– Рядом с домом Лили Крукшенк.

Мама усмехнулась.

– Ничего удивительного. От такого соседа, как Бернард Крукшенк, сбежал бы кто угодно. Если, конечно, верить слухам, – добавила мама и перевела разговор в более привычное русло. – Пора подумать о делах насущных, cara. Что ты будешь есть на ужин? А то у меня остались запеченные колбаски polpettina с макаронами.

В тот вечер я набила в поисковике имя Бернарда Крукшенка и наткнулась на коротенький некролог в архиве «Вестей Силвер-Несса» за 16 сентября 2006 года.

Бернард Мартин Крукшенк. Родился 5 января 1947 года. Умер 16 сентября 2006 года в возрасте 59 лет. Супруг Лили Крукшенк (урожденной Брюс).

Я несколько раз моргнула и откинулась на спинку стула. Домашним животным и то пишут более эмоциональные некрологи. Ни капли сожаления, ни грамма скорби по любимому мужу. То-то Лили отмахнулась от моих соболезнований по поводу утраты супруга.

В памяти всплыли рассказы мамы о том, что Бернард не пользовался популярностью среди местных жителей. Может быть, овдовев, Лили вздохнула с облегчением?

Неудачный брак и незадавшийся бизнес… Это многое объясняет.

Следующая неделя пролетела незаметно. Я с головой ушла в работу, еще раз наведалась в каменный домик в лесу (Лили наверняка была дома, но дверь не открыла), а все остальное время посвятила подготовке к собеседованию, до которого оставались считаные дни.

Получив письмо из «Богини», я взяла пару отгулов в счет ежегодного отпуска – прекрасно понимала, что буду нервничать и ни до, ни после работать не смогу. В назначенный день я заказала такси, чтобы не беспокоиться о пробках, спущенных шинах и тому подобных несчастьях. Как бы маловероятны они ни были, рисковать не хотелось.

В комнату для собеседований меня ввела блондинка с точеными скулами, идеально прямыми волосами и голливудской улыбкой. Такими же ухоженными и напомаженными выглядели остальные сотрудники, сидящие за белоснежными столами. Атласная кожа, ослепительные улыбки и безупречные укладки были здесь, похоже, минимальной нормой даже для мужчин.

Моя взрывная средиземноморская шевелюра и пышные формы в здешнюю обстановку совсем не вписывались.

Комната была уставлена стеклянной неудобной на вид мебелью и огромными вазами с бело-зелеными растениями, больше подходящими для гламурной свадьбы.

Передо мной за длинным столом сидели Барбара Маккиннон и Оли Ноакс. У Барбары была дерзкая стрижка ярко-каштанового цвета, а у Оли – чисто выбритый затылок и скучающее выражение лица. Между ними стоял свободный стул. В точности начало реалити-шоу «Ученик», перед тем как из-за матовых дверей появляется барон Шугар.

Я через силу улыбнулась и натянула подол своей угольно-черной юбки. Напряжение в комнате росло. Не знаю, кто в ожидании появления Афины Мэйхью выглядел более напуганным – я или ее коллеги. Наконец за спиной с шелестом раскрылись стеклянные двери.

Я осталась сидеть, глядя перед собой. Не хотелось раздувать пламя, и без того полыхавшее внутри.

Афина Мэйхью прошла мимо и заняла свое место. Некоторое время она изучала лежащее перед ней резюме, не удостоив меня даже взглядом. После еще нескольких мучительных мгновений, будто снизойдя, она подняла свои светло-зеленые глаза. Оттененные скулы зловеще блеснули.

– Леони Бакстер, – изрекла она, будто объявляла не имя, а диагноз.

Я нервно поправила воротничок своей блузки в полоску:

– Да, мисс Мэйхью.

Она изобразила подобие улыбки, обнажив ряд маленьких жемчужных зубов.

Я ждала, пока трое интервьюеров перелистывали разложенные перед ними бумаги.

– Журналистское образование. Работа в рекламном агентстве. Местная газета. Внештатная работа. – Каждое слово Афины вылетало, как пуля. Она скрестила пальцы на полированном стеклянном столе. Золотые пуговицы в виде змей на ее блузке неприветливо сверкнули. – Объясните, почему мы должны взять именно вас?

Я ослепила, как я надеялась, уверенной улыбкой вопросительно смотрящую Барбару и угрюмо насупившегося Оли.

– Почему бы и нет? Я целеустремленная, трудолюбивая журналистка с солидным опытом репортерской работы. – Для наглядности я указала на свое резюме на столе. – Журнал «Богиня» – не просто красивые картинки, ваши статьи меняют жизнь многих женщин к лучшему, и мне хотелось бы внести свою лепту. Я способна писать острые, толковые статьи…

Афина Мэйхью бесстрастно меня перебила:

– Каким вы видите среднестатистического читателя «Богини»?

– По-моему, таких не существует, – ответила я, пытаясь не замечать внезапно занывшие от шпилек пятки. – «Богиню» читают разносторонние люди, которые интересуются окружающим миром и не хотят пропустить что-то важное. – Я сделала над собой усилие и продолжила: – Ваших читательниц объединяет одно: они хотят обогатить свою жизнь независимо от того, кто они и откуда.

Я перевела дыхание. Из меня так и сыпались заученные дифирамбы и комплименты.

– Например, мне очень понравились ваши статьи о женщинах-пилотах и о движении сторонниц женского бокса.

Темно-шоколадная бровь Афины Мэйхью взлетела вверх. Косые взгляды, которыми она обменялась со своими коллегами, поставили меня в тупик.

– Что бы вы могли предложить для нашего журнала? – включился в разговор Оли Ноакс. – Над какими новыми темами хотели бы работать?

Я расправила плечи, по очереди устремив на каждого из них свой самый серьезный взгляд.

– Я с удовольствием сделала бы репортаж о неравенстве в оплате труда женщин в СМИ и взяла бы интервью у Блейза Макгивера, шотландского аналога дрэг-квин Ру Пола. – Коротко вздохнув, я продолжала, едва успевая за собственными мыслями. – Кроме того, написала бы о том, как трудно женщинам, особенно обремененным семьями, участвовать в политической жизни.

Губы Барбары чуть скривились в мимолетную, но одобрительную улыбку, и она что-то записала.

– Эти проблемы до сих пор не решены, а их быть не должно. Я думаю, что такой престижный журнал, как «Богиня», может оказать влияние и если не искоренить, то уж точно развеять мифы о работающих матерях и хоть немного облегчить им жизнь.

Я замешкалась, изучая лица трех интервьюеров. Мама дорогая! Я боялась сглазить, но собеседование, похоже, началось довольно удачно. Даже Афина Мэйхью, казалось, улыбнулась или, по крайней мере, попыталась это сделать. С другой стороны, выражение ее лица могло означать, что и ей туфли на шпильках тесноваты.

– Мисс Мэйхью. Прошу прощения.

От неожиданности я подскочила на стуле, растеряв выстроившиеся в стройную цепочку мысли.

В дверях стояла девушка с глянцевыми щеками и переминалась с ноги на ногу. Глаза Афины Мэйхью сузились.

– В чем дело, Орион? У нас собеседование.

Орион вздрогнула:

– Простите, мисс Мэйхью, но дело срочное.

Мутные глаза Оли Ноакса чуть не вылезли из орбит.

– Настолько срочное, что стоит врываться?

Девушка одарила меня извиняющейся улыбкой и прикусила губу.

– Боюсь, что да.

Афина Мэйхью метнула неодобрительный взгляд на сжавшуюся Орион и, прошелестев атласным костюмом клубничного цвета, вышла. Она плотно закрыла за собой дверь, и пунцового цвета Орион пустилась в объяснения.

Только этого не хватало! Я, можно сказать, поймала волну, почувствовала некое подобие уверенности в себе…

Некоторое время мы с Барбарой и Оли обменивались неловкими репликами о погоде и о том, как я к ним добиралась, пока в дверях опять не возникла Афина со своей дорогой эльфийской стрижкой. Орион поспешно ретировалась.

– Извините, интервью закончено.

Я непонимающе заморгала. Что?!

– Но… оно ведь только началось… – заблеяла я.

– Я свяжусь с вами через Барбару, – отчеканила Афина.