189
Галина Хериссон
Нападение, насилие, поруганная честь... Повторяющиеся в каком-то диком танго моей непонятной никому жизни. Так что мне какие-то засранцы, чёрные глупые подростки со спальных районов, которые только и смогли, что отнять у меня полупустой рюкзак и убежать в ночь...»
* * *
«После того нападения всё как-то пошло наперекосяк. Мне нужно было уезжать из своего домика в Эланкуре, потому как это была, конечно, не жизнь.
Вставала в семь или раньше. Старалась бесшумно спуститься на первый этаж дома (о, он заслуживает отдельного описания!) в кухню и туалет. Весь завтрак и умывание-одевание расписаны по минутам, иначе не успеть на автобус. Ехать с пересадкой. В итоге поездка занимала почти целый час. И это всего восемь километров, если по прямой! Нередко успевала до девяти и (самый милый момент дня) шла с термосом на “лебединый канал”. Ряска, жёлтые ирисы, птичьи гнёзда и силуэт старого замка сквозь туман. Зимой — рассветное небо, лошади на заиндевевшей траве и пар от дыхания и горячего чая с имбирём. Термос никогда не остывал. Без этого пойла в холоднючем магазине было не выжить. Когда после работы приезжала домой — сразу заваривала новую порцию и дула её до засыпания.
А добираться нужно было опять двумя автобусами и переходом через те самые районы. Если не успеешь на один из автобусов, весь маршрут передвигается на полчаса. Это если в “нормальные” дни недели. А если в субботу-воскресенье, то вообще... Ну, “про караул” я уже написала. А из приятного было — пройтись утром воскресенья, когда все ещё спят, через пустой парк.
190
НЕ ПРО ЗАЕК
Спортивной бодрой походочкой, разгоняя с аллеи, той самой, каштановой, готовящихся к драке котов. И прыгнув, наконец, в редкий воскресный автобус, устроиться поудобнее и читать до самой остановки “Церковь” в Монплезире. А там в поле мои лошади, канал, липы, а напротив церкви — наш магазинчик...»
Домик в Эланкуре
«Вы спрашивали про домик. А дом большой, двухэтажный, на трёх хозяев (то есть квартиросъемщиков). Мне повезло туда вселиться, так как хозяин дома не слишком докапывался до моих финансовых документов (ну, вы знаете как с этим тут строго и сложно).
Аж два сада: один перед домом, другой — позади. Гараж (!), где я наконец складировала все свои картины. Газовое отопление, паркет и обжитую уютную кухню и хвалить не требуется.
Вот не очень повезло с соседями. Девушка смурная, вечно шугается, как мышь, необщительная, да ещё и как выяснилось в последствии — грязнуля и к тому же жадина. Её толстый полосатый кот был ей под стать! (Не то что мой любимый Ричи — полусфинкс с огромными ушами и синими глазами, умищем как у человека, и наглыми иногда выпадами, но это уж можно отнести к воспитанию от его хозяев из Монплезира.)
А парень-сосед — огромный широкоплечий лысый красавец, типичный щедрый на жесты, слова и угощения француз. Но и ведущий себя, как петух в курятнике: считал себя в доме за главного, вечно давал указания и придирался к “неубранной” кухне, оставлял “список дел” на холодильнике и занимал своим большим телом не только свой кожаный диван, но и всю гостиную.
191
Галина Хериссон
Себастьян смотрел на большом экране футбол или тупые сериалы, резался в видеоигры с партнёрами по интернету и нередко зазывал друзей заняться всем этим вместе, покурив при этом (тут все курят) хорошей южной травы... Подружка его мне очень нравилась. Спокойная высокая красавица. Я им даже одну картину подарила, когда уезжала. Приличную — абстрактную. А то мои “ню” он просил снимать со стен, когда приглашал на обед своё провинциальное семейство.
Я очень любила наш сад. Особенно две огромные сирени. К счастью, моё окно как раз выходило во внутренний дворик, где я ещё и рассадила свои розы, пионы, ландыши, клубнику, кабачки, тыквы (семечки с прошлогоднего Хэллоуина!) и даже картофель! А сосед, считая своей святой обязанностью стричь газон, нещадно срезал едва пробивающиеся листки ландышей. И паче — поливал “сорняки” гербицидами и срубал налысо ветки глицинии, обвивающие гараж, зато лелеял свои помидоры и три вида мяты для мохито. При этом он очень любил выпячивать свою могучую грудь и хвастать: “Ах, какой я молодец! Как я забочусь о саде, о чистоте дома и о вас, мои курочки!” Типичный галльский петух.
В остальном был он очень мил и открыт, и мы общались с ним за бокалом вина, угощали друг друга супами и пирогами. Хотя временами собачились...
Иногда, довольно редко, он подвозил меня на машине, предлагал съездить вместе за покупками в торговый центр, в который без машины —никак. Но это было скорее данью французской вежливости. В его выходные я работала, а в свои — ездила куда-нибудь. Продуктами закупалась урывками, как правило, возвращаясь из Парижа, с электрички.»
192
НЕ ПРО ЗАЕК
* * *
«Как вы понимаете, кроме гаража и сиреневых кустов меня там мало что держало. Гости ко мне выбирались крайне редко, и дарить всю эту садовую красоту и пространство гостиной, когда она пустовала, было некому, кроме себя. Дома атмосфера царила, мягко говоря, не домашняя.
Приходя с работы поздненько, я сразу устраивались на кухне, самом тёплом и защищённом месте в доме, начинала готовить ужин под какую-нибудь русскую передачу или разговор в скайпе с друзьями, звон кастрюль и гул вытяжки. Ела и складывала остатки ужина в коробочку на завтра, на обед. Помыв посуду и заварив термос, поднималась к себе в спальню по скрипучей лестнице, пожелав спокойной ночи Себастьяну, всё так же лежавшему на диване с пультом в руке. Он неизменно говорил, какой долгий у меня рабочий день, а я в сотый раз учтиво объясняла, что всё время жрёт транспорт.
Денег ни на автошколу, ни на какой завалящий драндулет не хватало. И я не буду вам объяснять, сколько стоит ремонт, парковка, бензин и страховка...
Разумеется, весь наш квартал был на машинах. Всё больше семейные или пожилые люди. Этакая маленькая Англия. Озеро с утками. Домики из красного кирпича, белые заборчики и садики. Бабушки и “бонжур” при встрече на дорожках. Но у всех свой мир и ритм жизни. По машине “на нос” и свои часы работы. Все ездили по крутой извилистой дороге через лес. Коротко и быстро на машине, на велике — никак. А на автобусе — вы уже знаете...»
193
Галина Хериссон
Расставание
Я решила съезжать из этого “рая”. Уж не буду объяснять вам известные “риэлторские” тонкости про все эти досье, треть зарплаты, гарантии, визиты, переговоры и отказы, депозиты и переезд... Здесь через эти круги ада проходят все. Более или менее успешно.
Лучше расскажу вам, как мы расстались с Наоми.
Да, после нападения я чувствовала себя неважно. Мне было уже противно ездить теми автобусами и видеть все эти рожи. Нередко я видела силуэты тех пацанов в капюшонах, но никак не могла их опознать. Да и все они там одеты на один лад. Я не могла уже видеть ни детей, ни молодёжь, ни баб, ни стариков. Всей этой автобусной публики спальных районов, к которым я, казалось бы, не имею никакого отношения. Как и к тем толпам в префектуре... Брр, стоп, даже и не буду об этом!
Просто ездить на работу и обратно с наступлением и углублением осени стало всё труднее.
Дубликат ключа от бутика Наоми почему-то не могла себе позволить, а запасной отдала нашей стажёрке Клер. Иногда я приезжала первой, и мне приходилось стоять и мерзнуть у закрытых дверей, а трезвонить в их личный вход со двора мне не хотелось. Впрочем, если стажёрка приходила раньше меня, и бутик был уже открытым, я не видела резона начинать работу раньше положенного (раньше, до стажёрки, я делала это с удовольствием). И тогда я шла на канал, хоть на пять минут, чтоб упокоиться в глади воды, бледно-розовых облаках и силуэтах коней в тумане.
