Давос, товарищ Ларса по отряду, громадный грубиян, чье внушительное телосложение и покрытое шрамами лицо противоречили острому уму и таланту к взлому кодов, утверждал, что перехватил передачу Дао. Он провел часы, сгорбившись над своим самодельным коммуникатором, свечение экрана данных освещало его покрытые шрамами черты, ритмичный щелчок клавиш был контрапунктом шепоту и слухам, которые наполняли воздух. Передача, фрагментарный всплеск статических и щелкающих звуков, содержала фрагменты леденящего душу разговора, загадочного обмена, который говорил о «финальной стадии» и «урожае». Слова, хотя и вырванные из контекста, несли в себе груз зловещего подтекста, от которого у Ларса пробежал холодок по спине.
Ларс, убежденный больше, чем когда-либо, в предательстве Дао, его подозрения окрепли в мрачную уверенность, знал, что должен действовать. Он передал информацию лейтенанту Марис, заместителю капитана Валериуса, молодому офицеру с репутацией уравновешенного и острого стратегического ума. Он нашел ее в командном бункере, сгорбившейся над картографическим столом, ее лицо освещал мерцающий свет экрана данных, ее лоб был сосредоточенно нахмурен.
Он представил выводы Давоса, изложив перехваченную передачу, слухи о скрытых базах и ужасных экспериментах, его собственные наблюдения за все более непредсказуемым поведением Дао. Он говорил с тихой настойчивостью, его голос был полон убежденности человека, который увидел правду и знал ужасные последствия бездействия.
Лейтенант Марис внимательно слушала, выражение ее лица было серьезным, ее глаза были устремлены на Ларса. Она не прерывала, не отмахивалась от его беспокойства, но когда он закончил, ее лицо стало жестким, маска профессиональной отстраненности опустилась на ее черты. Она вздохнула, усталый звук, который говорил о колоссальном давлении, которое она испытывала, о тяжести командования в войне, которая казалась все более проигрышной. «Нам нужно Дао, сержант», – сказала она напряженным голосом, слова были неохотным признанием мрачной реальности. «Мы не можем позволить себе отчуждать их на основе необоснованных слухов». Она указала на стол с картой, линии, обозначающие линии фронта, – хаотичный беспорядок наступлений и отступлений. «Мы и так растянуты», – продолжила она, ее голос был пронизан разочарованием. «Без поддержки Дао нас сомнут».
Ларс, чьи надежды рухнули, почувствовал, как волна разочарования нахлынула на него. Он хотел спорить, отстаивать свою позицию, убедить ее в надвигающейся опасности, но он знал, что это будет бесполезно. Империя, ослепленный отчаянной нуждой в союзниках, не желал видеть правду, не желал противостоять тьме, что таилась под поверхностью, казалось бы, прагматичного союза Дао. Он сухо отдал честь и повернулся, чтобы уйти, бремя его знаний лежало на его плечах. Он знал с леденящей уверенностью, что Империя совершает ужасную ошибку, ошибку, которая обойдется им дорого. Он понял, что шепот был не просто слухами. Это были предупреждения. И время для предупреждений истекало.
Глава 10: Странный дар
Мерцающий свет заходящего солнца отбрасывал длинные, искаженные тени на опустошенный ландшафт Воларис Прайм, окрашивая покрытую пеплом землю в оттенки кроваво-оранжевого и фиолетового. Воздух, густой от вездесущего запаха разложения и затяжного привкуса прометия, висел тяжелым и неподвижным. Аня стояла у периметра лагеря, наблюдая, как воины Дао выполняют свои вечерние ритуалы, их биолюминесцентные отметины пульсировали жутким, потусторонним светом.
Шас'о'Ваш, молодой Воин Пламени Дао, чье тревожное любопытство к людям было источником как очарования, так и беспокойства, приблизился к Ане. Он двигался с обычной плавной грацией, его биоинженерный боевой костюм слабо поблескивал в угасающем свете. Он протянул небольшой полированный камень, чья поверхность мерцала неестественным внутренним свечением. Камень пульсировал слабым, теплым светом, излучая едва уловимое тепло, которое Аня могла чувствовать даже на расстоянии. Он источал сладкий, цветочный аромат, почти подавляющий аромат, который смешивался с уже приторным ароматом феромонов Дао.
Шас'о'Ваш, ритмично щелкая жвалами, протянул камень Ане. «Знак дружбы», – прошипел он, его голос был модулированным шепотом, усиленным радио-решеткой его шлема. В его многогранных глазах, обычно холодных и непроницаемых, казалось, промелькнуло что-то… еще… что-то, что Аня не могла расшифровать. Было ли это подлинным теплом? Или чем-то более расчетливым?
Аня, всегда прагматичная, заставила свои черты лица принять нейтральное выражение. Она приняла подарок вежливым кивком, ее пальцы слегка коснулись когтистой перчатки Шас'о'Ваша, когда она взяла камень. Неестественное тепло камня, пульсирующего на ее ладони, вызвало дрожь по ее позвоночнику. Слишком сладкий запах феромонов Дао, усиленный цветочным ароматом, исходящим от камня, наполнил ее ноздри, приторная сладость, которая внезапно показалась гнетущей, почти удушающей. Что-то в подарке было неправильным, тревожным, дисгармонией, которая звенела ее нервы.
Ларс, наблюдая за обменом издалека, его тело было скрыто за разрушенной стеной, почувствовал, как узел страха сжался в его животе. Он видел небрежную жестокость Дао, их холодное безразличие к человеческим страданиям. Он слышал шепчущие слухи, перехваченные передачи, растущие доказательства их предательства. Подарок, в его глазах, не был знаком дружбы. Он ощущался как что-то совсем другое… взятка, возможно, тонкая попытка выслужиться, купить преданность Ани. Или, что еще хуже… угроза, завуалированное предупреждение, молчаливое обещание чего-то ужасного. Он наблюдал, как Аня отвернулась от Шас'о'Ваша, сжимая в руке пульсирующий камень, ее лицо было непроницаемым. Он знал, с растущей уверенностью, которая пробирала его до костей, что этот дар был предвестником чего-то темного, чего-то зловещего, чего-то, что разрушит хрупкий мир и погрузит Воларис Прайм, а возможно, и весь сектор, в новый и ужасающий вид войны.
Глава 11: Изменяющиеся линии
Стратегическая ситуация на Воларис Прайм резко изменилась, тщательно выстроенные линии фронта, шаткое равновесие полков Императорской Гвардии и Охотничьих Кадров Дао были приведены в замешательство. Дао без предупреждения или объяснений отвели свои силы из ключевых стратегических точек вдоль фронта, оставив сильно укрепленные позиции, завоеванные кровью и жертвами. Они отвели свои Охотничьи Кадры, их гладкие боевые костюмы исчезли в закручивающихся пепельных бурях, оставив Имперскую Гвардию беззащитной, уязвимой для контратак орков. Внезапная передислокация не имела тактического смысла, оставляя зияющие дыры в оборонительном периметре, стратегическая ошибка, которая грозила разрушить всю кампанию.
Капитан Валериус, кадровый солдат, чья вера в стратегическое великолепие Дао граничила со слепой преданностью, принял изменения лишь с легким протестом. Он считал Дао превосходными стратегами, их инопланетный разум способен постигать сложности, выходящие за рамки человеческого понимания. Он отмахнулся от опасений, высказанных его офицерами-людьми, отмахнувшись от их возражений с патерналистской улыбкой и ободряющим похлопыванием по плечу. «Доверься нашим союзникам, Ларс», – сказал он с усталым вздохом, его голос был окрашен покровительственным тоном, который действовал Ларсу на нервы. «Они знают, что делают». Он указал на сложную серию символов, отображенных на голографической карте, пересмотренную стратегию развертывания Дао, сбивающий с толку набор, казалось бы, случайных движений, которые бросали вызов любой традиционной военной логике. «Их методы могут быть… нетрадиционными», – признал капитан, «но их стратегическая гениальность не вызывает сомнений». Казалось, он не замечал растущего беспокойства среди своих собственных солдат, страха, который распространялся, как вирус, по рядам. Однако Ларс считал передислокацию Дао не блестящим тактическим маневром, а преднамеренным актом саботажа. Он яростно выступал против новых развертываний, указывая на очевидные уязвимости, которые они создавали, зияющие дыры в оборонительной линии, открытые фланги, которые приглашали контратаки орков. Он представил свои аргументы логично, рационально, используя собственные стратегические доктрины капитана, чтобы подчеркнуть недостатки плана Дао. Он показал, как передислокация перераспределит Имперскую Гвардию, сделав ее уязвимой для фланговых маневров, как оставленные позиции предоставят оркам ценные плацдармы для будущих атак. Он представлял собой ясную и реальную опасность, тактический кошмар, ожидающий своего часа.
