Я не мог больше терпеть этот бред. Мой мозг закипал от гнева. Выключив телевизор, я закурил сигарету.

– Что ты думаешь об этом, Вика? – спросил я, выпуская дым в сторону штор, прятавших нас от посторонних глаз.

Она покачала головой:

– Не знаю. Мне кажется, что нам больше не стоит полагаться на технологии. Внешний мир сошёл с ума, Иван.

У меня по спине пробежал холодок, когда я посмотрел на окна, покрытые инеем, за которыми простирались бесконечные зимние пейзажи и призрачные контуры других зданий на горизонте. И произнес:

– Похоже, ты права. Не знаю, что ещё делать.

Тогда я решил проверить наличие Интернета. Включил ноутбук и открыл браузер. Я надеялся на чудо – на наличие внешней связи с миром. Но браузер автоматически перенаправил меня только на одну страницу – «Магазин Бенесфер».

Отчаяние охватило меня, но я ввёл адрес вручную. Снова открылся «Магазин Бенесфер».

Я прошептал Виктории:

– Я думаю, что мир за пределами нашего города исчез, остался только наш город.

Внутри меня поднялась буря шока – странное сочетание изумления и отчаяния. Как целый мир мог исчезнуть? Может быть, наш город был единственным, который уцелел в этой пустоте? Или, возможно, только наш был затронут?

Я задумался. Мысль об этом заставила меня вздрогнуть, и, когда я посмотрел на пустой мир за окном, почувствовал, будто оказался в чьей-то мечте.

– Знаешь, Виктория, – начал я, медленно помешивая кофе, – в этом всём есть что-то такое, что заставляет меня чувствовать, будто мы – персонажи какой-то пьесы или даже как будто нас заперли внутри страниц романа.

– Хм, – задумчиво пробормотала она, пустым взглядом уставившись на темный экран телевизора. – Может быть, ты прав, Иван.

Всё это кажется странным, словно мы – часть какого-то трагического, замёрзшего натюрморта, – мягко ответила Виктория, наконец оторвав взгляд от телевизора.

Наш некогда шумный, процветающий город исчез. Лабиринт из стареющего кирпича и железа теперь предстал перед нами как застывший, приглушённый памятник человеческой промышленности – теперь навеки умолкшей.

Через некоторое время мы оделись и вышли на улицу, чтобы взглянуть на так называемую «пустоту», о которой говорил Анатолий и которая, как он утверждал, находилась на окраинах города.

Мы шли медленно, наслаждаясь тишиной и чувством полной свободы от внешнего мира. Туман поднимался, но солнце всё ещё скрывалось за плотными облаками, и город был погружён в мягкие, приглушённые тона. Даже в этой мрачной обстановке можно было различить неясные силуэты зданий, тёмные очертания которых казались призрачными. Иногда нам было сложно найти дорогу среди извилистых улиц, но по мере приближения к окраинам картина начала меняться. Перед нами раскинулся ясный и бескрайний зимний пейзаж.

Туман плотной стеной стоял вокруг нас, а солнце оставалось скрытым за облаками, погружая город в тусклые, невыразительные тона. Но даже в этой гнетущей картине можно было различить неясные тени, тёмные здания, возвышающиеся на горизонте. Мы с трудом ориентировались среди улиц, однако, чем ближе мы подходили к окраинам, тем яснее становился вид – впереди нас ждал совершенно иной мир. Городская дорога резко обрывалась, за ней простиралась бездонная тьма, сверкающая неоновыми отблесками.

Виктория, дрожа, схватилась за мою руку, глядя на это необъятное ничто, словно пытаясь найти в нём ответы.

– И ты собираешься туда через несколько дней? – спросила она, кивком указав на темнеющий горизонт.

– Кажется, у нас нет другого выбора, – ответил я. – Мне нужно узнать, что произошло.

Мы стояли рядом, наблюдая за этой таинственной пустотой, пока холодный ветер кусал наши лица и обнажённую кожу. Ледяной туман окутывал нас, делая видимость практически нулевой.

Единственным звуком было моё собственное дыхание и хруст льда под нашими ботинками. Ощущение нереальности, что накрыла нас в это утро, лишь усиливалось.

Постояв немного, мы двинулись обратно в город. По дороге мы прошли мимо магазина Бенесфера и заметили, что возле него толпились люди. Их было человек пятнадцать или семнадцать, стоящих в очереди у входа. Когда один человек покидал магазин, другой заходил внутрь. Оставшиеся незамерзшие люди начали продавать свои души. Обманутые обещаниями тепла и спасения, они легко расставались с самым важным – своей душой.

Сам акт сделки происходил в полной тишине: дверь магазина открывалась, и владелец безмолвно принимал их души в тёмный проём дверей, прежде чем резко закрыть их. Очередь продолжала расти, а тьма вокруг нас казалась всё более угрожающей, поглощая последние остатки дневного света.

Я взглянул на Викторию, которая с пустым выражением лица наблюдала за этой зловещей сценой. Мы продолжили наш молчаливый путь домой, каждый погружённый в свои собственные мысли.

Возвращаясь домой, мы неожиданно заметили, что ночной клуб «Горнинск» всё ещё работает. Из его окон исходило слабое разноцветное свечение. Переглянувшись с Викой, мы решили зайти внутрь.

Температура в клубе была необычайно высокой благодаря множеству обогревателей, расставленных по всему пространству. Густой запах сигаретного дыма и алкоголя заполнил наши лёгкие, когда мы вошли в затемнённый зал, где громкая ритмичная музыка разрывала тишину.

Интерьер клуба напоминал странный сон, почти сюрреалистичный. Столы и стулья оставались в идеальном порядке, как будто время здесь остановилось. На танцполе несколько человек двигались безжизненно, словно механические куклы. Люди сидели за барными стойками, а на большом мониторе светилась надпись: «Ночь оттаяла». Всё это напоминало пир во время чумы.

К нам подошёл какой-то мужчина.

– Вы тоже были у Бенесфера? «Оттаяли?» —спросил он.

Его вопрос застал меня врасплох. Я на секунду замялся, не зная, что ответить. Решив не раскрывать всех карт, я спокойно сказал:

– Нет, ещё нет.

– Там дорого, – вмешалась Вика, её лицо вдруг затуманилось от ярости и отвращения. – Они продают человеческие души!

– Ну, всё равно нужно туда сходить, – ответил странный человек. – Вы можете разморозить своих друзей или родных, если они уже там.

В этот момент на сцене появился высокий мужчина в строгом костюме и бабочке.

– Дорогие друзья, – обратился он к собравшимся, – сегодня большинство из вас получили свободу, и завтра вы сможете вернуться в привычный мир. Вы обменяли свои души на человеческую свободу. Позвольте вас поздравить. Напоминаю, что сбор завтра в десять утра у бывшего военного полигона. Также хочу отметить, что пройти смогут только те, кто оттаял или продал свою душу.

Его слова прозвучали зловеще, пробиваясь сквозь гул музыки и разговоров. Я обменялся взглядами с Викторией, чувствуя нарастающее беспокойство. Атмосфера в клубе становилась всё более тяжёлой, словно давила на грудь, мешая дышать.

Когда мы покинули ночной клуб, нас окутала удушающая тишина. Мы сделали несколько шагов по улице, пока слова того странного человека продолжали звучать у меня в голове, как дурное предчувствие.

– Мы должны срочно сообщить об этом группе Анатолия, – сказал я.

Мои слова прозвучали резко, прорезая густой воздух. Ледяной туман, казалось, сковал нас, оставляя пустоту в груди.

– Я тоже об этом подумала, – отозвалась Виктория, её голос был слабым, но решительным.

Мы остановились у старого дуба на окраине, его ледяные ветви скрипели на ветру. Мы прижались друг к другу, стараясь укрыться от холода.

Затем мы направились к продуктовому магазину, где обычно собирались наши товарищи.

Когда мы пришли, они уже были на месте, сидели в центре торгового зала у костра.

Они сидели плотной группой вокруг огня, их дыхание сливалось с треском поленьев, и напряжённая атмосфера говорила о смеси страха и надежды, которую они все испытывали.

На лицах у них было написано то же, что и у нас: безмолвный вопрос о том, какие ужасы могут ждать за пределами города и как далеко им придётся зайти, чтобы вернуть связь с миром, из которого они были вырваны.