– Мама! Мамочка! Мамулечка!

Встав на корточки, Светлана Викторовна крепко прижала к груди детей, уткнув лицо в их русые головки.

Ивана Сергеевича неприятно поразила их худоба и бледность. А ещё откровенный испуг в глазах, когда они увидел незнакомого дядю.

Дети войны.

«Вот и опять пришла к нам война. Взрослые дяденьки с высоких трибун произносят красивые слова о родине и свободе, о мире и взаимопомощи, о демократии и порядке; молодые парни под треск этих фраз остервенело убивают друг друга, а расплачиваются за всё женщины и дети».

– Ах, вы мои роднулечки, – ласково ворковала Светлана Викторовна, легонько покачивая худенькие детские тельца, – ах, вы мои пташечки, ах, вы мои чебурашечки, соскучились по мамочке? Не скучайте. Я вас не брошу. Чего вы испугались? Дяди? Не надо бояться дяди. Дядя хороший. Добрый дядя. Он любит маленьких детишек. Он приглашает вас в гости. Пойдём к дяде в гости? А если нам понравится там, останемся у дяди жить. Хорошо, мои маленькие?

– А я не маленький. – Мальчик вырвался из материнских рук, вскинув голову, гордо посмотрел на незнакомца. – Я большой. Мне пять лет.

– Тогда давай знакомиться.

Иван Сергеевич подал руку.

– Меня зовут Иван Сергеевич. Можно просто – дядя Ваня. Я работаю вместе с твоей мамой. А тебя как?

– Серёжа, – тихо ответил мальчик. – А это моя сестрёнка Аннушка. Ей три годика.

– Очень рад познакомиться, – серьёзно сказал Иван Сергеевич, бережно пожимая маленькую тёплую ладошку. – У меня был сын. Ты очень похож на него. Его тоже звали Серёжа.

– А где он сейчас? Он уехал от вас?

– Нет. Он погиб. Много лет назад. Вместе с мамой, бабушкой и дедушкой.

– На них упала бомба?

– Нет. Они разбились на машине.

– И вы теперь живёте один?

– Совсем один.

– И вам скучно?

– Очень скучно. Вы придёте ко мне в гости?

– И вам будет весело?

– Очень весело.

– Тогда придём.

Серёжа выдернул ладошку из руки Ивана Сергеевича и повернулся к матери.

– Мама, мы, правда, пойдём в гости к дяде Ване?

– Пойдём, Серёженька. Сейчас и пойдём. Я только соберу вещи.

– Аннушка, – сурово обратился Серёжа к сестрёнке, – хватит лизаться. Ты хочешь в гости к дяде Ване?

– Хочу, – безропотно пролепетала Аннушка, покорно глядя в рот старшему брату.

– Тогда пойдём собирать Настеньку.

– Пойдём.

Взявшись за руки, они ушли в свою комнату.

Вера Сергеевна изумлённо всплеснула руками.

– Вы что, расписались? – спросила она, обращаясь почему-то к Ивану Сергеевичу.

– Мама! – возмущённо крикнула Светлана Викторовна. – Что ты городишь?

– Но я так поняла, что ты собираешься переехать к…

Вера Сергеевна запнулась.

– К Ивану Сергеевичу, хочешь ты сказать? Да, мы действительно переезжаем к нему, но выводы из этого ты сделала совершенно неправильные. Если бы я до такой степени сошла с ума, что надумала выйти замуж, то, будь уверена, тебя бы я поставила в известность. Но, как это ни странно, я пока ещё не окончательно рехнулась.

– По-твоему, замуж выходят только сумасшедшие? И за Андрея ты вышла замуж потому, что сошла с ума?

– Не знаю, сошла ли я тогда с ума, но то, что была дурой набитой – это точно. Но с тех пор я поумнела. Так поумнела,..

– Что дальше некуда, – закончила за дочь Вера Сергеевна.

– Мамочка, давай не будем препираться. Вряд ли мы доставляем большое удовольствие нашему гостю.

– Но могу я узнать, что ты задумала?

– Всё очень просто, дорогая мамулечка. Иван Сергеевич был так любезен, что согласился сдать нам комнату.

– Неужели нельзя было предупредить нас заранее? Не чужие. И, затем: разве кто-нибудь гонит вас отсюда? Кто-нибудь сказал вам хоть одно слово?

– Мамочка, давай не будем переливать из пустого в порожнее. Мы с тобой предостаточно беседовали на эту тему. Мне надо собираться. Человек ведь ждёт! Сказала, за пять минут управлюсь, а мы полчаса мелем воду в ступе.

– Как у тебя всё легко получается. А ты подумала, на кого оставишь детей? Или будешь таскать их с собой на работу?

– Зачем? Мы не за тридевять земель перебираемся, а в соседний дом. Я могу утром приводить их сюда, или, ещё лучше, ты приходи к нам. Надеюсь, Иван Сергеевич не станет возражать?

– Напротив, – сказал Иван Сергеевич. – Буду рад. В наше время опасно оставлять квартиру без присмотра.

– Вот оно что, – задумчиво произнесла Вера Сергеевна. – Возможно, ты права. Это действительно разумно. Но всё равно надо было предупредить заранее.

– Я сама только сегодня всё решила.

Вера Сергеевна лишь вздохнула в ответ.

– Мамочка, – Светлана Викторовна широко улыбнулась, – а где твой обещанный чай? Остыл, наверное? А Иван Сергеевич умирает от жажды. Правда, Иван Сергеевич?

Иван Сергеевич неопределённо хмыкнул.

– Ох, и правда, – встрепенулась Вера Сергеевна. – Что я вас держу в прихожей? Пойдёмте со мной.

Она увлекла Ивана Сергеевича на кухню.

– Так неожиданно всё получилось, – пожаловалась Вера Сергеевна гостю, усаживая Ивана Сергеевича за стол и ставя перед ним чашку с чаем. – Прямо, как снег на голову: не знаешь, что делать. Вы с чем будете: с вареньем или конфетами?

– Спасибо. Не беспокойтесь.

Иван Сергеевич взял карамельку.

– Детей жалко. Только немного отошли, привыкли, поправляться стали. Вы бы посмотрели, какие они были. Вспомнить страшно, сердце кровью обливалось, глядя на них. Как с того света явились. Худые, кожа да кости, в чём только душа держалась. Чёрные, будто их неделю в грязи валяли, вшивые. Я их мыла-мыла, думала, никогда не отмою. – Вера Сергеевна вздохнула. – Сейчас они ещё ничего, на людей похожи. И вот: опять на новое место. Я ничего не хочу сказать, – спохватилась она, – может, им там неплохо будет. А всё равно жалко.

– Светлане Викторовне виднее.

– Я её понимаю. Ей перед Сашей и Маришкой неудобно. Не хочет им мешать. Тоже ведь молодые, самим ещё пожить хочется, а попробуй, поживи, когда все четверо в одной комнате. Дети большие, всё понимают. А она гордая. С детства такая: скорее умрёт, чем гордыней поступится.

Вера Сергеевна замолчала, и не понятно было, чего в её словах больше: осуждения или невольного уважения.

– Хотите ещё чаю? – спросила Вера Сергеевна, заметив, что чашка у Ивана Сергеевича опустела.

– Спасибо. Не надо.

– Не буду наставать. – Вера Сергеевна улыбнулась. – Сама терпеть не могу назойливых хозяек.

Она взяла в руки пустую чашку Ивана Сергеевича, задумчиво повертела её и поставила на место.

– А раньше вы держали квартирантов?

– В том смысле, в каком это все понимают – нет. Так, жили иногда друзья. Обычно недолго. Поругаются с женой – ко мне, поживут день-другой, помирятся – домой. До следующей ссоры. Лишь один приятель как-то несколько месяцев прожил. Но и он уехал.

– А вопрос с квартплатой вы решили?

– Решили. Деньги, как таковые, меня не интересуют. Через пару недель я перееду на дачу и буду жить там до конца ноября. В это время квартира обычно пустует, и мне будет гораздо спокойнее знать, что там живут порядочные люди, на которых я могу положиться. Не нужно будет таскаться в город, смотреть с трепетом сердца: ограбили не ограбили? Спокойствие души, по-моему, стоит квартплаты.

– Хорошо. А зимой?

– До зимы ещё дожить надо. Повторяю, я не собираюсь наживаться на чужой беде.

– Понятно, – повеселела Вера Сергеевна. – Очень удачно всё складывается. Тьфу, тьфу, тьфу, чтобы не сглазить.

Она постучала согнутым пальцем по столешнице.

– А далеко ваша дача?

– На Тверце. Вернее, не на самой реке, а примерно в двух километрах от неё, через лес. Место неплохое и добираться удобно. Можно на автобусе, можно на электричке. Примерно одинаково. Вся дорога от крыльца до крыльца, если ничего не ждать, занимает не больше часа.

– Большой участок?

– Двенадцать соток.

– Большой. Давно получили?

– В восемьдесят втором году. Собственно, это два участка: один тестя, второй мой. Мы их слили в один. Тогда и деревья посадили. Сейчас огромные вымахали. Вишен, слив, яблок – море. Одно мученье – не знаешь, куда девать. Закапывать жалко, вот и бегаешь по знакомым, набиваешься. С каждым годом всё труднее: сейчас у всех дачи.