– Извините, – произнесла я.

Повернувшись к девочкам, я начала суматошно собирать вещи.

– Думайте что хотите, но мне уже второй день не везет. Заодно проверим – если он снова соскочит с совместной работы, значит, я права, а если нет, то… То мы это обсудим как-нибудь потом.

Забрав сумку, я пошла на последнюю парту к Никите. Молча села на стул, достала учебник и стала ждать указаний учителя. Почувствовав, что на меня пялятся, я повернула голову и увидела этот взгляд. Серых, как грозовая туча, глаз.

– Чего тебе? – без интереса спросила я.

Продолжая пялиться, Никита ответил:

– Я тебя звал на первом этаже, почему ты не остановилась или хотя бы не повернулась?

– Я не слышала, в коридоре было слишком шумно. – Жестами я показала на уши, при этом по-прежнему продолжая смотреть ему в глаза. – Так что ты хотел?

– Я хотел спросить, как твое самочувствие. У тебя остался синяк.

Дальше случилось то, чего я никак не могла предвидеть. Он коснулся пальцами моего лба в том месте, куда пришелся удар. Прикосновение вышло таким легким, еле ощутимым. Мягкие подушечки пальцев скользнули выше лба, в волосы. Мелкая дрожь пробежала по рукам, оставляя мурашки. По-моему, на мгновение я перестала дышать. Преподаватель начала рассказывать цель и задачи работы, но мы ее не слушали. Мы были сосредоточены друг на друге.

– Блин, мы же ничего не успели записать! – опомнилась я и уронила голову на раскрытую тетрадь.

Удар пришелся легким, но даже учитывая, что у меня был всего лишь ушиб, а не сотрясение, делать этого не стоило.

– Я сейчас все узнаю, – сказал Никита.

– Ага. Не смеши, – истерично усмехнулась я. – С чего бы тебе узнавать что-то, связанное с химией? Ты за три года ни разу этого не сделал.

– Ну, а теперь я узнаю!

Он произнес это так решительно, что я действительно начала ему верить. Власенко встал со своего стула и начал красться к столу Димы и Оли.

Мои подруги одновременно обернулись ко мне, в их глазах читался немой вопрос. В ответ я развела руками. Ох, если бы я сама знала, что тут происходит. Либо я в коме, где все нереально, либо из-за неожиданной тяги к учению Власенко на улице смерч из единорогов начнется. Ну не может человек вот так взять и за два дня поменяться. В этот момент вернулся Никита, победно потрясая листом, на котором, вероятнее всего, было написано задание.

– Ты издеваешься надо мной? Или, может, у тебя спор с Олей или Димой? Давай я тебе подыграю, и мы разделим приз.

– Надеюсь, ты закончила. Еще немного поерничаешь, и станет поздно писать работу, и мы оба в этот раз провалим ее.

Я больше не спорила, но скептически на него посмотрела и добавила:

– Этот вопрос не закрыт, Никитушка.

Он лишь поднял уголки губ, изображая подобие улыбки, и мы принялись за работу. Я быстро достала телефон и написала в общий чат с девочками: «Походу, я попала во вселенский розыгрыш. Абсолютно не понимаю, что происходит».

Урок прошел быстро. Мы с Никитой закончили работу вдвое быстрее, чем я делала это одна. Я всегда знала, что ему нравятся математика и физика. Только эти два предмета он никогда не прогуливал, не считая уроков физической культуры. Но оказалось, он и в химии что-то понимает.

Сдав тетради, мы вышли в коридор. То, что случилось в классе, больше не обсуждали. До перемены оставалось несколько минут, и мы решили подождать ребят возле кабинета. Опершись спиной на подоконник, я не решалась начать разговор.

Никита снова спас эту неловкую ситуацию:

– Погода сегодня нереальная, так снега много выпало – настоящая зима.

Ну, разговоры про погоду, конечно, классная идея, но хотелось поговорить о более важных вещах. Однако я хотела, чтобы он заговорил о них первым, поэтому ответила язвительно:

– Так, значит, ты пришел на химию, еще и на лабораторную работу остался. Думаю, сегодня еще и ледяной дождь пройдет.

Никита громко рассмеялся. Смех у него был таким заразительным и звонким, что я даже не заметила, как начала хохотать с ним в унисон. На фоне звенел звонок, заглушая наши голоса. Я мельком посмотрела на его профиль.

Надо перестать пялиться.

Мы понемногу стали успокаиваться, пока остальные одноклассники покидали класс химии. Последними вышли девочки. Они втроем остановились в дверном проеме, с удивлением осматривая нас.

– Ты снова стукнул ее по голове? – с иронией спросила Саша.

Наш смех уже окончательно затих, и о том, что происходило здесь, говорили лишь красные щеки обоих.

– Нет, просто Диана очень смешно шутит, – подмигнув, ответил он. – Я пошел, надо спрятаться и порешать задачи, на литературу не ждите.

Он начал отступать, при этом продолжая смотреть на меня. У меня сложилось впечатление, что взгляды всех в этом коридоре были сосредоточены только на мне. По телу побежал жар, и я почувствовала, как к щекам прилил румянец. Власенко заметил перемену в моем лице, отчего уголок его губ поднялся, оголяя клык. Он выглядел как хищник, загнавший свою цель в угол. Но в один момент он отсалютовал двумя пальцами и, развернувшись на пятках, резко скрылся в коридоре, как будто его тут и не было. Галлюцинация, не больше.

– И что это было? – поинтересовалась Лера.

– Ох, девочки, если бы я сама понимала, что тут происходит…

Оставшиеся три урока тянулись вечность. На литературе мы разбирали произведение Михаила Шолохова «Тихий Дон». Географию я и вовсе не помнила, а вот на математику явился Никита. Целое занятие я только и делала, что сверлила взглядом его спину, но он был настолько увлечен тригонометрическими уравнениями, что ничего не ощущал. В моей голове творился сущий хаос. Демон и ангел разбушевались не на шутку. С одной стороны, я была под впечатлением от того, как Никита вел себя со мной наедине, с другой стороны, одергивала себя, вспоминая все его проколы.

Поговорить нам так и не удалось. Меня, как назло, после занятия подозвала учитель, а остальные одноклассники, в том числе и Никита, разошлись кто куда, что и логично – последний урок все-таки.

У нас же после уроков по расписанию стояла тренировка. И вместе с девчонками я направилась переодеваться в спортивную форму. Если я и замечала на себе скептические взгляды, то задавать вопросы никто не осмеливался. Складывалось ощущение, что я какая-то меченая. Подруги переодевались молча, а другие девочки шептались в конце раздевалки, что в тишине звучало особенно отчетливо.

Разминка начиналась, как всегда, с легкого бега по залу. Решив больше не привлекать внимания, я ушла в самый конец, обдумывая, что скажу тренеру. Появление в зале Михаила Ивановича было как гроза среди ясного неба.

– Семенова! А ну-ка, живо ко мне! – прокричал он так, что, казалось, сотряслись стены.

Всеобщее внимание снова было приковано ко мне, но я ничуть не стыдилась своих действий. С гордо поднятой головой я направилась к тренеру. В душе таилась надежда на то, что он даст мне объясниться, и я вернусь обратно к тренировке.

Михаил Иванович пришел к нам в четвертом классе, после того как в третьем у нас сменились четыре учителя физкультуры. Он справился с нами на раз-два. Сам он в прошлом спортсмен, занимался баскетболом, чем завоевал у парней авторитет. В случае со мной было не так просто. Подчиняться я не любила, а следовать правилам тем более, но учитель был терпелив. Помню как сейчас, он подошел ко мне на уроке и, пока я отбывала очередное наказание на скамейке, предложил прийти на секцию по волейболу. Сказал, что для таких активных, как я, там самое место. И оказался прав. После чего я затащила на следующую тренировку своих девчонок.

– Скажи, пожалуйста, что ты делаешь? – потирая пальцами лоб, сдержанно спросил он.

– Тренируюсь, – уверенно ответила я и, сложив руки на груди, ожидала похвалы.

– Марш на скамейку. Остальные, продолжаем тренировку!

– Но тренер…

Михаил Иванович бросил на меня грозный взгляд. Но я не собиралась так просто сдаваться. Мне надо было доказать, что я могу продолжать подготовку. Тренер обошел меня стороной и направился к центру зала.