Человечество уже давно выбралось из своей колыбели. Иначе как объяснить, что нас ничем не удивишь? Мы разучились это делать. Во всяком случае – чем-либо рукотворным нас точно не проймёшь. Всё стало возможным. И помыслить о каких-то чудесах стало непрактичным, да и бессмысленным. Не сегодня – так завтра изобретут какой-то ранее неизвестный прибор, устройство или принцип. А послезавтра все уже будут принимать это как данность.

Тихон был абсолютно приземленным человеком своего времени. Ни на какие открытия он не претендовал. Но активно пользовался всеми достижениями цивилизации – ей во благо. Хотя, скорее, искренне хотел, чтобы это было именно так. А по факту: как получалось, так получалось. Мозг, в отличие от машин, не безошибочен.

Тихон работал в полиции. Пару лет назад в их УВД, оно же – Управление внутренних дел, – установили устройство генерации гравитационной сингулярности. За этими ёмкими понятиями скрывалась тривиальная машина времени. Оперативники называли её и вовсе – «кузнечиком». Потому что позволяла перемещаться назад: прыгать.

Название это как-то вязалось с уходящей в глубокие тёмные воды русской традиции называть серьезные вещи именно такими именами: вроде «папаши» (пулемёт ППШ), «Буратино» (тяжёлая огнеметная система) и многого-многого другого.

Соответственно, сами оперативники тоже были «кузнечиками». Потому что именно они и были теми, кто прыгал.

Тихон относился к этому классу сотрудников Управления. До появления здесь «машины», он занимался особо-тяжкими преступлениями: преимущественно убийствами. Убийствами, которые объединялись в серию. Серийными маньяками, иными словами.

Из ограниченного числа коллег Тихона был сформирован специальный отдел по раскрытию данного рода преступлений.

Особенностью работы конкретно его отдела был уникальный метод поимки серийных маньяков. Этот метод некоторым образом нивелировал все ранее добытые криминологические знания по серийникам – отныне в этих знаниях стало гораздо меньше надобности.

В предшествующие эпохи маньяк мог оставить за собой след в десять и более убийств, прежде чем его ловили. Распространение кузнечиков, в подавляющем большинстве случаев, останавливало убийц после трёх эпизодов.

Общий убойный отдел ни в коем случае не расформировывался. Его сотрудники продолжали вести кропотливую работу – пресечение возможности для серийника сформироваться, как таковому.

Однако, если эта деятельность не давала результатов, то уже после трёх обнаруженных жертв тут же подключали кузнечиков.

За плечами Тихона был богатый опыт работы в общем убойном отделе, подкрепленный глубокой теоретической базой – он являлся истинным фанатом своей профессии. Но как только ему предложили войти во вновь создаваемый отдел, он, практически не думая, согласился – использование машины времени делало практически стопроцентным шанс поимки преступника. Ведь все эти трупы, поломанные судьбы… Проблема решалась. Хоть и в некотором роде, запоздало.

Особое внимание именно данной категории преступлений в контексте опробирования здесь нового вида техники не было случайным.

Убийства, в принципе, являются, пожалуй, самым опасным видом человеческой деятельности, поскольку, в какой-то мере, направлены на искоренение самого человеческого вида. Но, статистически, обычные, а не серийные, убийства не приносят такого вреда, как серийные, поскольку совершаются, как правило, в бытовой обстановке и по бытовым же причинам. Хоть таким образом умирает довольно много народу, но в таких преступлениях нет слепого желания убивать, ради самого убийства, как это делает серийный маньяк.

Конечно, со временем, применение этого вида техники распространят и на другие виды преступлений, совершаемых преступными умами, но пока машина времени такого широкого распространения не получила: это было дорого и трудозатратно. Именно по этой причине решили распространить эксперимент на самую опасную категорию.

Пару дней назад Тихону доставили две папки по свежему делу. Сомневаться, что это серия уже практически не приходилось. Уж очень был схож почерк в двух обнаруженных ими случаях.

Первая особенность почерка: жертвы были найдены в безлюдных местах в разных точках города, и ничего общего у них не прослеживалось. На первый взгляд – такой себе признак серии. Но, тем не менее, один из самых верных. Маньяк хоть и выбирает в чем-то похожих жертв, но эта схожесть определяется самыми общими вещами, которые не имеют отношения ни к какой из сфер жизни будущих трупов, через которую они могли быть связаны друг с другом лично. Иными словами, бессвязность жертв убийцы – один из признаков маниакально-настроенного преступника.

Но это – общее замечание. Без какого-либо более конкретного объединяющего признака свести два разрозненных случая в одну серию невозможно.

Вторая особенность почерка этого нового злодея, и здесь это самое главное, – смерть обоих жертв наступила от проникающего ранения в голову неким металлическим крестообразным предметом.

На ум приходило устройство, которым на скотобойнях старого типа забивали коров: пневматическое орудие из «дула» которого под давлением воздуха выстреливал металлический наконечник. Вылетает не пуля, а десятисантиметровый, в сущности, нож. Только в данном случае этот нож был, зачем-то, крестообразным. Да и не вылетает, а под давлением выдвигается из дула орудия на десять сантиметров.

Элементы отработки материалов уголовного дела в отделе Тихона были следующими.

Нужно было как можно более подробно изучить событие преступления: все относящиеся к нему факты, которым располагали оперативники. Интерес представляло всё: каждая, даже незначительная, деталь. В первую очередь, с самого места преступления, во вторую, но не менее важную – с прилегающей территории.

Нужно было также попытаться представить все возможные подходы к месту и отходные пути, обстоятельства, связанные с «жизнью» места, где было совершено преступление, либо куда доставили тело, точки, откуда это место наиболее лучшим образом просматривается: все для того, чтобы кузнечика никто не мог обнаружить, либо помешать ему.

Поскольку криминалисты уже отработали по полной, можно было сколько угодно раз выезжать на место преступления, бродить по округе. Естественно, если не было срочности для прыжка.

Всё – лишь для того, чтобы оказавшись во времени совершения преступления в прошлом, наиболее эффективно и незаметно для окружающих подметить любые недостающие сейчас детали содеянного.

Да и идентифицировать личность преступника, в конце концов!

Если совсем просто: кузнечик досконально изучал место преступления и почерк; прыгал в прошлое к первому эпизоду; не вмешиваясь, становился свидетелем всех трех преступлений, ведь касательство могло повлиять на пространственно-временной континуум; так кузнечик физически доживал до времени, откуда он прыгнул; а здесь уже труда изловить преступника не составляло. Так, маньяк гарантированно, или почти гарантированно, будет пойман буквально по выходу с третьего места преступления.

В какой-то мере с момента внедрения машины-кузнечика фактическая часть работы убойного отдела полиции стала отдавать рутиной и скукой. Одновременно она стала еще более, как никогда, нацеленной на результат. Результат, в какой-то мере, стал самим собой разумеющимся. Не то, чтобы ранее такой цели никто не преследовал. Раньше в большинстве случаев поймать убийцу было вопросом даже бы и везения.

Теперь же все доподлинно понимали, что дело будет практически со стопроцентной вероятностью закрыто в ближайшее время.

После того, как Тихон проделал привычную работу, оставалось ждать, когда появится третий эпизод серии, чтобы, по правилам, говорить о серии – тогда можно и в путь тронуться. Вперёд – в прошлое.