Иззи зажмурилась, а я расстегнул ремень, снял винтовку и достал из кармашка кевларового жилета свои маленькие наушники-капли. Потом приблизился к ней и присел на корточки.

Она задела меня коленом и открыла глаза. Наши взгляды встретились. Сердце сжалось, когда я увидел страх в ее глубоких карих глазах. Иззи быстро заморгала, пытаясь замаскировать свое состояние, но я всегда видел ее насквозь.

Я потянулся, вставил ей в уши свои наушники и сел на место, чувствуя на себе ее взгляд. Она поправила капли в ушах.

В вертолете почти не было свободного места, но мне казалось, что мы здесь одни. Я достал телефон – сигнал отсутствовал, но у меня была сохраненная музыка – и пролистал плейлист.

Я включил песню «Northern Downpour» группы Panic! at The Disco. Вертолет поднялся над Кабулом и направился к Джелалабаду, а мы с Иззи неотрывно смотрели друг на друга.

Ее губы разомкнулись, а этот взгляд… я будто перенесся в 2011 год, или в 2014-й, или в любой другой, когда судьба сводила нас вместе. Это была одна из ее любимых песен и то немногое, что у нас осталось общего. Иззи судорожно вздохнула, ее грудь вздрогнула, и я чуть не потерял над собой контроль.

Сидеть здесь, видеть ее и не иметь возможности прикоснуться, спросить, как у нее на пальце оказалось это кольцо, – все это казалось адом, и я не знал, выдержу ли. И все же я был готов терпеть, лишь бы побыть с ней в последний раз.

Моя Изабо.

Она начала тихонько подпевать, потом отвела взгляд и уставилась на свои колени.

Я наклонился вперед и протянул ей телефон, чтобы она могла выбрать любой трек. Затем сел на свое место и достал книгу «Цвет пурпурный» Элис Уокер в мягкой обложке, которую начал читать несколько недель назад и носил в большом кармане брюк.

Вечером мы вернулись в посольство, где царило напряжение и легкая паника.

Встреча Иззи с руководством в Джелалабаде заняла всего час, возможно, даже меньше, но то, что она услышала, не успокоило ни ее, ни меня. Атмосфера была пропитана отчаянием и решимостью, и я надеялся, что второе пересилит первое.

Новости, которые мы узнали, вернувшись на борт вертолета несколько часов назад, лишь подтвердили и без того известные слухи: обстановка в стране стремительно дестабилизировалась. Сегодня талибы[14] захватили Зарандж, столицу южного вилаята Нимроз.

Этого стоило ожидать, и все же я был разочарован.

– Вот последние репортажи американских журналистов, как вы и просили, – сказала Кейси, доложив Иззи о событиях дня. На лестнице, ведущей в личные апартаменты служащих, помощница вручила ей конверт из крафт-бумаги.

– Отлично. Спасибо. Пойду приму душ, смою пыль и спущусь к ужину, – сказала Иззи, попрощалась с Кейси у входа в свои комнаты и закрыла дверь.

Я кивнул Кейси и повернулся спиной к апартаментам Иззи, сделав вид, что ее охраняю. А примерно через тридцать секунд повернул ручку, и дверь открылась.

– Черт, Иззи, почему не запираешься? – выпалил я и задвинул засов.

– Знала, что ты за мной пойдешь, – крикнула она, сбрасывая туфли у порога спальни. – Папка на столе.

Я взял ее и пролистал последние репортажи.

– Что они вообще здесь забыли, – буркнул я, проверяя заголовки и выискивая имя Серены. – Американцам много месяцев назад велели выметаться отсюда.

– Ты что, не знаешь Серену? – откликнулась Иззи, сняла блейзер и бросила на кровать.

Неудивительно, что ей захотелось скорее снять пиджак: на улице стояла адская жара. Она вышла из комнаты в брюках и топе с кружевной отделкой.

Нет, ни в коем случае не надо пялиться на ее грудь, велел себе я. Иначе сойду с ума.

– Да, я знаю Серену. – Я покачал головой и потянулся за последней заметкой, лежавшей внизу стопки. – Нет ее репортажей ни вчера, ни позавчера, ни за прошедшую неделю. Значит, надо проверить материалы за все предыдущие дни.

Глаза Иззи округлились, а на губах заиграла улыбка, при виде которой у меня участился пульс.

– Ты правда будешь мне помогать, Нейт? – спросила она.

О боже. Эта улыбка, этот взгляд…

– Да. Я хочу, чтобы ты как можно скорее отсюда уехала. – Я кивнул на ее кольцо. – И он наверняка тоже.

Она резко вдохнула, и я понял, что пересек черту, но мне было все равно. Мы уже столько раз эту черту пересекали, что забыли, по какую сторону от нее находимся и где должен быть каждый из нас.

Я положил папку на стол и вышел.

Сент-Луис

Ноябрь 2011 года

– Так, удалось раздобыть «Твикс», «Баттерфингер»[15] и очень маленький пакетик чипсов, – сказала Серена, заходя с добычей в неосвещенную палату. – Тут в автомате совсем ничего нет. – Проходя мимо телевизора, она нахмурилась и схватила лежавший на кровати пульт. – Не смотри, не поможет.

Я бросилась за пультом и поморщилась от боли; сестра отскочила в сторону.

– Черт. – Я откинулась на подушки и попыталась продышаться: боль разлилась по всему левому боку.

– Ох, прости, Из.

Серена скорчила гримасу, отдала мне пульт и устроилась в кресле у моей кровати, где я увидела ее, проснувшись утром, хотя сестра сказала, что была здесь вчера вечером тоже и просидела со мной всю ночь. Я поступила в больницу с двумя сломанными ребрами, лопнувшей селезенкой и внутренним кровотечением, но мне сделали несколько переливаний крови, и… слава богу, я не умерла.

А все благодаря ему.

Ни он, ни я не погибли в авиакатастрофе и, судя по телерепортажу, выжили лишь чудом.

– Я просто надеюсь, что съемки с места событий помогут вспомнить, – сказала я, попыталась сесть повыше и тут же пожалела о своем решении. – Господи, как больно-то!

– Если больно, нажми на эту кнопочку. – Она подала мне пульт от капельницы с обезболивающим. – Тебя только вчера прооперировали, а еще ты попала в авиакатастрофу, забыла? Жми на кнопку, пожалей себя.

– Не поможет. Голова будет ватная, и я усну.

Я просмотрела еще одно любительское видео крушения самолета, снятое рыбаком, который в тот момент ловил рыбу в реке Миссури. Со стороны все выглядело… страшно.

Самолет появился ниоткуда, с ревом пронесся сквозь туман, чуть не врезался в лодку рыбака и рухнул в воду.

– А ты уверена, что хочешь вспоминать? – тихо спросила Серена и протянула мне мой любимый «Твикс».

Я разорвала обертку и вонзилась зубами в сладкое печенье с тягучей карамелью. Жевала и думала.

– Не помню, что случилось, когда мы вылезли на берег, – сказала я. – Взлет помню хорошо, момент, когда поняла, что сейчас мы упадем, тоже, и даже панику, когда все стали рваться на выход. Вода была ледяная… – Я покачала головой. – Но я не помню его имя.

Зато я хорошо помнила все остальное: тревогу в его глазах и прикосновение рук, вытаскивающих меня из воды. Он напоминал мне дышать, смешил меня, потом отнес в «скорую», – по крайней мере, так сказала медсестра.

Если бы не он, я бы так и умерла под этим деревом от внутреннего кровотечения.

– Извини, – вздохнула Серена и разорвала пакетик с чипсами. – Жаль, что я тоже его не запомнила, но я была в такой панике, что просто не обратила внимания. – Ее взгляд метнулся ко мне; я смотрела репортаж о нашем спасении, хотя к приезду съемочных групп меня уже давно увезли на «скорой». – Могу одно сказать: он красавчик.

– Я помню, как он выглядел. – Я закатила глаза.

Я также запомнила, какую книгу он читал, знала, что он вырос на ферме и записался в армию, чтобы заработать денег на колледж. Вот только его имя вылетело из головы, как и все после того момента, как мы сели под это чертово дерево.

– Он назвался твоим мужем. Подписал согласие на операцию. – Серена лукаво улыбнулась. – Откуда-то знал твою группу крови и что у тебя аллергия на пенициллин, – значит, ты все-таки была в сознании и ему об этом сообщила. Но знаешь что? – Она сурово посмотрела на меня. – Врач сказал, с сотрясением мозга нельзя смотреть телевизор.