По небу упрямо плыли мрачные тучи, но мне было просто необходимо куда-то себя деть.

– Давай-ка отъедем на машине чуть подальше? – предложила я.

Харли послушно просеменила за мной и запрыгнула на сиденье. Так и не решив, куда отправиться, мы выехали из Силвер-Несса.

Вскоре справа показались поля, на которых, как в экзотическом танце, колыхалась высокая трава. От пейзажа за окном в голову стали приходить позитивные мысли. Как-никак я имела опыт работы в рекламном агентстве и внушительный список волонтерских проектов. И это не считая двух лет репортерства в «Вестях Силвер-Несса». Плюс университетский диплом журналиста.

Тучи понемногу расползлись, образовав просветы, через которые проглядывало полусонное солнце. Мы ехали по проселочной дороге мимо ватных комочков овец, прижимавшихся друг к другу, чтобы согреться. Зима была не за горами.

Поля остались позади, нас окружил довольно дремучий лес. Деревья уже сбрасывали листья, которые, покачиваясь, опускались на землю, как изящные янтарные и бордовые лодочки во время отлива. Вспомнив о мочевом пузыре щенка, я решила, что пора остановиться. Чуть дальше начинался Драммонд, мы находились примерно посередине между ним и Силвер-Нессом. Идеальное место для прогулки с собакой – и надо же было так распорядиться судьбе, что именно отсюда на «Вести Силвер-Несса» надвигалось корпоративное слияние.

Я припарковалась на стоянке заброшенной поляны для пикника; стоило щелкнуть карабином, как Харли выскочила из машины и сразу потянула поводок.

– Эй, Харли, притормози!

Она остановилась, высунув язык и вопросительно глядя на меня своими шоколадными глазами.

– Да, да, сеньорита, я к вам обращаюсь.

Мы двинулись по дорожке. Я едва успевала за собакой, так ей не терпелось побегать на свободе.

Я скомандовала «сидеть», и она тут же плюхнулась передо мной на землю.

– То-то, сеньорита. – Я пошарила в кармане джинсов и извлекла оттуда свисток. – Ладно, спущу тебя с поводка, но запомни: как только свистну вот так… – для пущей наглядности я дунула в свисток, – сразу бегом ко мне, и я дам тебе вот это, поняла?

Достав из другого кармана пакет с угощением, я помахала им у Харли перед носом. Ее глаза округлились.

Родители говорили, что собака слушается уже лучше, да я и сама это подметила, когда выводила ее в парк в выходные. Она неизменно подбегала по свистку. Думаю, решающим фактором стало лакомство со вкусом арахисового масла и банана.

Я встала и осмотрелась. Сонное солнце уже клонилось к закату. В это время года Шотландия погружалась в темноту около семи вечера.

– Ну давай, беги. Скоро позову тебя обратно, так что будь готова!

Я отстегнула карабин на шлейке Харли, и та с радостным лаем помчалась по поляне. Вскоре ее шерстяная попка скрылась в траве, и я зашагала следом.

Набрав полные легкие лесного воздуха, я почувствовала умиротворение. Я никогда раньше не гуляла тут с собакой, но уверенно шла за ее пушистым хвостом, то и дело мелькавшим среди высокой травы. Ритм собственных шагов действовал успокаивающе. Здесь, пусть и на короткое время, переживания по поводу работы немного отступили.

Я вспомнила свой первый рабочий день в газете, как лезла из кожи вон, стараясь угодить; вспомнила потрепанные рождественские украшения, которые Дуг развесил в редакции, и как я настояла на том, чтобы сходить в магазин и купить новые; вспомнила свою первую заметку, промелькнувшую на первой полосе, и наши с Фрэнсис шуточки по поводу кричащих рубашек шефа… Наскакивая друг на друга, эмоции огромным комом подкатили к горлу.

Я на мгновение закрыла глаза, подставив лицо негреющим лучам заходящего солнца. «Мысли позитивно».

Небо окрасилось в живописные малиновые тона. Я глянула на часы:

– Ну, Харли, нам пора.

Я поднесла ко рту висевший на шее свисток и пронзительно свистнула.

Собака не появилась.

Я свистнула еще раз – с тем же результатом.

У меня кровь застыла в жилах. Я ускорила шаг, вглядываясь в даль.

– Харли! Ты где? Харли!

Свистнув еще раз, я побежала, чувствуя во рту привкус металла. Собаки и след простыл.

Мамочки. Куда она подевалась? Вдруг упала в кроличью нору или того хуже? И зачем только я спустила ее с поводка! О чем вообще думала? Ну что за идиотская неделя!

Огромным усилием воли я постаралась взять себя в руки. Так. Хватит паниковать. Она не могла уйти далеко. Ее хвост мелькал впереди буквально минуту назад.

Я изо всех сил дунула в свисток, и лес пронзил мой отчаянный зов:

– Харли! Ко мне!

В ветвях над головой захлопали крыльями птицы, однако моя кокапу как сквозь землю провалилась.

Меня охватил ужас. Где ее черти носят?

Я оглядела поляну. Вдруг она потерялась, выскочила на дорогу и попала под машину? Или провалилась в яму и застряла?

Каждый мой зов все больше походил на визг. Я не могла потерять собаку. Просто не могла. Ради всего святого, ведь я обязана была за ней присматривать! Я взяла ее совсем крохой из приюта, чтобы обеспечить ей лучшую жизнь, а не терять на ночь глядя!

В очередной раз выкрикнув ее имя, я рванула сквозь заросли, и тут какое-то движение справа заставило меня остановиться.

Харли?

Я бросилась наперерез, но, к своему разочарованию, увидела лису, остромордую, с бурой шерстью. И сразу услышала лай. Слава богу! Собака наверняка учуяла лису.

Поискав глазами, я наконец разглядела собачьи уши, подпрыгивающие вслед за юркнувшим в кусты зверем. Вот она!

– Харли! – выдохнула я. – Наконец-то. Ко мне! Стой!

Толстовка под курткой прилипла к подмышкам. Я попробовала дунуть в свисток – он выскочил из губ. В полном отчаянии я припустила вперед. Нельзя было терять ее из вида. Куда она опять делась?

Небо на горизонте поглотила тьма. Заметно похолодало.

Я двигалась будто в замедленной съемке и понимала, что догнать Харли не получится. Она вконец меня измотала. Все. Придется обновить абонемент в тренажерный зал.

Если с собакой что-нибудь случится, виновата буду я. Не стоило вызволять ее из щенячьего питомника в Эдинбурге ради того, чтобы она угодила в какой-нибудь колодец. Я должна была о ней заботиться, любить ее и оберегать.

Внутренний голос подсказывал, что поблизости вряд ли находятся колодцы, но я ничего не могла поделать с разыгравшимся воображением.

Я остановилась, уперев руки в колени, чтобы отдышаться. Слезы застилали глаза.

– Харли! – завопила я что было мочи. – Где ты?

В ответ раздался громкий лай. Сердце подпрыгнуло от радости – на этот раз звук был совсем близко.

Я выпрямилась и в тот же момент увидела, как Харли нырнула в подлесок. Издав жалобный стон, я вновь устремилась за ней. За подлеском начиналась лесная подстилка из веток, опавших листьев и коры. Ну хоть не проезжая дорога, и на том спасибо. Образы моего щенка, выскакивающего перед автомобилем, опять замелькали в голове.

Теперь я дышала коротко и отрывисто. Я уже собралась в очередной раз свистнуть, как вдруг споткнулась и чуть не упала. Прямо у моих ног лежала Харли: с вывалившимся из пасти языком она словно ухмылялась от уха до уха.

Испуг уступил место облегчению, которое тут же сменилось яростью.

– Ах ты, засранка! – взорвалась я, хватая ее в охапку.

Харли осыпала мое пылающее, вспотевшее лицо собачьими поцелуями.

– Когда слышишь вот это, ты должна бежать ко мне, – я помахала перед ней свистком, – а не гоняться за лисами, забыв обо всем на свете. Буду тебя строже воспитывать. И никаких прогулок без поводка лет до пяти.

Харли подняла на меня глаза, и я уткнулась головой в ее шкуру, из последних сил сдерживаясь, чтобы не зареветь от усталости и перевозбуждения.

– Если бы я тебя потеряла…

Харли было четыре месяца, когда я увидела ее на страничке благотворительной организации, занимающейся спасением собак. Она мгновенно покорила мое сердце. Я не собиралась заводить собаку, но с их выводком в щенячьем питомнике приключилась душераздирающая история, и когда я заметила щекастую мордочку на фотографии, то сразу запала. Эта шоколадная малышка нуждалась во мне, а я – в ней. В начале года я рассталась с Майлзом, и следующие шесть месяцев Харли поддерживала меня, как никто другой. Я мысленно себя отругала. Слава богу, моя собака была в безопасности и, похоже, ничуть не пострадала. Я крепче прижала ее к себе: