла его имя? – спросил он.

– Увы, нет, – искренне вздохнула испанка, поняв, что при известной расторопности могла бы получить деньги от двоих. – Он пришел сюда полчаса назад и сказал, что хочет поговорить с цыганками от имени какой-то знатной сеньоры; вот и все, что я о нем знаю…