Она глубоко вздохнула.

– Ты ведь будешь новым Харкортом в платье, да?

В ответ я получил руки, обхватившие мою шею, и она крепко обняла меня.

– Что ты делал?

– Я сходил за своим iPod и спросил у твоего папы, есть ли у него еще движения.

Я почувствовал, как она дрожит в моих объятиях.

– Как видишь, у него все еще получается.

Она прижалась ко мне еще крепче, откинув голову назад, когда из нее вырвался смех.

Когда я оглянулся на ее родных, то был вознагражден теплой улыбкой ее матери.

Это было напряженное время. Родители Дейна, особенно его отец, расспрашивали судью о его дочери... Все начиналось так добродушно, просто болтовня, но затем быстро переросло в тотальную инквизицию. Они ничего не знали об Адже и хотели знать все. Все было задумано хорошо, но вышло критически, предвзято и почти по-расистски. Мы с Дейном как раз возвращались с игры в рокетбол и услышали повышенные голоса из зала. Мы прервались, и Дейн настоял на том, чтобы проводить Ридов в свой номер наверху, подальше от общего, который использовался для того, чтобы участники свадьбы могли пообщаться с гостями или перекусить перед церемонией. Он взял с собой родителей, а также братьев Калеба и Джереми и сестру Гвен, чтобы судья мог прийти в себя и собраться с мыслями. Во взгляде Дейна, который он бросил на меня, было столько боли, что у меня защемило в груди при одном только взгляде на него. Меньше всего ему хотелось в день свадьбы расстраивать своего будущего тестя разговорами с людьми, которые имели для него минимальное значение. Правда заключалась в том, что судья просто нравился ему больше, чем его биологическая семья. Я должен был это исправить. Я должен был восстановить ту легкость, с которой начался этот день; именно об этом говорил взгляд Дейна, когда он уходил. И я добился этого, танцуя по номеру как идиот с отцом Аджи.

– Джори, что бы твой брат делал без тебя? – спросила Аджа, снова крепко прижимая меня к себе.

– Не знаю, но мы никогда не узнаем.

– Нет, – она едва заметно покачала головой. – Мы не узнаем.

– Джори! – позвал меня судья.

Я побежал к нему, и он показал мне, что все еще может делать выпады. Я думал, что мать Аджи потеряет сознание. То, что все смеялись, было очень хорошо.

****

Церковь была заполнена морем людей, которые стояли, пока невеста позировала со своим отцом в конце прохода. Она была потрясающе красива, проста и шикарна, а гордость на лице ее отца заставила всех улыбнуться. Родители и братья Дейна сидели в первом ряду справа, мать Аджи, бабушка и дедушка - слева. Ее дальние родственники заполнили первые три скамьи, а после них сидели друзья семьи и друзья, которые были как семья. У Дейна и Аджи теперь было много общих знакомых, тех, кто проведет с ними всю жизнь. Самые близкие и родные были рядом с женихом на сцене, ожидая, когда к ним присоединится невеста.

Кэндис Джейкобс стояла, царственная и потрясающая, подняв голову, наблюдая за тем, как ее лучшая подруга в мире идет к любимому мужчине. Все подружки невесты Аджи были совершенством в своих оловянных русалочьих платьях без бретелек - длинные, изящные линии, взметнувшиеся вверх волосы, безупречная, гладкая кожа, напоминающая нежных, грациозных лебедей. Они сияли.

Джуд был великолепен в смокинге от Armani и гордо стоял рядом с Дейном, выглядя так, словно сошел со страниц журнала. Я никогда не видел, чтобы он выглядел лучше.

Друзья Дейна собрались вместе, чтобы встать рядом с ним, все они были отутюжены и подтянуты, просто великолепны, что вызвало переполох, когда они вышли, чтобы занять свои места на лестнице, спускающейся ко мне. Я волновался, что меня включат в их число, не желая омрачать его момент, ведь у меня не было ни роста, ни ширины плеч, ни объема груди. Дейн не волновался. Его меньше волновала идеальная фотография, а больше - брат на сцене с ним. Аджа с тем же желанием утопила мои возражения.

И когда я наблюдал за ними, как они переплетают руки, произнося слова, которые соединят их навсегда, я был благодарен за то, что был рядом, разделяя их момент. Мне было очень приятно присутствовать при начале новой жизни, которую они будут проживать вместе. Я закрыл глаза и затаил дыхание, когда их представили. Мистер и миссис Харкорт, муж и жена. В моей памяти навсегда запечатлелась картина: Аджа поднимает голову, чтобы принять его поцелуй, ее глаза наполнены его взглядом, его руки на ее лице, притягивающие ее ближе, когда он наклоняется, чтобы скрепить их губы. Ее руки обвились вокруг его шеи, а он прижал ее к своей груди. Они были потрясающе красивы друг для друга, это был образец того, как выглядит любовь. Когда они разошлись и их представили как мужа и жену, раздался взрыв аплодисментов - громоподобный звук, поглотивший тишину за несколько секунд до этого. Я не мог представить себе более совершенного момента.

****

Прием был пышным, деньги, о которых я даже не мог мечтать, были потрачены на то, чтобы подарить Адже день, о котором она мечтала с десяти лет. Было шесть блюд, к которым подавали вино, шампанское и любые напитки по желанию гостей. Люди были в восторге от оркестра, танцпола и тысячи свечей, которые освещали зал. Первый танец жениха и невесты был плавным и завораживающим.

Они естественно шли друг к другу, органично сочетаясь, потому что подходили друг другу. Когда Аджа танцевала со своим отцом, никто не мог оторвать глаз от этого красавца и его дочери.

Дейн порхал по паркету с матерью Аджи, и то же самое происходило с ней. По тому, как они обнялись после этого, было понятно, что этот союз получил одобрение и поддержку обоих. Неудивительно, ведь трудно представить, чтобы кто-то из родителей не хотел видеть Дейна в качестве зятя.

Я знал, что миссис Рид хотела, чтобы Дейн станцевал танец матери и сына, который он подарил маме Аджи. В итоге Дейн пригласил своих биологических родителей, а также сестру и двух братьев на свою свадьбу, но именно я, не имея кровного родства, стоял рядом с ним. Это у меня было такое же имя; это меня он крепко обнимал после церемонии. Я был тем, кого его жена называла своим новым братом, а ее родители воспринимали как всю семью, которую он привел на свадьбу.

Я слушал речи. Меня тронули слова Кэндис, обращенные к невесте, рассмешили слова Джуда, обращенные к Дейну, а когда Дейн и Аджа встали и поблагодарили собравшихся за то, что пришли и отпраздновали вместе с ними, я был так рад за них, что аплодировал им стоя вместе со всеми.

Когда все места были заняты, Дейн перевел дыхание, и Аджа прислонилась к его боку. Я помахал фотографу, и он поймал его, прежде чем они разошлись. У меня было предчувствие, что это будет один из лучших кадров вечера. Прежде чем что-то еще произошло, Алекс встал и направил все внимание на экран в конце танцпола. Когда занавес откинулся, на экране появились изображения и музыка, и начался монтаж, посвященный Дейну и Адже, их семьям, друзьям, времени до и после встречи. Последний кадр - Дейн, стоящий на коленях перед Аджей и протягивающий ей розу. Они оба посмотрели на меня, мгновенно вспомнив поездку в Кармель и снимок, который я сделал. Меня порадовали слезы в глазах невесты и стиснутые челюсти Дейна, когда в зале зазвучала любимая песня Аджи в исполнении Стиви Уандера. Аплодисменты звучали как рев, а гости были вне себя от радости. Мать Аджи одним плавным движением поднялась со своего места и бросилась от своего стола к моему, чтобы заключить меня в объятия. Наконец-то она поняла, зачем мне понадобилось рыться в ее фотоальбомах. Когда она отпустила меня, я повернулся к жениху и невесте и жестом попросил их выйти на сцену. Дейн провел свою жену мимо меня, его рука на мгновение задержалась на моей щеке, прежде чем он прошел мимо.

После полуночи оркестр удалился, и в зал вошел диджей, чтобы танцы продолжались до самого утра.

Пиджаки и галстуки-бабочки были сброшены, высокие каблуки отменены, и начались серьезные танцы. Я бы и сам присоединился к ним, но тут возникли мелкие детали, требующие внимания. Мне нужно было раздать «пожитки», как называла их Аджа, - пройти от стола к столу, чтобы убедиться, что каждый получил сувенир со свадьбы, - скоординировать действия с менеджером по питанию и договориться, чтобы все одноразовые камеры на каждом столе были забраны.