– Этот парень работает на Рего Джеймса? – спросил он меня, его голос был низким, чтобы только я мог его слышать.

– Мы оба, – быстро ответил я, вводя его в заблуждение. – Я должен был быть рядом, чтобы присматривать за ним, но мы попались. Ты позвонишь Рего?

Он кивнул, оглядывая меня.

– Как тебя зовут?

– Джори.

– Окей, – сказал он, сильно толкнув меня обратно.

Я вернулся к сидящему рядом Каррингтону.

– Джори, что все это значит?

– Ничего, просто следуй за мной, ясно? Ни на секунду не теряй меня из виду, хорошо?

Он вздохнул и кивнул.

– Серьезно, если когда-нибудь окажешься в Уэйнсвилле, Северная Каролина, - я оттуда родом, там мой дом, - мои предки разрешат тебе переехать к ним.

– Мы еще не уехали, – напомнил я ему.

И я почувствовал его руку на своем колене.

– Я верю в тебя.

Он оказался одним из нас.

Это не заняло много времени. Офицер пришел и позвал нас через пятнадцать минут. Мы вышли не так, как вошли. Мне вернули часы, телефон и бумажник, прежде чем нас с Каррингтоном вывели из камеры и провели через лабиринт проходов. Мы оба опустили головы, чтобы никто не смог нас опознать, и молча шли за офицером, через пустые кабинеты и по лестничным пролетам. Каррингтон не отходил от меня ни на шаг, пока мы не прошли мимо столов с людьми, которые не обратили на нас внимания, пока не открылась последняя дверь, и мы оказались на улице в пустом переулке вместе с офицером. Через мгновение нас окутало желтое сияние, когда к нам подкатила машина с включенными фарами. Когда она остановилась рядом с нами, мы оба увидели, что это черный лимузин. Окно со стороны водителя опустилось, и рука протянула конверт. Офицер взял его, повернулся и ушел, скрывшись в здании. Когда окно поднялось с электронным жужжанием, одновременно открылась дверь. Из нее вышел крупный мужчина и открыл перед нами боковую дверь. Он стоял и ждал, держа ее приоткрытой, молча в холодном темном переулке.

Я сел в машину, и Каррингтон последовал за мной. Едва за нами закрылась дверь, как я обнаружил Рего Джеймса, сидящего на черном кожаном сиденье. Напротив него откинулся пожилой мужчина, а рядом с ним сидел мужчина помоложе. По обе стороны от Рего сидели двое молодых людей с длинными черными волосами и голубыми глазами. Мы с Каррингтоном заняли места рядом с дверью, когда водитель выехал на дорогу.

– Ты использовал мое имя, – медленно произнес он, его голос был глубоким и низким. – Если я не покажусь, то потеряю лицо, так что вот он я.

Я кивнул.

– Спасибо, что пришли.

Он прищурился на Каррингтона.

– Ты не мой. Кто ты?

– Он никто, – быстро ответил я. – Мне просто нужно отвезти его в аэропорт.

Рего кивнул, назвал аэропорт своему водителю.

– Ты забыл о вечеринке? – спросил его человек, сидевший напротив Рего.

– Нет, – ответил он, глядя на меня. – Иди сюда, я хочу на тебя посмотреть.

Я встал на колени и пополз к нему через пространство.

– Ты выглядишь так, будто тебя избили.

– Это было давно.

Он кивнул и потянулся ко мне, зацепив переднюю часть моего свитера и притягивая меня вперед между своих ног, пока я не оказался почти у него на груди.

– Я очень ценю это. Агент ФБР был занозой в заднице.

Его глаза сузились.

– Что?

Я объяснил, что сидел за препятствование и как специальный агент Калхун меня туда засадил.

– Бог знает, как долго он собирался злиться. Он что-нибудь придумает, когда пойдет меня искать и обнаружит, что меня нет.

– Специальный агент?

Я кивнул.

– ФБР, Джори?

Я снова кивнул.

Он ударил меня еще до того, как я понял, что он собирается это сделать. Холодильник остановил мое движение назад. По крайней мере, я не ударился головой.

Нас выкинули перед О'Хара, Каррингтон выбрался невредимым, а меня, окровавленного, выбросили через двадцать минут. Он сел рядом со мной на тротуар и рукавом рубашки зажал мне нос, так как из него шла кровь.

– Ты потрясающий.

Я на минуту закрыл глаза, чтобы они не слезились. Я не чувствовал себя потрясающим.

– У тебя рассечена губа, Джори, и я думаю, что у тебя будет синяк под глазом. Он очень сильно ударил тебя.

Это определенно так и было. Я удивился, что не потерял сознание. Я видел звезды.

– И что теперь?

– Теперь, – сказал я, сделав глубокий вдох и передавая ему свой мобильный телефон. – Позвони своей маме.

Он взял его и посмотрел на меня.

– Что я должен сказать?

– Скажи ей, что возвращаешься домой.

Я смотрел на парковку, сидя на бордюре, и был удивлен, когда он внезапно схватил меня.

– Ты лучший друг в моей жизни, а мы знакомы всего час.

– Обещай, что никогда не вернешься сюда, – сказал я, когда он отпустил меня.

– Обещаю, – прошептал он, и его начало трясти от нахлынувших слез.

Вместе мы встали и пошли в терминал.

Я пошел за билетом в Даллас, а Каррингтон - в Рейли, и когда мы закончили, то встретились в магазине для гольфа.

Я купил толстовку, потому что замерз, а он - рубашку-поло и толстовку. Мы умылись, привели себя в порядок, чтобы не пугать людей, и поужинали, причем он задавал мне сразу миллион вопросов. Когда два часа спустя я смотрел, как он садится в самолет, видел, как он поворачивается и машет рукой, меня переполняло чувство выполненного долга. Благодаря мне он был в безопасности. Запишу себе в графу добрых дел на сегодня.

Когда я сидел в зоне посадки и ждал своего рейса, зазвонил телефон.

– Алло?

– Я собираюсь убить тебя, Джори.

– Ты должен встать в очередь, чтобы убить меня, – сказал я Рего и повесил трубку.

Через несколько секунд он перезвонил.

– ФБР, Джори?

– Просто отрицай, что когда-либо видел меня. У них нет доказательств, что это был ты, а тот офицер был осторожен. Он велел нам опустить головы, когда мы проходили под камерами наблюдения.

Тяжелый вздох.

– Мне жаль, что я тебя ударил. Я подъеду к терминалу, выйди и встреть меня.

– У тебя в машине было много гостей, я не хочу мешать.

– Я всех высадил, здесь будем только мы.

– К сожалению, мне нужно успеть на самолет.

– Что?

– Я уезжаю, – вздохнул я. – Когда вернусь, позвоню тебе. Я очень ценю, что ты меня вытащил. Когда Сэм придет к тебе, просто...

– Сэм? Кто такой Сэм?

Я глубоко вздохнул.

– Детектив Сэм Кейдж. Он работает над делом, в котором я участвую. Когда он позвонит тебе...

– Господи, Сэм Кейдж? – вздохнул он. – Ты шутишь?

– Нет.

– Во что ты ввязался, Джори?

– Какая-то защита свидетелей...

– Потеряй мой номер, – приказал он и повесил трубку.

Очевидно, я наткнулся на то, что пугало Рего Джеймса... ФБР и немного Сэма Кейджа. Это было бы забавно, если бы я не чувствовал себя дерьмово. Просто наблюдать за тем, как звонки Сэма один за другим поступают на мой телефон, было мучительно. Мне хотелось взять трубку и поговорить с ним, но я также знал, что если я это сделаю, то мне конец. Я не мог допустить, чтобы мои звонки отследили, потому что не мог позволить себе быть найденным. Мне нужно было очистить имя Калеба, а для этого нужно было ехать в Даллас. Ключ к спасению Калеба был в том, чтобы узнать все о его матери. Я не остановлюсь, пока это не будет сделано.

Час спустя, сидя в салоне самолета и слушая, как стюардесса приветствует пассажиров на рейсе 233 с беспосадочным перелетом в Даллас - Форт-Уэрт, я опустился в кресло и попытался понять, что мне делать дальше. Моя идея была хороша.

Поскольку Сьюзен Рид была в Чикаго, я поеду в Форт-Уэрт и посмотрю, что можно найти у нее дома. Они проверили квартиру Калеба, но не дом Сьюзен. Я собирался спасти своего друга. То, что он любил свою мать, не означало, что он заслуживал расплаты за ее преступления.

****

Аэропорт в Далласе был огромным, но, будучи родом из Чикаго, я не испытывал никаких проблем. В такси я разговорился с водителем и спросил его, куда мне поехать за одеждой. Он отвез меня в Galleria, где я купил несколько пар джинсов, носки, футболки, все самое необходимое, а также джинсовую куртку с флисовой подкладкой. Я не хотел выделяться. Я прихватил бини, пару перчаток и запихнул свои старые вещи в сумку. Когда я вернулся на улицу, чтобы дождаться такси, то понял, что уже стемнело. Я был слишком перевозбужден, чтобы спать в самолете, и теперь, когда я окончательно устал, у меня не было ни комнаты, ни места для ночлега. Хорошей новостью было то, что из тысячи, которую я взял наличными в качестве аванса между American Express и Visa, у меня оставалось еще почти пятьсот пятьдесят.