Возвращался домой я поздно, кикимора со мной не разговаривала, не удосуживалась… Перед сном шастала в ванную и из ванной в какой-то распашонке, сверкая трусишками. Мария Фёдоровна даже замечание сделала при мне:
– Леночка, понятно, Ромочка твой брат, но надо же как-то одеваться? Халатик, что ли…
– А раз брат, чтоб я под него подстраивалась, как ходила, так и буду ходить. Пусть не смотрит!
– Разве так можно! – вздохнула Мария и пожала плечами.
Пролетели оставшиеся дни недели. Долгие проводы – долгие слёзы. Собраны вещи, отец оставил мне для Ленки деньги на билет во Францию, деньги на адвоката и немного на жизнь. Они недавно продали квартиру Марии Фёдоровны в Калуге.
В аэропорту Ленка ревела навзрыд. Только перед посадкой я оттащил её за руку от матери. На такси вернулись домой. Она молчала всю дорогу, смотрела в окно и кусала губы.
***
Я перенёс свои вещи в комнату отца.
– Почему ты решил, что это твоя комната будет? Я всё-таки девушка. Почему я должна спать в проходной комнате! ― возмутилась Ленка.
– Ты ещё не девушка, а ребёнок, – пояснил я. – Она возмущённо стрельнула на меня глазами, но промолчала. – Где спала, там и спи. Тебе всё равно скоро уезжать, а мне нужно вечерами работать. Теперь присядь и договоримся. Деньги на продукты я кладу в тумбочку под телевизором. Обедаю я на работе. Ты можешь покупать продукты и готовить сама, можешь ходить в столовую. Она через дорогу. Если я задерживаюсь на работе, ужинай и ложись спать. И давай, пока ты здесь, не будем создавать друг другу проблемы. Понятно?
– А теперь слушай меня, «назойливый учитель», – возмутилась кикимора. – Ты мне никто. И даже не сводный брат. Наши родители не муж и жена. Они не расписывались. Ты для меня просто первый встречный мужского пола, каких полгорода. И не учи меня жить, не учи, как и что мне делать!
– Мне всё равно, что ты скажешь! – ответил ей и пошёл в комнату.
Там я поменял постельное белье, надел спортивное трико, сходил в ванную почистил зубы и умылся. Ленка сидела на стуле и пустыми глазами смотрела в окно. Конечно, ей обидно, билет во Францию был уже на руках, когда узнали, что не разрешат въезд, и его сдали в кассу.
Двенадцатый час ночи. Я пошёл к себе, выключил свет и лёг спать. Трудно быть авторитетом пятнадцатилетней девчонке, когда самому двадцать два. Отец говорил, что она училась в школе с преподаванием части предметов на английском языке. Вот и задирает нос, произношение моё ей не понравилось! – фыркнул я в подушку. Достала своим английским. Кстати то, что я свободно владею разговорным английским сейчас – это её заслуга, – объяснил мне Ромка и продолжил свой рассказ:
– На работе всё складывалось удачно. Только что получили техническое задание на проектирование изделия 34 и обсуждали его. Наше с тобой 36-бис – его внучка. У меня были кое-какие предложения по улучшению его характеристик. Я косвенно был связан с этой тематикой дипломным проектом и практикой в московском НИИ, но промолчал, решил ещё раз всё хорошенько обдумать вечером.
Домой пришёл поздно, Ленка уже спала, я уснуть так и не смог. К утру были готовы предложения, которые не стыдно было озвучить. Это дало результат. Иван Эдуардович предложил назначить меня заместителем руководителя проекта. Это было невероятно! Коллеги удивлённо переглядывались.
Действительно, в двадцать два года, сразу после университета стать замом руководителя такого проекта, сам знаешь, это что-то да значит…
В этот же день я получил в кассе подъёмные в размере трёх окладов. Пришёл домой поздно, зашёл в комнату и опешил. Моя постель была в комнате на диване, в этой же комнате были и мои вещи. По телевизору шёл бесконечный сериал «Санта Барбара». Перед ним, устроившись на диванной подушке на полу, сидела Ленка в юбке-плиссировке на мужских подтяжках, в футболке в чёрную полоску «Микки-Маус», и лопала чипсы.
– И как это понять? – раздражённо спросил я. – Вчера я доходчиво объяснил дислокацию: кто где спит. И что я вижу теперь?
– А я доходчиво объяснила, что мне нужна отдельная комната. I clearly said? Уеду, перебирайся куда хочешь, а пока я там сплю, а ты здесь! – ответила она, не повернув головы в мою сторону.
Я перенёс свои вещи в спальную, её постельное бельё кинул на диван, туда же её одежду.
Ленка промолчала, просто неприязненно посмотрела на меня.
– Отец не звонил? ― поинтересовался я.
– Нет, ― ответила она нехотя.
– А твоя мать?
– Нет.
Я пошёл на кухню. В раковине – упаковки от лапши «Доширак» и «Ролсон», пустая пачка от «Юпи», фольга от плавленого сырка, пар грязных тарелок. Могла бы их и помыть. Как она ест эту гадость? – подумал я. Открыл холодильник: почти пусто. Может быть, дома и не всегда готовили. Отец с Марией Фёдоровной и её дочерью приехали из Калуги только несколько дней назад.
Я выпил чашку кофе и лёг спать. Уснул сразу.
***
Следующий день был пятницей. Каждую пятницу тогда в буфете работникам НИИ под зарплату выдавали продуктовые наборы. Получил его и я. Мне нужно было в паспортный стол. Я отпросился на пару часов у Петьки Баркова, он тогда руководителем параллельного проекта был, забрал паспорт с новой пропиской и, заодно, отвёз продукты домой.
По пути я купил булку хлеба, бутылку молока, два десятка яиц и пакет вермишели. Возле подъезда Ленка каталась на роликовых коньках. Одета как чучело: очень короткая белая юбка, с черными вставками по бокам, тонкие колготки с поперечными, белыми и красными, крупными полосами, пластмассовые наколенники, сиреневый джемпер. На голове видавший виды оранжевый картуз с зелёным бубоном и длинным потрёпанным козырьком. Дворовая шпана с интересом наблюдала за её кульбитами.
– Пойдём со мной, – позвал я.
Она согласно кивнула головой. Дома на кухне я выложил на стол продукты: полкилограмма голландского сыра, сливочное масло, две палки полу копчёной колбасы, килограмм гречки, две банки китайской тушёнки «Великая китайская стена», банку растворимого кофе; положил пакет вермишели, два десятка яиц и пакет молока. Вермишель, яйца и молоко я купил в магазине.
Вплыла на роликах в кухню Ленка.
– Я тороплюсь, отпросился с работы. Приготовь себе что-нибудь из этого. И не ешь ты эту гадость, – кивнул я на пустую упаковку от «Доширак». – Желудок испортишь. Я пошёл, вернусь поздно.
Во дворе предупредил местную шпану:
– Кто мою сестру обидит, хвост поломаю! Причём, в трёх местах сразу!
– Ту, что на роликах? – поинтересовался один из них.
– Именно, – подтвердил я этот печальный факт.
В школьные годы я, хоть и учился хорошо, был драчливым, кто из шпаны не помнит этого, тому старшие подскажут.
В субботу мы тоже работали, но на работу можно было к девяти. Я сварил вермишель, поджарил колбасу с яичницей, достал бутылку молока. Словом, приготовил завтрак для этой девчонки, чтоб совсем не отощала до отъезда. Я по утрам завтракать не привык. Выпил чашку чёрного кофе без сахара, разбудил её. «Завтрак на столе, – предупредил я. – Приду поздно. В обед и вечером сама себе приготовь чего-нибудь или в столовую сходи, не ешь всухомятку и эту отраву: «Ролсон-Доширак».
Домой в этот день вернулся раньше, чем думал, в восемь вечера. Ленка сидела в кресле, у столика с телефоном, читала Ремарка. Отец оставил хорошую библиотеку. Эта девчонка опять меня удивила, накрасила свои ноготки лаком для ногтей разным цветом: красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой. На другой руке так же. Что она, дальтоник? Зелёные волосы собраны в два хвостика, перехваченные резинками для волос ярко-ядовитых цветов.
В последующие дни кресло у телефона стало её любимым местечком. Она часто сидела там с книгой в руках. Понятно, что ждала звонка. Ждал звонка и я. Телефон молчал.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.