Наверное, отец проснулся и захотел пить. Ну, или его приятель. Даже, скорее, второе: слишком уж много движений для того, кто ориентируется на кухне.

Шаги не стихали. Кто-то из мужчин ходил по небольшому помещению туда-сюда, а потом вдруг вышел в коридор. Злата снова напряглась. Ей показалось странным, что она не услышала, как открылась дверь: должен был клацнуть замок, он всегда так делает.

Тихие шаги тем временем медленно приближались к комнате. Сердце Златы забилось сильнее. Она осторожно открыла глаза и повернула голову так, чтобы видеть дверной проем. Если кто-то войдет, ей хотелось бы знать наверняка, что это отец. А если это не он, она поднимет шум. Мало ли, что взбрело в голову среди ночи пьяному малознакомому мужику! С чего он вдруг решил побродить по чужой квартире?

Она слышала, как шаги замерли у порога, но в комнату так никто и не вошел. Шаги послышались вновь, но теперь они удалялись, направляясь обратно к кухне. Может, это все-таки отец? Хотел проверить, как они тут устроились, но потом побоялся, что разбудит? Странно, конечно, но он тоже сильно перебрал, в голове у него до сих пор должен быть туман.

Еще раз скрипнули половицы, звук шагов замер где-то в районе кухни, но ненадолго. Вскоре он раздался вновь, теперь опять приближаясь.

«Может, он туалет ищет?» – мелькнуло в голове. Тогда это, должно быть, все-таки гость. Он вполне мог даже не понимать, где находится.

Наверное, следовало встать и подсказать, но Злате отчаянно не хотелось этого делать. Сам справится, она ведь вполне могла бы сейчас спать…

Однако ее терпение лопнуло, когда она услышала, как гость, на этот раз не дойдя до их комнаты, свернул в мамину и принялся ходить там, как показалось, кругами. Не хватает только, чтобы он справил нужду в каком-нибудь углу. Или улегся на мамину кровать, если ищет не туалет, а более удобное место для ночлега, чем стул.

Собрав волю в кулак, Злата выбралась из-под одеяла, надела халат, плотно запахнула полы и крепко завязала пояс. Ночная рубашка была не особо короткой, а ткань ее – весьма плотной, но все равно не хотелось показываться в ней перед посторонним мужчиной.

Когда она вышла из комнаты, шаги вновь стихли. Вероятно, гость все-таки улегся на мамину кровать. Злата как будто даже увидела в темноте очертания силуэта, но стоило зажечь свет, как оказалось, что вторая комната абсолютно пуста.

Злата растерялась. Она ведь слышала, как сюда вошли, как здесь топтались! Может, пока она вставала, гость успел тихонько ретироваться в кухню?

Снова щелкнув выключателем, Злата вышла в коридор и застыла. Ей было немного не по себе, хотелось поскорее забраться обратно под одеяло и уснуть, но она понимала, что второе будет очень трудно сделать, не разобравшись.

Стараясь не шуметь, она дошла до кухни. Дверь действительно оказалась распахнута, а потому даже из коридора стало очевидно, что гостя нет и там. Отец спал, кажется, в той же позе, даже все-таки похрапывал, но совсем тихо, а больше в помещении никого не было. Пусто оказалось и в ванной, и в туалете.

Может быть, мужчина проснулся уже в достаточно трезвом состоянии, чтобы сообразить, что ему пора? Транспорт в такое время, конечно, не ходит, но если он живет в пешей доступности, мог и домой отправиться. Вполне вероятно, ее разбудил звук захлопнувшейся двери, просто она его не запомнила.

Только тогда совершенно непонятно, чьи шаги она слышала все это время.

Теперь Злате стало очень не по себе. Ведь что-то похожее она слышала и раньше, пару раз проснувшись среди ночи в туалет. Тогда тихие шаги звучали не так явно, а стоило сесть на постели и прислушаться, так и вовсе все стихало.

Когда-то Злата читала, что душа умершего человека до сорока дней остается на земле, но лишь три из них – в доме. Правда, соседки сегодня тихо судачили, что присутствие покойника можно ощущать и девять дней. Она, конечно, не верила в такое, решила, что звуки или мерещатся, или доносятся из других квартир – сверху или снизу.

Но сегодня шаги слышались до того отчетливо, что списать все на плохую звукоизоляцию не получится. Неужели это действительно мама?

Стало жутко. Злата почувствовала, как спина покрылась мурашками, а затылок закололо так, словно его кто-то сверлил взглядом. Она поторопилась вернуться в комнату к братьям. На всякий случай закрыла дверь и юркнула в постель, забыв снять халат, но все равно натянула одеяло до самого подбородка.

Стоило улечься и затихнуть, как шаги послышались вновь. Теперь они звучали в основном в соседней комнате, словно кто-то бродил по ней кругами, потом медленно перетекали в коридор, доходили до закрытой двери и снова возвращались в комнату.

Злата лежала лицом к стене, тяжело дыша, мелко дрожа и стараясь не открывать глаза.

«Мне нечего бояться, – пыталась успокоить она себя. – Если это мама, мне нечего бояться. Мамин призрак не причинит мне вреда…»

Но страх не уходил. Что, если мама теперь знает ее мысли? Что, если она знает: Злата хотела ее смерти. Что, если она злится?

А вдруг она никогда не уйдет? Так и будет бродить ночами по своей комнате. Тогда Злата не сможет там жить, ей придется остаться в кухне…

Она сбилась с мысли, услышав, как клацнул замок двери. Двери в их комнату! Петли едва слышно заскрипели.

Злата сильнее стиснула веки, боясь случайно открыть глаза и увидеть призрак мамы. Ей казалось, что она этого не переживет.

Тихие шаги скользнули в комнату. Злата вцепилась пальцами в край одеяла, чувствуя, как дрожит все сильнее. Вот-вот зубы начнут клацать. Шаги тем временем приблизились к двухъярусной кровати братьев, замерли у нее на какое-то время, но потом двинулись дальше – к дивану, на котором сегодня спала она.

Теперь Злата не только слышала, но и чувствовала постороннее присутствие. Все волоски на теле встали дыбом, когда шаги замерли за ее спиной, у самого дивана. Она едва не заскулила от страха, но продолжала твердить себе, что мама ей не навредит, что та просто пришла проверить, все ли у них хорошо. Очень давно, когда братья были совсем крошками, Злата – девчонкой, а мама – здоровой, она иногда так делала вечером и даже посреди ночи.

То, что пришло в комнату сейчас, наклонилось над Златой. Она не видела этого, но откуда-то знала, чувствовала движение. Казалось, сейчас мама поправит ей одеяло и наконец уйдет к себе, но ничего не происходило. Злата чувствовала только, как на нее смотрят сквозь темноту. А потом услышала встревоженный шепот Димки:

– Злата, берегись!

Внутри словно лопнула натянутая струна. Злата не выдержала, перевернулась на спину, распахнула глаза и наконец увидела то, что склонилось над ней. Она попыталась закричать, но ее словно парализовало на вдохе, ни единого звука так и не вырвалось.

Это была не мама.

12 июня, суббота

Медвежье озеро

Когда Влад Федоров только ослеп, ему часто снились сны, в которых он снова ощущал себя зрячим. Он видел людей и окружающее его пространство до того четко, что часто испытывал облегчение, уверенный, что все наладилось. Пробуждение низвергало его обратно в пучину отчаяния.

Со временем это стало редкостью. Последние три или даже четыре года он видел обычные для слепого сны: никаких визуальных образов, только звуки и ощущения, иногда даже запахи. Все то, что сопровождало его во время бодрствования.

Последние полтора месяца, с тех пор как он внезапно и совершенно необъяснимо прозрел, Влад почти не видел снов или просто не запоминал их. Но если утром в памяти что-то и оставалось, то, как правило, не тревожило. До недавних пор его страх снова потерять зрение не воплощался в ночные кошмары.

Но сегодня его сон вновь наполняли только звуки и ощущения. Влад слышал плеск воды и чувствовал покачивание. Он как будто бы лежал в лодке, неторопливо скользящей по воде, а о ее борт билась едва заметная волна.

Его смущало отсутствие звука мотора. Влад откуда-то знал, что пересекает Медвежье озеро, но прекрасно помнил, что лодки здесь только моторные. Им с Юлей они достались вместе с гостиницей от предыдущего владельца, так и не закончившего строительство. Для чего тот приобретал лодки, он никогда не интересовался, но им они совсем недавно успели пригодиться.