— Тот кожаный костюм с эполетами.

— У него был такой же?

— Нет. Это мой костюм. Он сам его выбрал и сказал, что хочет поносить. Я удивился, вернее, это ещё мягко сказано, поскольку он вообще не признавал такой тип одежды, но спорить не стал. Я бы ему собственную шкуру отдал, если б он пожелал её примерить.

— Он расспрашивал тебя о том, что происходило в барах?

— Да, и очень подробно, хоть это и не вписывается в версию об алиби.

— Что ты рассказывал ему о своем последнем походе?

Эдди снова задумался.

— Это было в «Перламутровой раковине»… Какой-то ферг пытался стащить бумажник у туриста, но его поймали. Он вырвался и сбежал. Нищий киотит намеревался всучить мне какую-то побрякушку. Богатый идиот из Лунна устроил скандал из-за того, что девчонка, которую он подцепил, оказалась парнем…

— Подожди! — вздрогнула я. — Расскажи подробнее о том нищем.

— Киотит, старый, в ободранной накидке, бочком вполз в бар, шарахнулся от одного столика, от другого, оказался возле меня и, что-то бормоча, сунул мне в руки старую побрякушку: цепь с серым камнем, оправленным в серебро. Но, видно, ему и самому не очень хотелось с ним расставаться, потому что уже через минуту он вырвал у меня из рук это сомнительное украшение и слинял.

— Что это был за камень?

— Не знаю… — равнодушно пожал плечами Эдди. — Что-то кристаллическое, но уж больно серое и мутное. Меня ещё удивило, что камень не обработан, а оправа сделана в неправильной форме, чтоб держать его.

— Спасибо, Эдди.

Наконец он шире открыл глаза и подозрительно взглянул на меня.

— Что, это имеет какое-то значение?

— Почему ты решил?

— Потому что Фредерик тоже подробно расспрашивал меня о камне. И ещё об одном инциденте.

— Каком?

— Днём раньше, когда я шёл по улице неподалёку от Храма, какой-то карлик порезал мне руку каменным ножом.

— Ты уверен, что это был карлик?

— Мне так показалось в тот момент. Он был маленького роста и закутан в плащ с ног до головы. Если ты, как и Фредерик, спросишь меня, мог ли это быть киотит, я скажу: да, без сомнения.

— Это всё?

— Всё. Больше он меня ни о чём не просил. После того, последнего случая он уехал, и больше я его не видел.

— Спасибо, Эдди. Ты нам очень помог.

— Не за что, — он печально взглянул на меня и сам выключил связь.

Я перевела взгляд с экрана на Кристофа.

— Да… — со вздохом кивнул он. — Оба теста, и на кровь и по Кристаллу. Он их обманул. Он знал смысл ритуала и был уверен, что сможет использовать его в своих целях. Вероятно, он хотел добраться до какого-то предмета, используемого при обряде?

— Ты опять уходишь в сторону, — тихо произнесла я. — Он хотел того же, чего и Жрецы. Он хотел, чтоб Кусирата вошёл в него.

— Слишком большой риск. Не для жизни, об этом он не думал. Но он мог не справится с духом Тьмы. Одно дело заманить в себя мелкого демона и совсем другое дать прибежище божеству…

Кристоф поморщился, потирая рёбра. Я думаю, что в тот момент он вспомнил свой собственный успешный, но весьма болезненный опыт такой схватки. Но то действительно был всего лишь мелкий, трусливый и пакостный демон.

Соскочив с подоконника, Кристоф подошёл к столу и взял в руки медальон Фарги. Какое-то время он задумчиво смотрел на него, и вдруг я заметила, как его глаза блеснули. Он быстро обернулся и взглянул на меня.

— Я, кажется, понял смысл этого символа, — заявил он. — Это не перевёрнутая звезда… Я даже не знаю, как её лучше назвать. Вывернутая или… В общем, понимаешь, это звезда, лучи которой направлены внутрь. Она удерживает и сжигает то, что заключено в ней. Похоже?

— Очень… — согласилась я, почувствовав, что это что-то напоминает мне.

— Если я прав, и, если это — символ его цивилизации, то значит, этот ритуал достаточно обычная процедура для его предков. Именно поэтому он и знал о нём и об этих заклинаниях. И он решил совершить этот обряд, чтоб подчинить Кусирата. Но вот удалось ли ему это…

Он снова положил медальон на стол и, глядя на него, постучал пальцами по столешнице.

— Это всё догадки. Мы не знаем, был ли свершён ритуал или жрецы разоблачили его и убили.

— Мне кажется, был, — произнесла я. — Помнишь, я говорила тебе о странном видении в храме?

— Фарги на кресте? Может быть… — пожал плечами он. — А, может, это была всего лишь мыслеформа Брая, вызванная его состоянием в тот момент и ассоциацией связанной с тем, что он сам оказался на кресте, который видел на картине Фарги. У нас по-прежнему не хватает фактов. Если б можно было вытрясти что-нибудь из жрецов… Они умеют хранить тайны. К тому же многих из них уже нет в живых.

— Массовое убийство в Храме… Это ещё больше запутывает дело.

Он присел в кресло, глядя на серебряный медальон. Я тоже сидела молча, ещё раз сверяя факты. Пока мы вроде бы рассуждали правильно. Но что дальше? Успел ли Фарги осуществить своё намерение? Я вдруг вспомнила дымок, тянувшийся к груди распятого на кресте Брая. Похоже, что нет. Неужели жрецы убили Фарги? Вооруженные магией прислужники Тьмы вполне могли добраться до Воина Духа. Но что-то во мне восставало против такого предположения. Я не могла объяснить почему, но я знала, что всё было не так.

Потом я услышала шаги и подняла голову. В гостиную вошёл Брай с листком бумаги в руках. Вид у него был немного растерянный.

— Мне кое-что удалось, — произнёс он в ответ на мой вопросительный взгляд. — Я понял, что означают эти заклинания. Все шесть.

— Ты их прочёл? — встрепенулся Кристоф.

— Не совсем, — неуверенно проговорил Брай. — Я смотрю на знаки и как бы слышу их звучание, я повторяю его, и смысл сам приходит ко мне. Но я не могу понять соответствия между знаками и звуками, между группами символов и словами, как обычно при чтении.

— То есть ты не можешь сказать какое слово где написано?

— Это даже не слово. Я просто понимаю общий смысл фразы. Хотя, — он покосился на меня, — я спускался вниз к той двери и я понял, что написано там, правда, не всё.

— На двери в хранилище? — привстал Кристоф. — Ты понял, что там написано?

— Только в центральном картуше, похожем на печать, — Брай повернулся к нему. — Там написано: «Фарги Падающая Звезда, наследный принц Голубой Кометы, сын великого кудесника короля Разма Мудрого, сына Властителя Небес демиурга Ростема Лучезарного, силою светлого божества, именуемого Крыльями Звёздного Дыхания, заклинает…» А дальше идут наборы символов, которые я не понимаю.

— Голубая Комета… — пробормотала я, прижимая руку ко лбу. — Крылья Звёздного Дыхания…

Я чувствовала в этом что-то знакомое, в этих словах мне слышался отзвук чего-то давнего, утраченного, вызывавшего бесконечную печаль и нежность. Это было именно то чувство, которое охватывало меня, когда я вспоминала о своём потерянном рае, о погибшем народе, из которого я вышла, но от которого так и не смогла уйти, о погибших братьях и сестрах, друзьях и любимом… Это было так давно.

— Ты что-то вспомнила? — спросил Кристоф, тревожно глядя на меня.

— Нет. Ничего определённого, — пробормотала я. Он продолжал смотреть на меня, и я обратилась к Браю: — Мне кажется, что ты всё правильно понял. А что с заклинаниями?

Брай немного встревоженно посмотрел на меня и, подойдя к столу, положил на него лист с шестью группами символов. Пять из них те, которые Ночной Купса писал на груди своих жертв, и шестая — перенесённая со свитка, который нарисовал Фарги на одном из своих карандашных набросков.

— Вот эти два одинаковые, — произнёс он. — Они и должны быть такими. Звучат примерно так: «Будь опорным столбом моих ворот, через которые войдёт он в мир сей». Опорных столбов и должно быть два. Третье: «Пусть через тебя ляжет небо на столбы, закончив арку ворот, через которые он войдёт в мир сей». Видите, последние знаки повторяются, значит, возможно, я прав. Четвёртое: «Земля распластается, как ты, дверью, которую отворю я, и он войдёт в мир сей». И пятое: «Стань тем замком, что запрёт дверь, и к которому я подберу ключ, чтоб впустить его в мир сей». Тут опять повторяется последняя фраза, но я никак не мог подобрать соответствия в нашем языке, поэтому она и выглядит немного иначе.