Томас продолжал постукивать пальцами по рулю, при этом напряженно поглядывая на приоткрытый портсигар. Он пытался бросить курить, что казалось мне невозможным, ведь все наши друзья в этом плане грешны. Мои губы дрогнули в улыбке. Я вздохнула и потянулась к портсигару, на что Томас мягко шлёпнул меня по руке.

– Мне известно, что профессор Руссу предпочитает не тратить время на глупые вопросы. Выкуришь сигарету – считай, провалила своё первое вскрытие.

– Печёшься о моей успеваемости? – Я прищурилась, всматриваясь в его лицо.

– Не хочу, чтобы меня обзывали «другом неудачницы», – ответил он, пожимая плечами.

– Очень смешно, Кларенс, – ответила я, закатывая глаза. – Никто не даст мне в руки скальпель.

– Почему ты так категорична? – удивился он. – Если твоё предназначение – копаться в разлагающихся телах, запасись терпением и жди, когда подвернётся случай сделать это полноценно и блестяще, Дженевив.

Задние двери открылись, и ледяной ветер мгновенно хлестнул меня по щекам. Мой наполовину спящий друг упал на сидение, прежде подложив небольшой портфель под голову. Его растрёпанные белокурые, как только что выпавший снег, волосы знатно намокли. Прозрачные капли скатывались по лбу, прежде чем упасть на шерстяные тёмно-синие коврики. Джереми укутался в кремового цвета пальто, открыл глаза и лучезарно улыбнулся. Порой он напоминал мне Чеширского кота из сказки.

– Выглядишь очень «отдохнувшим», – заметила я. Томас выехал на дорогу.

– Чувствую себя так же. – Он вздохнул и приподнялся. – У меня сегодня вводной курс по защите прав, так что порядок.

– И каково это? – поинтересовался Томас.

– Что именно? Перебрать с настойкой в день вводного курса по защите прав или учиться на юридическом факультете?

– И то, и другое.

– И то, и другое – гадость, Томми. Веди автомобиль осторожно; не хочу, чтобы меня стошнило на твои синие коврики.

Я прислонилась щекой к окну, наблюдая, как лес движется в одном темпе с нами. Джереми задремал под слащавый говор Томаса с безупречным британским акцентом, которым я без конца восхищалась. Порой, если говорить честно, даже немножко завидовала. Я украдкой посмотрела на него: длинные, беспрерывно дрожавшие ресницы делали его лицо ещё более изящным. Он сжал губы в одну ровную полоску, неотрывно наблюдая за усыпанной пожелтевшими листьями дорогой. Он садовник, который сделает для своего сада всё, что может, и даже больше. Томас готов состригать каждый листик, заботясь о своём будущем. Именно поэтому его покойный дедушка сделал всё возможное, чтобы его внуку досталось место в Академии.

Академия Святого Марка спрятана за двумя толстыми горами. С высоты Академии можно было увидеть изумрудного оттенка озеро. Одинокая и недоступная для простолюдинов, она славилась своей потрясающей учебной программой. За место в Академии боролись даже иностранные студенты, что уж говорить о британцах.

Центральный корпус делится на два общежития – мужское и женское. Мы нередко остаёмся там в зимнее время, когда начинаются циклоны и погодные условия становятся непредсказуемыми. К примеру, таинственная мгла, окутывающая горные склоны. Или ледяной ветер, треплющий облысевшие ветви деревьев. Осенью, пока есть возможность, мы предпочитаем коротать время в собственных поместьях, по крайней мере, так было до тех пор, пока моя восхитительная мать не распустила всех слуг и не сослала меня с вещами в Академию.

Я застегнула пальто на небольшие пуговицы и укуталась шарфом, пока автомобиль мчался по крутой дороге вверх. Позади нас – пять дорогостоящих машин и шесть возбуждённых студентов. Джереми устало потёр глаза и откинулся на сидение. Его пушистые волосы спадали на лоб, прикрывая брови. Томас остановился у ворот и, пока дворецкий Константин приветствовал вновь прибывших, рылся в бардачке в поисках моих перчаток.

– Оставь, нам ведь недолго торчать на улице, – мягко сказала я.

– У тебя быстро немеют пальцы, – заметил он и протянул мне найденные перчатки.

Томас припарковался и вышел на улицу, чтобы раскрыть зонт над моей головой. По небесной глади пронесся раскат грома, как предвестник грозы. Погода в горах не щадящая. Я взяла Томаса под руку и встала за небольшой группой студентов, которые расписывались кровью в дневнике Святого Марка.

– Омерзительно. – Джереми недовольно цокнул языком. – Ненавижу иглы, в особенности ржавые и старые. Почему расписываться нужно именно кровью? Во мне есть жидкости и поинтереснее.

– Я чувствую этот чудесный аромат, мистер Креста. Поменьше разговаривайте, иначе к занятиям вас не допустят, – пробубнил дворецкий Константин, отчего я негромко рассмеялась.

– Это олицетворение клятвы. Кровь символизирует верность, в данном случае – правилам Академии, – философствовал Томас.

– Тогда я могу не расписываться.

Я усмехнулась и шагнула вперёд. Директор Кавендиш сдержанно кивнул нам и протянул дневник из пожелтевшего пергамента. Я перевернула страницу и позволила дворецкому проткнуть мне палец. Кровь начала просачиваться сквозь тонкий лист. Я провела концом пера в попытке вывести аккуратные заглавные буквы. Директор был немногословен, но его лицо выражало явное удовлетворение.

Пройдя формальности, мы проследовали в вестибюль. В огромном камине потрескивали дрова. Мерцающий огонь отбрасывал причудливые тени на студентов, которые расположились на небольших кожаных диванчиках. Справа – широкая лестница, разделяющая помещение надвое. Пространство объединяли молочно-кровавый оттенок стен и красное дерево.

Томас поспешно вступил в разговор с одним из профессоров, преподающих естественные науки второкурсникам. Джереми болтал со своими сокурсниками, а я выискивала полусонные лица друзей в толпе первокурсников. Директор Кавендиш, скрипя зубами, всматривался в возмутительно счастливые лица Теренса и Иден.

– Иден что-то приняла, уж больно весёлая, – заметил Томас.

– Она всегда «что-то» принимает, и это «что-то» – заваренные травы, которые помогают держать нервы под контролем, – вмешалась подруга, прислонившись плечом к стене. – Твоё стремление к совершенству – это чудесно, но прекрати пытаться исправить нас, Томми.

– Я и не пытался, – явно оскорблённый, Кларенс поспешно отвернулся.

Иден, взяв меня за руку, невольно сдержала мой порыв прижать юного учёного к своему сердцу. После смерти дедушки Томас позволил своей чрезмерной заботе окутать нас, словно пуховым одеялом. И я не возражала, стремясь предотвратить превращение его сердца в одну большую анестезированную рану. Теренс мягко стукнул его кулаком в плечо, на что Кларенс ответил лишь сдержанной улыбкой.

Директор Кавендиш поднялся на несколько ступеней, возвысившись над студентами, словно над муравейником, который жаждет раздавить ногой. Дворецкий, утерев бусины пота носовым платком, помчался навстречу опоздавшим. От бархатного голос мужчины, которому на вид было не больше сорока пяти лет, отвлекал волшебный аромат свежеиспечённых булочек с корицей. Повара с наступлением рассвета творят кулинарные шедевры для праздничного ужина. Я вздохнула, сдерживая улыбку, ведь директор буравил меня взглядом.

– В первую очередь хочу поприветствовать первокурсников. Если вы здесь, значит, ваше развитие в выбранном вами направлении приемлемо. Справа, – директор махнул рукой на раздвоенную лестницу позади себя. – комнаты для леди. Соответственно слева – территория джентльменов. Попрошу соблюдать правила приличия и не покидать свои комнаты после полуночи. Если Константин поймает вас, ваше обучение в Академии Святого Марка закончено.

– Вот что происходит с мужчинами, когда они не женаты, – прошептала Иден мне на ухо.

– У тех, кто прошел на второй год обучения, есть повод для гордости. Поздравляю вас с законченным первым курсом и спешу сообщить, что ваш отдых завершен. Отныне профессора будут лишь направлять вас; каждый ваш день будет строиться на практике и самостоятельности.

– Поэтому стоит воздержаться от употребления, дабы не спутать кишки с цветами, – сказал Томас, вынуждая Иден скорчить недовольную рожицу.