Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Да, она была там и стояла за мной. Неужели вы думаете, что это она? – с тихим ужасом произнесла женщина.

– Скорее всего, именно она. – Иван Максимов забрал у нее рисунок и положил его в верхний ящик стола.

– Боже мой, – произнесла потерпевшая, вцепившись узкой ладонью в подбородок. – Никогда бы не подумала. Ведь она была такой приветливой. Расспрашивала обо всем, сказала, что у нее сына на Волховском фронте убили, что она едва сводит концы с концами, что ей трудно живется. Сообщила, что у нее еще двое детей… Не знает, как жить дальше.

– Верить ей не следует, это очень опытная и жестокая воровка. К нам поступило уже немало заявлений, где фигурирует именно эта женщина. Вы даже представить не можете, сколько горя она принесла людям. У меня к вам одна просьба: если вы увидите ее, немедленно сообщите в милицию. Пусть ее задержат! Вы можете идти, к сожалению, пока я ничем не могу вам больше помочь.

Женщина поднялась и, попрощавшись, вышла. Еще только середина дня, а столько всего произошло! Что там вечер еще приготовит?

* * *

Переговорив с Максимовым, Рашпиль вернулся на Тишинский рынок. Прошел в павильон, сколоченный из сосновых досок, и подсел к столу, за которым играли в карты четверо мужчин; спросил у одного из них, короткостриженого крепыша с глубоким шрамом на подбородке:

– Что там с Корнеем, он собирается отдавать должок? Или он решил, что просто так мясом на рынке можно торговать?

– Сказал, что большую часть долга принесет сегодня вечером, а остальное занесет завтра.

– Хорошо… Мне тут синичка на хвостике новость принесла – Рябой за неделю десять квартир обнес. Пусть принесет положенное. На моей земле работает.

– Он уже спрашивал тебя. Хотел передать положенное.

– Добро… Там в слесарке чиграши в картишки балуются, возьмешь долю и у них.

– Рашпиль, да ведь там же копейки, – заулыбался стриженый.

– Сызмальства должны понимать, что просто так ничего не дается. Сел за стол – значит, плати!

– Сделаю. Федор, а как там с Семой быть? Может, сразу его грохнем и дело с концом? Чужой кусок хочет откусить. Сказано ему было: не лезь на Тишинку.

– Не откусит, зубы сломает, – глухо произнес Рашпиль. – Уберем по-тихому где-нибудь подальше отсюда. Пусть менты им занимаются. Нам лишний шорох ни к чему.

Глава 6

Я тебя разлюбила

Капитан Максимов вернулся домой во втором часу ночи, когда город всецело погрузился во мрак. В коридоре, освещая дорогу на кухню, полыхал свет. На раскладушке лежал тонкий матрас, покрытый байковым одеялом, и подушка. Жена и сынишка спали в другой комнате. Иван приоткрыл дверь и увидел Варлену, лежавшую на правом боку; рядом небольшая кроватка, где сопел маленький сын. Стараясь не разбудить их, Иван снял с натруженных ног сапоги и прошлепал к своему месту. Хотелось просто плюхнуться поверх покрывала и забыться до самого утра. Усилием воли заставил себя раздеться; аккуратно сложил одежду на табурет и лег на прогнувшуюся раскладушку. Некоторое время Иван смотрел в потолок, переосмысливая прошедший день, а потом сомкнул глаза и уснул.

Проснулся Максимов рано – за окном непроглядная темень, что совсем немудрено для стылого октября. Поспать бы еще часок-другой, но не получится, нужно торопиться на службу.

Быстро одевшись, поставил на газовую плиту чайник, который по-деловому зашумел, а когда из чайного носика ударила тугая струя пара, капитан залил кипящей водой брошенную в глубокую чашку щепотку чая.

Удобно устроился за столом и взял фарфоровую чашку в обе ладони. Утреннее чаепитие – всего-то небольшой передых перед долгим напряженным рабочим днем. Следовало по максимуму получить удовольствия от десятиминутного перерыва. Бросил в горячую воду слегка желтоватый, со стеклянным блеском осколок сахара. Некоторое время сахар просто лежал на дне чашки, без всяких изменений, но потом на его поверхности образовались небольшие щербины, а затем оскольчатая твердыня разрушилась, оставив на толстом керамическом дне лишь небольшую зернистую горку; через минуту сахар растворился совсем.

Варлена появилась на пороге кухни в тот самый момент, когда Иван помешивал сахар чайной ложечкой, слегка постукивая ею о круглые бока чашки. Обычно она никогда не вставала так рано. Он рано уходил, поздно возвращался и видел жену чаще всего спящую, а потому, чтобы ее не будить, перенес раскладушку на кухню.

Редко когда Варлена могла подняться, чтобы приготовить ему чай, нарезать хлеба, а потом отправить на службу с добрым напутственным словом.

Слегка раскрасневшаяся ото сна, Варлена выглядела желанной. Впрочем, как и восемь лет назад, когда они повстречались впервые.

– Как спалось? – поинтересовался Иван.

– Хорошо, – отозвалась Варлена, устало облокотившись плечом о косяк.

– Хочешь я налью тебе чаю? – спросил Максимов, с готовностью ухватившись за ручку чайника.

Варлена не прошла к столу, даже не ступила в кухню, лишь отрицательно покачала головой:

– Не нужно… Я попью позже. Ваня… Я хотела тебе сказать, – проговорила она нетвердо.

– Слушаю.

– Я тебя не люблю.

– Что? – невольно переспросил Максимов, удивленно посмотрев на Варлену.

– У меня нет к тебе больше никаких чувств. Я тебя разлюбила.

Иван отодвинул от себя чашку с чаем, показавшимся ему приторно-сладким. Посмотрел на застывшее, напряженное лицо жены – все серьезно, тут не до шуток. За минуту молчания осознал, что рушится привычный устоявшийся мир. После произнесенных слов их жизнь уже никогда не будет прежней.

– И давно? – спросил глухо Максимов.

– Даже не могу точно сказать, – пожала она хрупким плечиком, – как-то все это незаметно произошло. Все думала, что чувства вернутся, а потом поняла, что вернуть прежнее невозможно. Ты мне безразличен.

Иван глянул на часы, висевшие над дверью, – пора было уходить. Как-то уж очень не ко времени все эти любовные переживания. Так не хотелось бы разбираться в высказанных словах!

Однако от услышанного не отмахнуться. Тяжелые мысли о Варлене подтачивали, делали его слабее и уязвимее. Их было много, целый клубок, они распрямлялись и уходили в бесконечность, где-то терялись в соседних галактиках на расстоянии в тысячи световых лет. Как же это так могло произойти, что он стал безразличен любимой? Женщины – существа практичные, поступают продуманно, а уж в такой сложной материи, как любовь, втройне осторожны – им чужды спонтанные поступки. Но если женщина решила вычеркнуть мужчину из своей жизни, то это произошло не враз, а в результате долгих и мучительных раздумий. Другое дело, что объявила она ему об этом не сразу.

Услышанное разодрало душу напополам. К самому себе Иван ощутил ненависть и жалость одновременно. Захотелось взвыть раненым зверем от бессилия, но сил хватило лишь на то, чтобы сдавленным голосом спросить:

– Но что же произошло?

Варлена не отводила от мужа взгляда, смотрела прямо, едва ли не в упор, и эта ее уверенность, столь незнакомая ему прежде, стала для него неприятным откровением.

– Мне очень жаль тебя, но я ничего не могу с собой поделать. Это чувство сильнее меня. Наверное, я даже разрушаю твою жизнь. Просто так вышло для нас обоих.

Каждое слово любимой женщины вызывало отторжение. Мозг еще противился и не желал воспринимать ошарашивающую новость, должно пройти время, чтобы смириться с очевидным. Ясно, что никакие уговоры тут не помогут. Да и нужны ли они?

– Причина всегда должна быть, – допытывался Максимов.

Посмотрел в кружку. Интенсивно размешал крупинки оставшегося сахара чайной ложечкой, поднимая нешуточную волну, грозившую выплеснуться через край.

– Я тебе говорила об этом, но ты совершенно не обращал внимания на мои слова. Я не могу так больше.

– Варлена, возможно, я был невнимателен, повтори мне еще раз, в чем моя вина? – заглянул Иван в задумчивые глаза любимой женщины.

– Сколько раз я тебе говорила, не называй меня этим именем! Оно только в паспорте, а не мое! Я его терпеть не могу! Для всех я Маруся! Ваня, уже поздно что-то менять…

12
{"b":"932184","o":1}