Лев тотчас завладевает моим ртом. Пьет мое дыхание, посасывает губы, толкается в рот языком.
Не знаю, от чего я дрожу? Наверное, от накатившего предвкушения.
вкуса, тепла тела? Захлебываюсь им... Так сильно люблю.
Или его запаха.
Чувства обостряются. От касаний Льва мне больно становится. Кожу печет, губы, веки...
Слезы текут беспрестанно, он их едва успевает слизывать.
— Аделечка... Родная моя... Ну чего ты плачешь?
— Не знаю...
Не буду я ему в любви признаваться. Хочу дуть губы и слушать его признания. Неужели, правда скучал? И с чего он взял, что я сиренью пахну? Дурак этот Яша... Дурак и есть.
Мне мало поцелуев. Его мало... Вокруг странные чужие вещи, да и деревянный стол наверняка пыльный, но разве возможно оторваться от его сильных плеч и шеи? Перестать, трогать кудрявые, шелковистые волосы? Нет, конечно...
Целую его лицо, торопливо дергая ремень брюк. Прямо сейчас хочу его, пусть что угодно обо мне думает.
— Погоди, милая...
— Лев, ты..
— Безумно тебя хочу, — сипит он, окидывая меня пьяненьким взглядом. - Не хочу, блять, здесь...
Но не могу оторваться. Сдохну, если оторвусь.
Он снимает с плеч легкий, льняной пиджак и расстилает на столе. Поднимает мое платье к талии и оттягивает край трусиков.
А меня сбивает с ног его напор. Дрожь, желание, сумасшествие... Безумный коктейль из чувств.
Ну, как можно сопротивляться? Как, если он прямо сейчас вернул мне сердце?
'Заполнил огромную, зияющую дыру, образовавшуюся после нашего расставания?
Мы голодно целуемся. Он гладит мое лицо, трется щетиной о подбородок, на ходу расстегивая молнию и выпуская на свободу член.
Мой мужчина... Мой человек... Я захлёбываюсь чувствами, понимая, что готова вынести сколько угодно страданий, чтобы знать, как это — быть с тем, кто предначертан тебе судьбой.
С тем самым, единственным...
— Любимая моя... Нежная, родная... Ты нужна мне, Адель.
— Ммм...
Только и могу вымолвить я.
Обнимаю его, притягиваю к себе и прогибаюсь в пояснице. Лев сжимает основание члена и осторожно входит в меня. Толкается, крепко фиксируя мои бедра ладонями.
— А-ах... Ле!
— Больно? Адель, скажи, что мне сделать?
— Ничего... Не отпускай меня.
Я так долго ждала этого.. Кончаю почти сразу. Взрываюсь, как комета в небе.
Пульсирую, насаживаюсь на его член. Лев берет инициативу в свои руки. Толчок, еще один...
Скользит, словно я - идеально смазанная система. Между нами влажно и ароматно...
Горячо, кипяток просто... Восторг дикий, неописуемый... Когда любишь, все по-другому —острее, глубже, больше. Чувства будто на краю пропасти.
Я едва дышу. Хватаю воздух ртом, а потом кричу - рвано, хрипло. Лев трахает, приподняв мою ногу, стонет мне в шею, долго пульсируя во мне.
Встречается со мной взглядом, а я невольно улыбаюсь — он взъерошенный бесячий просто.
— Понравилось, маленький?
— Да. Ты же и так знаешь...
— Адель, поехали ко мне, - шепчет хрипло.
— И ты больше не спросишь о ребенке?
— Я знаю, что он есть.
— Почему так уверен? - голос дрожит, пальцы не слушаются. Я глажу его щеки, лоб, волосы.
— Сиськи большие у тебя, губы пухлые...
— Адель, если ты убила нашего сына, то... - мгновенно холодеет он. Отстраняется, не отрывая от меня взгляда.
— Не убила. Не убила... Не смогла бы убить...
— Почему?
— Потому что... Яша, ты меня бросил. Так что слова любви еще нужно заслужить, -кокетливо шепчу я.
— Поедем ко мне, - повторяет Лев, помогая мне одеться. Вытирает мои бедра носовым платком и прячет его в карман джинсов.
— А эта твоя... С нами поедет?
— Альфио возьмем в свою компанию? - ревниво спрашивает Лев. - Адель, ей-богу, тебя ни на минуту нельзя отпускать. Хоть сигнализацию ставь. Мужики к тебе липнут как мухи.
— А к тебе девки...
— Кокетка.
— Блядун.
— Фу, как грубо... Я люблю тебя.
Вот так просто... Легко, непринуждённо, словно всегда мне говорил о любви.
— Ия тебя, - так же легко отвечаю я.
— Скажи еще... Правда, любишь?
— Да, дурак. С первого взгляда. Так сильно влюбилась, что... Я испугалась.
Плачу, обнимаю себя за плечи. Наверное, зря я все ему вывалила? Маринка бы меня поругала.
Нельзя так прорастать в человека...
— Не верю, Адель. В дурачка Яшу? В сандалиях и рубашке? - улыбается он.
— Да. Я эту рубашку... Господи, Лева... Не заставляй меня открывать тебе все тайны. В общем, рубаха твоего дедули хранится под моей подушкой. - А я ведь тоже кое-что у тебя спёр, -
прижимает он меня к груди. - Шарфик из твоей прихожей. - Хм... Это не мой, а мамин. Да ты извращенец, Лев Яшин. - Кошмар какой... Серьезно? А я его по ночам нюхал...
Думал, что ты его носила. Вот ужас... лучше бы ты не говорил мне это, крошка. Как там, кстати, тетя
Людочка? Вспоминает меня? - Не поверишь - все время. - Тогда, может, к тебе?
— Нет уж... В твоей квартире я еще не была. Лев... - Аюшки. - А ты готов ради меня отказаться от родных?
25.
Лев.
«Мелкая, ты доехала домой? Точно все хорошо?», - пишу Тоне, крепче сжимая руль спортивной бэхи.
Такой я для Адель в новинку.. Она знает курьера Яшу в сандалиях деда Федора и клетчатой рубахе. К слову, старик мне проел плешь на затылке, напоминая, чтобы я ее забрал.
Движок мягко гудит под капотом, а ее теплая ладошка гладит мое бедро... Мы пьяные от эмоций.
Ее взгляд - темная, грешная ночь, а прикосновения - лава... Там, где ее ладонь меня касается, кожа горит...
— Твоя рыжуля добралась домой? - мурлычет Адель.
— Едет. А твой Альфредо нашел тебе замену?
— Альфио.
— Так что, Адель? Что ты ему сказала? Наплела небылиц, как тогда... Айдару? – выдыхаю я и тотчас замолкаю. Зря я это вспомнил...
— Так ты слышал? Я все придумала, Лев. Боялась, что люди Айдара навредят тебе, изобьют или, куда хуже... Прости... Я уже тогда так не думала, я.
— Ну, все, Адель... Не хочу больше про них. Итальянец не станет мне мстить?
— Нет. Я сказала, что мне стало плохо и... Пришлось ехать в больницу. Извини, Лев Яшин, но я не решилась говорить ему правду, - прячет взгляд она. — Завтра еще что-нибудь совру.
— Так меня стыдишься?
— Берегу тебя.
— Так бережешь, что просишь порвать с близкими?
— Они никогда меня не примут, Лев. Для твоей мамы я - ничтожество, грязь под, ногтями, шлюха.
Я знаю, что твои родители ненавидят меня... Свои уши есть не только у вас.
— Что? То есть в Лав Лав работают твои засланные казачки? Поверить не могу, Адель.
Так на что вы с Мариной спорили? Ты все время уходишь от ответа.
Ночь мягкими лапами ступает по городу. Укутывает дома и деревья в своих темных, чернильно-синих простынях. Мы признались друг другу в чувствах, но, кажется, все стало только сложнее...
Что, если мне придется выбирать? По-настоящему, а не на словах? Да и мама... Адель ведь права на все сто - та ее терпеть не может. На ужине с родителями Тони она раз десять упомянула Адель.
И как только не назвала ее... Мошенницей, воровкой, разгульной девкой...
И это после того, как дед Федор рассказал о беременности Адель.
Значит, родителям вправду плевать на меня? Даже отец молчал... Обычно он проявляет дипломатические качества, а тут... Кивал или вздыхал. Взгляд отводил, не смея возразить матери.
Может, они что-то еще про нее знают?
Да плевать вообще... Она носит моего сына. Моего малыша, за которого я отвечаю.
— А ты так и не сказал, Лев... Если ты завтра одумаешься и взмахнёшь мне на прощанье хвостом, ТО... - обиженно протягивает Адель, ерзая на кресле.
— У меня нет хвоста, куколка. И даже если бы был, то... Я выбираю тебя с сыном.
— Будет дочь.
- Что ты сказала? - инстинктивно жму на тормоз, не в силах справиться с обрушившейся на меня информацией.
