– Сомневаюсь, что это так уж безвредно – говорю я – вероятно, есть какие-то «побочки» у него, о которых мы не знаем. Попрошу ребят из лаборатории провести более тщательные исследования.

После обеда, во время которого нам с Захаром и кусок в горло не лезет, привозят мать Ирины Купцовой. Представительная, ещё молодая женщина, аккуратная, с прекрасной стрижкой и тщательным макияжем, она усаживается напротив меня, ни один мускул не дрожит на её миловидном лице.

– Простите – она осторожно промокает платочком глаза – я уже выплакала все слёзы. Я прекрасно понимаю, что вам нужна информация, а потому стараюсь держать себя в руках. Итак, задавайте вопросы, я постараюсь на всё ответить.

– Мария Викторовна – почему-то рядом с этой женщиной я чувствую себя не в своей тарелке – скажите, вы что-то знаете о личной жизни вашей дочери? С кем она общалась, с кем встречалась… Это очень важно.

– Видите ли – она неловко мнётся, комкает в руках белоснежный платочек – Ирина была, что называется, отрезанный ломоть. Она всегда была независимой девочкой, самостоятельной. Когда я сошлась с мужчиной, он сразу не понравился ей, и она, чтобы не мешать мне налаживать личную жизнь, ушла на съёмную квартиру. Конечно, я по возможности ей помогала финансово. Но Ира в последнее время всё чаще отказывалась. Ресторан, в котором она работала, был очень дорогим, элитным, она говорила, что им повысили зарплату, да и чаевые она всегда получала очень приличные. Ей хватало на оплату квартиры, ну и она мечтала пойти учиться, потому остальные средства копила на специальном счёте. Личная жизнь… Возможно, и был у неё кто-то, но она никогда мне не рассказывала. Мы вообще редко говорили об отношениях. Подруг её я не знала.

– А как часто вы виделись?

– Раз в неделю, встречались в основном на нейтральной территории – в кафе или торговом центре.

– Когда виделись в последний раз, заметили может быть, какие-то перемены в поведении дочери?

– Нет, она была такая же, как и прежде.

Я поставила перед ней коробочку с японскими иероглифами.

– Мария Викторовна, вы знаете, что это такое?

Она посмотрела на коробочку, потом на меня, и сказала:

– Нет. Никогда этого не видела.

– Мы нашли этот препарат в сумочке у вашей дочери.

– А что это?

– Препарат для похудения.

– Но я не понимаю… У моей дочери была замечательная фигура, зачем ей нужен был этот препарат?

– Мы тоже пока не можем этого понять, Мария Викторовна. Очень надеемся, что в ближайшее время что-то прояснится.

Мы с ней попрощались довольно сдержанно, и после её ухода я повернулась к Захару.

– Слышал? Нужно всё выяснить про мужа этой женщины. Не просто же так он не понравился Ирине. Кроме того, надо опросить всех коллег и подруг убитой, Захар. Давай ты займёшься коллегами, а я подругами.

– О’кей – Захару всё равно, кем заниматься, ему лишь бы работа была интересная.

На том и порешили. За пару дней лаборатория прошерстила телефон и ноутбук Ирины. Ничего интересного и стоящего внимания не обнаружили – обычная жизнь обычной девушки: работа, дом, салон красоты, массаж, встречи с подругами и матерью, шоппинг… Вот и всё. Ноль тайн, никаких загадок.

Выяснить, как попал к ней препарат из Японии, тоже не удалось, кроме того, выяснилось, что препарат действительно абсолютно безвреден.

Спецы ломали головы над орудием убийства, но ни один найденных ими предположительных аналогов не подходил по параметрам.

Что касается насекомого на теле жертвы – эта находка тоже не дала результатов. Обычный мотылёк мог просто залететь в квартиру и попасть на тело Ирины.

Подруги и коллеги все, как один, твердили о том, что о личной жизни девушка молчала, и вообще, была скрытной и очень разумной. Лишнего не болтала. Но вот деньги у неё водились, помимо тех, что она копила на учёбу – при тщательном осмотре квартиры оперативники обнаружили красивое бельё, очень дорогого бренда, золотые украшения, и наряды, которые стоили половину моей зарплаты. Так что я даже не сомневалась в том, что у девушки был богатый покровитель. Только почему-то никто его не видел.

За полтора месяца мы не продвинулись ни на шаг в своём расследовании. Шеф рвал и метал, мы с Захаром от бессилия клацали зубами, зная, что на ближайшее время у нас абсолютно нет никаких зацепок.

– Ариша! – Захар встретил меня возле входа. В этот день я впервые шла на работу без особого желания.

От всех наших действий и предпринимаемых шагов сквозило безнадёгой.

– Что? – я внимательно посмотрела в его напряжённое лицо – что-то случилось? Удалось обнаружить что-то?

– Нет. У нас новое убийство. Тот же почерк.

В детстве я мечтал быть похожим на Шерлока Холмса. Именно так себе и представлял – вот сижу я в плетёном кресле-качалке, в клетчатом твидовом пальто, и посасываю трубку с изящно завёрнутым чубуком, а напротив меня сидит Ватсон с усами и в очках и строит версии относительно очередного дела.

Но всё это оказалось просто детскими мечтами – реальность намного более жестока, чем на самом деле. Тем более, в наше время. Профессия помощника следователя подразумевает собой не просто сидение в кабинете с перебиранием бумажек, но и порой созерцание чужих смертей. А смерть, особенно когда приходит к молодым, более всего кажется несправедливой.

Ариша говорит, что первый-второй год я так и буду переживать – хотя я стараюсь тщательно скрывать от неё свои чувства, она, казалось, сканирует меня, как опытный экстрасенс и знает, что иногда по ночам мне снятся те, чьи глаза навсегда устремлены вверх и застыли в немом непонимании, а на губах – лишь вопрос, на который жертва никогда не получит ответа: «За что?»

Но это всё лирика, я мужчина, и я должен оберегать и защищать мою хрупкую начальницу Аришу, хотя кажется, что она сама кого хочешь, может защитить… У неё очень сильный характер. Когда начальник СК дал мне понять, что мне предстоит работать под началом женщины, я немного покривился, но потом, со временем, вдруг понял, что судьба послала мне Арину, как Божий Дар, с ней рядом я учусь и довольно быстро.

Через полтора месяца после первого убийства произошло второе. В принципе, мы ждали, где-то подсознательно зная, что это случится рано или поздно. Слишком уж всё это походило на преследование маньяка. Непонятно было одно – почему он убивает девушек разных профессий, не похожих друг на друга внешне, единственное, что их связывало было то, что они были молоды, и работали в таких местах, куда нет доступа обычному человеку со средним достатком.

На место убийства Татьяны Гордеевой мы с Ариной едем молча, не произнося ни слова. Мы уже знаем, что почерк убийства – один и тот же, живот девушки в области паха просто раскромсан на части неизвестным орудием с восемью заточенными гранями.

Мне не нравятся девушки с искусственно слепленной внешностью, но тут я готов признать, что Татьяна Гордеева даже в своей смерти необычайно прекрасна. Возраст в паспорте – двадцать семь лет – совершенно не подтверждается, у неё кукольное маленькое лицо с большими наивными глазами, пухлые, ещё по-девичьи округлые щёчки и необычайно бледная, просто до прозрачности, кожа.

Она похожа на спящую красавицу из известной сказки, и я невольно любуюсь ей. В отличие от Ирины Купцовой она лежит прямо, вытянутая, как оловянный солдатик по стойке «смирно!», вся спокойная и умиротворённая, словно она знала, что смерть настигнет её.

– Что с камерами? – спрашивает Арина, озадаченно хмуря брови. Я её понимаю, ведь видеокамеры наблюдения для нас сейчас – это своего рода хоть какая-то информация.

– Это новый дом, Арина – говорю я – в управляющей компании дали понять, что камеры приобрели, и на следующей неделе провайдер обещал подключить их.

– Тьфу ты! – Арина сквозь зубы матерится, как заправский грузчик – почему этому маньяку так везёт, чёрт возьми?!

Я пытаюсь утешить её: