– Мам… а это наш дедушка? – первым спрашивает Матвей.

– Дедушка.

– Он… какой?

Я на несколько мгновений теряюсь от этого вопроса, потому что не знаю, что отвечать детям. Врать им не хочется, так что сказать, что дедушка добрый и они обязательно с ним подружатся, у меня не поворачивается язык. За меня об отце говорит вошедшая Елена:

– Тимур Владленович приказывает вам спуститься.

Из-за длительного отсутствия я забываю еще об одной немаловажной детали – дети в этом доме всегда обедали отдельно от взрослых. Пришедшие на приемы, друзья или знакомые, неважно. Отец никогда не пускал детей за общий стол, считая звучащие за ним темы неприемлемыми для их ушей. Так что когда Надю пытаются забрать у меня из рук, я впервые проявляю настойчивость и непреклонность. Забрав детей из соседней столовой, перевожу их в общую и приказываю прислуге накрыть для них там.

Они удивлены и растеряны, но просьбу мою выполняют, хоть и не уходят далеко, явно ожидая, что когда появится хозяин, то все потребует перенести обратно. Я, честно говоря, тоже так думаю, но папа лишь недовольно кривится и отсылает всех, приступая к обеду.

Мы едим молча. Даже мальчики, обычно вечно болтающие, сейчас молча ковыряют филе рыбы в тарелке. Им здесь непривычно. Все же новый огромный дом и угрюмый дедушка не способствуют тому, чтобы они чувствовали себя здесь в своей тарелке.

– Если поели, можете идти в детскую, – разрешаю им не мучить себя, помня, что у меня в рюкзаке еще припасены перекусы, да и к Иванне Львовне всегда можно будет обратиться. Она раньше часто приносила мне всякие вкусности из кухни в комнату.

– Расписание тебе сегодня принесут в комнату. Оно у нас не изменилось, но если ты забыла… – начинает отец, но я тут же его перебиваю.

Снова своевольничаю, не желая слушать дальше.

– Мы не останемся здесь надолго, папа. Я хочу свое жилье. Небольшой частный дом. И няню я найму самостоятельно.

– С чего ты решила, что я соглашусь? Я рассчитываю познакомиться с внуками, породниться с ними, да и мальчики требуют сильной мужской руки. У тебя, насколько я помню, с этим не наладилось.

– Я все еще замужем за Динаром.

– Кстати, об этом…

После измены Динара отец оказался единственным человеком, способным мне помочь. Я обратилась к нему, но в обмен на помощь он попросил об услуге. Я должна была уехать и привести себя после родов в порядок, а после вернуться и занять Динара разводом, пока отец будет налаживать бизнес, которому мой муж почему-то пытается вставлять палки в колеса.

Я знаю, что нужна отцу, поэтому рискую выставить свои требования. Если мне нужно часто видеться с Динаром и трепать ему нервы во время развода, то у меня должна быть спокойная стабильная обстановка дома, а это невозможно, пока я нахожусь здесь.

– Завтра в три у тебя назначена встреча с Динаром, – ошарашивает новостью.

– Он знает, что я вернулась? – спрашиваю, чувствуя, как в горле нарастает ком.

– Нет. Сделаешь ему сюрприз, придя в ресторан вместо меня.

– Мама! – Давид дергает меня за подол платья, теряя терпение.

– Что такое?

– Я хочу на улицу, а она говорит, что нельзя.

Она – это у него няня Елена. По имени он ее называть отказывается, да и в принципе контактировать не сильно горит желанием, а у меня через два часа встреча. Та самая, при мысли о которой внутри все от страха сжимается. Не знаю, чего я больше боюсь. Реакции Динара на мое появление, на мою просьбу дать мне развод или… увидеть равнодушие.

Готовлю себя даже к такому исходу событий. С одной стороны, Давид говорил, что Динар нас ищет, с другой… Меня не было почти год. Это большой срок, чтобы… забыть. Чувства могут угаснуть. Впрочем… чувства были только у меня, и они, к сожалению, продолжают гореть, хоть пусть и не с такой силой, как прежде. Приправленные горечью предательства, но не выгоревшие в пепел.

Я боюсь равнодушия не столько из-за себя, сколько из-за дочери. Она – маленькая копия отца, как и Матвей. У нее, несмотря на то что она не видела ни разу родного отца, его повадки. Когда она улыбается, уголки ее губ точно так же приподнимаются, а нос смешно морщится, как и у Динара. И это лишь капля в море. Если посадить рядом с Динаром Надю, то не останется ни малейших сомнений, что она – его дочь. Не представляю, как переживу, если он не захочет на нее даже посмотреть.

И представить боюсь, что буду делать, если захочет. Как его остановить? Как ему запретить? А я пока что не готова показывать дочь, не готова делиться ее любовью с Динаром. В том, что она его полюбит, даже не сомневаюсь, ведь иначе и быть не может.

– Мам… мы пойдем? – снова Давид настойчиво тянет за рукав.

Он, в отличие от Матвея, общий язык с няней найти не в состоянии. У нее свое видение обязанностей няни, но мои дети привыкли совершенно к другому. Они хотят живого человеческого контакта, разговоров по душам, смеха и эмоций, а Елена на их проявление скупа.

– Пойдем.

Поднимаюсь, выхожу с сыном из комнаты, прихватив с собой Надю.

– Ясмин, вы куда? – Елена удивленно на меня смотрит, когда зову с собой Давида из детской.

– Гулять на улицу.

– Но вам разве…

Под моим взглядом резко затыкается. Молча идет следом. Я веду детей вниз и на улицу, но Елена где-то теряется. Подозреваю, что в кабинете у отца докладывает о моем самоуправстве. Я должна собираться. Через полчаса приедет стилист сделать мне легкий макияж и укладку, с чем я могла бы справиться сама, но отец настоял на работе профессионала.

– Ясмин! – отец не заставляет себя ждать.

Решительным шагом идет ко мне. Позади семенит Елена.

Давид и Матвей резвятся в стороне, бегают друг за другом. Им это нужно, они не могут сидеть в детской весь день и заниматься полезными для развития играми. Они просто дети, и им нужен свежий воздух и внимательный, любящий человек рядом. В Таиланде таких людей у них было двое. Я и няня. Когда времени не было у меня, была она. А здесь… здесь у нас Елена. Робот, иначе и не скажешь.

– В чем дело? – выгибаю бровь, держа Надю на руках.

– У тебя встреча.

– У меня дети, папа. Елена не может с ними справиться, так что пришлось мне.

– Позвольте! – начинает она, но тут же замолкает.

– Моим детям не нужен робот. Им нужен добрый человек, который, помимо развивающих занятий, способен с ними гулять и играть. Побегать в футбол, в конце концов! Если ты, папа, не в состоянии найти такого человека, то и на встречу с Динаром пойдешь самостоятельно.

Я вижу, как в ужасе сзади прикрывает рот ладонью Елена и как багровеет лицо отца, когда он делает шаг ко мне. Проблема в том, что я больше не та Ясмин, которой была год назад. Я согласилась уехать, измениться и вернуться, чтобы получить развод у Динара, но быть собачкой, которой будут указывать место и периодически давать команды, я не соглашалась.

– Что это за самоуправство, Ясмин?! – басит отец недовольно. – У тебя встреча, а Елена… – он поворачивается к ней и, судя по ее лицу, перенаправляет на нее все свое недовольство, – Елена побудет с детьми. Поиграет в футбол и организует им счастливое детство, ведь так?

– Конечно, – поспешно заверяет отца она.

Надя неохотно, но все же идет к ней на руки. За вчера и сегодня она успела немного к ней привыкнуть, но все же, когда видит, что я ухожу в дом, начинает плакать. Один бог видит, чего мне стоит не развернуться и не пойти к дочери, наплевав на все!

Белая кофточка, светло-голубые брюки-палаццо и такого же цвета пиджак. Следом – легкий освежающий макияж и укладка. Волосы я просила слегка подкрутить и не опылять лаком. Когда все готово, надеваю украшения, беру сумочку и спускаюсь вниз.

Елена с детьми, слышу по громким крикам Матвея с Давидом на кухне. Видимо, пытается их покормить, и я ой как ей не завидую, потому что ребята после игр на улице очень неохотно успокаиваются.