Карт двигался быстро, даже слишком быстро, как мне кажется, мы обязательно бы кого-то сбили, но толпа за мгновение до столкновения расступалась, чтобы так же стремительно сомкнуться позади. Улицы были забиты идущими, иногда – бегущими. Террасы с грубым металлическим ограждением уходили на десятки метров вверх, до самого свода, светились виртуальная реклама и полный спектр, и во всем этом двигался, непрерывно перемешиваясь, шумный поток. Гремели шаги, в многоголосом гомоне я не сразу расслышал слова, когда Войцех обратился ко мне, и он повторил громче:

– Пересменка, вот и толпятся, обычно такое не чаще трех раз в земсутки, сейчас разбегутся!

Карт замедлился, уткнувшись в особо плотный поток, пополз, нетерпеливо подергиваясь. Улица опоясывала станцию, растянувшись почти на три километра, помещения Совета располагались на противоположной стороне от шлюзов, куда меня доставили благодаря излишней конспирации. Я откинулся на неудобном пластиковом сиденье и приготовился к долгому ожиданию, но тут затор рассосался. Вообще, на улицах с каждой минутой становилось все свободнее, пока на виду не остались только редкие прохожие. Войцех коротко взглянул в верхний правый угол зрения, где обычно располагаются виртуальные часы и одобрительно хохотнул:

– Как по нотам! Заскучал? Ничего, сейчас вмиг долетим!

Электродвигатели взвыли, покрышки зашуршали по пластику дороги с удвоенной энергией. Я на всякий случай ухватился за раму над головой. Сейчас, когда улица обезлюдела, можно было рассмотреть детали. Опытный усовершенствованный взгляд успевал схватывать витрины игорных и развлекательных заведений, магазинчиков и кафешек. Они светились реальным и наведенным светом, в промежутках теснились серые жилые блоки, из украшений на которых была все та же реклама, грубо намалеванные граффити и айди внутренней сети с мутными обещаниями неземного удовольствия. После недавнего столпотворения на улице остался лежать мусор, и крошечные роботы-уборщики выползали из укрытий, проворно растаскивали мятую упаковку, жестяные банки, какие-то сетки по норам утилизаторов. То и дело встречались медленно бредущие фигуры. В основном это были плюсы, один из них, скат, распустил крылья со сложным рисунком на коже и занимал почти всю улицу. При росте в два с половиной метра он имел ширину в три, короткие толстые ноги плохо держали, морфа качало от витрины к витрине. Войцех беззлобно выругался, карт сбросил скорость почти до нуля и теперь полз, едва не упираясь скату в спину.

– Эй, друг! Сдвинься, нам проехать нужно, – повысил голос мой сопровождающий и, не дождавшись ответа, сказал еще громче: – Эй, ангелок! Крылья, говорю, подтяни, пока не отдавили!

Скат остановился совсем, постоял пару секунд, затем крылья начали медленно и несинхронно собираться за спиной, складываясь в компактный горб. Морфа качнуло, он привалился к стене. Я увидел мощные длинные руки, широкую грудь с двойным набором мышц под расстегнутым до пояса комбинезоном. Широко расставленные глаза на лишенной шеи голове мутно блестели, морф с трудом сфокусировался на нас, огромные кулаки сжались, он зарычал, отлепился от стены, но Войцех уже гнал карт дальше. Я обернулся, глядя на оставшегося позади ската:

– Он пьян?

– А по нему не видно? – удивленно спросил провожатый.

– Я не забирался дальше Марса и скатов раньше не видел.

– А! Ну, имеет право, если смену отпахал!

Войцех равнодушно пожал плечами. Я обернулся снова, но морф уже скрылся за изгибом улицы. На Марсе мне пришлось вдоволь насмотреться, как пьяные и под веществами морфы погибали сами или становились причиной смерти других. Но с этим ни тогда, ни теперь ничего не сделаешь. Стимуляторы разрешены, каждый волен распоряжаться своим телом, а если кто погибнет по его вине, то конечно потребитель сядет, но только после. На Земле с этим строго. Это морфов можно травить, разрешая им все, вообще все наркотики и прикрываясь тем, что такие свободы они получают за притеснения, прошлые, настоящие и возможные в будущем. На русских базах запреты жестче, но на беду возле Ю крутятся только совместные.

Я покосился на Войцеха. Подстегнутая нервная система, хорошее настроение. Есть ненулевая вероятность, что он переоценит свои возможности. Маркер на карте приближался к пункту назначения, и я решил не поднимать этот вопрос, тем более что здесь действовало ограничение скорости, и карт сам замедлился до безопасного уровня.

В этой части станции все выглядело более пристойно. Вместо аляповатой виртуальной рекламы, призывающей как можно быстрее избавиться от денег на счетах, тут в дополненной реальности висели только указатели и таблички с гиперссылками, ведущими на управленческие порталы. Улица освещалась ярче, мусора и разрисованных стен не было вовсе. Мы проехали мимо отдела полиции. Из-за толстого бронированного стекла нас проводил взглядом огромный, по-настоящему огромный морф. Он стоял, полностью занимая собой половину отдела. Головы как таковой у него не было, просто выпуклый свод с идущими по кругу маленькими пустыми глазами. Тяжелая броня туго обтягивает бочкообразный торс с двумя парами коротких толстых рук, ноги заканчиваются плоскими ступнями. Благодаря модификациям это чудовище может двигаться в любом направлении с одинаковым проворством, рефлексы выкручены на максимум, а с учетом того, что берут в полицейские морфы людей с ментальными особенностями, связываться с этой тварью опасались даже сами полицейские. Мне вот пришлось во время марсианских восстаний, и тогда мы предпочли оставлять такое в прикрытии.

Тварь провожала нас взглядом, пока нас не разделила стена. Карт остановился, Войцех махнул тонкой рукой в сторону входа:

– Вот сюда. Через пост, потом к лифтам и на третий уровень, а там покажут. Я буду здесь, если понадоблюсь.

С облегчением поднявшись с неудобного сиденья, я вынул из грузовой корзины свою сумку и подошел к двери. Та мигнула сенсором, считывая мои данные, с готовностью отскочила в сторону. Я прошел в открывшийся за ней просторный холл. Белые стены в указателях, матово светящийся потолок, здесь было совершенно пусто, но в объеме дополненной реальности ко мне шагнул виртуал. Стандартный обезличенный слепок в сером костюме поравнялся со мной, сделал вид, что сверяется с бумагами в папке, которую держал в руках, затем повторил то, что уже говорил Войцех:

– Прошу к лифтам. Третий уровень.

Он отступил в сторону, проводив меня бледной улыбкой, и я прошел дальше. Холл занимал весь блок, полицейский допуск позволял рассмотреть в стенах замаскированные люки, закрывающие орудийные порты. Открылась дверь лифта, пропуская меня в узкий герметичный стакан, а через три секунды я оказался на третьем уровне.

Здесь оказалось неожиданно многолюдно. Пространство было разделено на крошечные загончики, в которых перед виртуальными терминалами расположились люди-норм. Мимо пронесся молодой человек, что-то громко обсуждая с невидимым собеседником, голос его утонул в царящем здесь шуме, говорили, кажется, все одновременно. Заметив мое появление, в мою сторону направилась женщина в темном деловом костюме. Скользнув по моим меткам взглядом, она уточнила:

– Коростылев?

А после того, как я кивнул, продолжила:

– Примите пакет доступа.

В ухе пропищал сигнал входящего сообщения, я принял сжатый пакет. Перед внутренним взором раскрылась и легла на физический план обновленная карта помещения, а шум стал гораздо более осмысленным, к тому же теперь я знал, куда мне идти дальше. Отзываясь на мой статус полицейского следователя, здесь тоже проявились точки защитных турелей, скрытые намного лучше. Я буквально почувствовал, как спадает напряжение в сетях управляющих нейронок. Серьезные меры защиты, похожие я встретил на Марсе незадолго до бунтов перед первым восстанием. А это уже наводит на определенные нехорошие мысли.

Женщина шагала впереди, действуя скорее по протоколу, чем показывая дорогу. Мы прошли между рядами столов опенспейса, занятых не замечающими нас работниками, повернули за ширму с вращающимся виртуальным логотипом Большого Ю и оказались у скрытой от глаз двери. Женщина указала в ее сторону и оставила меня, тонкие каблучки зацокали, удаляясь. Я встал перед сенсором, позволяя системе снова проверить меня, после чего створки из замаскированного под настоящее дерево металла разошлись в стороны, открывая неожиданно компактных размеров кабинет.