- Лев, у меня были сложности с зачатием. Есть кое-какие проблемы с женским здоровьем. В

общем... Не хочу, чтобы ты в это вникал, но... Я обследовалась вдоль и поперёк.

Генетические тесты и анализ по определению пола тоже делали. У нас будет девочка.

- Девочка, - повторяю тупо. - Адель, я очень счастлив. Если мне потребуется отказаться от всего мира, я это сделаю, но... Я уверен, что мама смирится. Мы будем жить у меня, а в гости приезжать раз в месяц.

— Ты веришь в это?

— Верю. Мы, кстати, приехали.

Возле подъезда замечаю уже знакомый кортеж из черных машин. А этому что надо, не понимаю?

Адель уверяла меня, что с Айдаром у нее все...

Я один. Без оружия, хоть и владею навыками самообороны. У Айдара полная машина охраны. Все вооружены.

— Бери ключ и поднимайся в квартиру, - приказываю ей сухо. - Одиннадцатый этаж, четыреста восьмая.

— Нет, Лев... Я никуда не уйду. Я... Давай я поговорю с ним?

— Ты уже говорила один раз, родная. Все будет хорошо. Иди, пожалуйста, - мягко, сжимаю ее плечи.

Адель упертая, это я уже успел заметить... Она отходит на безопасное расстояние и наблюдает, как из машины важно выходит Айдар.

— Так это ты - курьер? Слабоумный, недалекий, жалкий? - его губы искривляются в презрительной улыбке.

— Да, это я. У тебя ко мне какое-то дело?

— Долг кто будет отдавать, как там тебя...

— Лев Владимирович. Какой долг?

— Адель мне должна. Или ты думаешь, что у нее бизнес сам по себе родился? Из ниоткуда?

— Это ты сейчас все это придумал? Раньше она не была должна, а сейчас...

— Раньше она была моей женщиной, - рычит он.

— Сколько, - выдыхаю чуть слышно, косясь на трясущуюся неподалеку Адель.

— Миллион евро.

Моя семья... Моя девочка, вернее, девочки. Адель нервно трет плечи, а я понимаю, что не променяю ее ни на что. Опускаю ладонь в карман брюк, нащупывая ключи от тачки. Она стоит немногим меньше, но...

— Составляй иск, Айдар. Пусть все будет по закону.

— Щенок! Шайтан! Она брала у меня деньги, потому что...

— Любила тебя и верила. Никто тебя не заставлял помогать Адель. Это было твоим выбором. Если найдешь доказательства, я готов закрыть ее долг.

Его ненавидящий взгляд словно прожигает во мне дыру. Мне страшно, правда... Одно его слово -

меня положат на лопатки и покалечат. Приходится делать вид, что я спокоен.

Ускоряю шаг и подхожу к Адель.

— Прости... Ты меня, наверное, ненавидишь? Одни от меня проблемы и...

— Люблю, Адель. Очень люблю. Потому и готов во все это дерьмо впрягаться. Как он узнал мой адрес? Они ехали за нами?

— Нет. Думаю, видели нас возле концертного зала. Нет у него никаких расписок, Лев. Он лжет.

Все, что он мне давал - деньги на драгоценности или наряды. Не вздумай ему платить.

— Тогда на что ты спорила?

— Я занимала на лечение мамы у Мариши. На эти деньги спорила, признаю... Но она простила мне долг по понятным причинам. Я же выполнила условие?

26.

Лев.

— Никому не позволю обижать моих девочек, - шепчу, чувствуя, как в груди разливается тепло.

Маленькая моя, нежная, испуганная. Такая сейчас беззащитная.

Меня словно припечатывает к асфальту. Любовью, страхом за нее, нежностью... Каким-то новым, особенным желанием защищать свое.. Чувств так много - я не вывожу, захлебываюсь...

— Лев, я такая дура... Я так сильно тебя люблю.

— Ну, иди уже ко мне, дурочка, - привлекаю ее к груди. - Ничего он нам не сделает.

Жадина этот. Идем.

Она впервые в моей квартире. Консьержка вежливо здоровается с нами и незаметно тянется к телефону - снова будет названивать маме и все докладывать. Плевать... Я не буду скрывать Адель от родни. Только как подготовить маму к новости? Есть ли шанс подстелить соломку?

— Как у тебя красиво, Лев... Стильно, современно. Знаешь, я ведь сразу увидела в тебе что-то такое... Скрытое от чужих глаз, цельное, - произносит Адель, сбрасывая туфельки.

— Не обманывай. Я глупо улыбался и хмыкал. Не могло тебе во мне ничего нравиться.

— Меня тянуло к тебе, — шепчет она, обвивая мою шею ладонями. - Не знаю, почему... Не могу объяснить.

И меня ведь тоже тянуло. Я верил ей с первой минуты нашего знакомства, хоть и упорно пытался убедить себя в обратном.

— Родная, ты не против, если мы закажем еду? Я голодный.

— Я только за. Неужели ты не заметил, как я потолстела? - Адель недовольно трогает себя за идеальное бедро.

— Да. Заметил. Ты очень аппетитная, жена.

Она вмиг меняется в лице. Пугается моих слов, закрывает лицо ладонями, собираясь вновь заплакать.

— Выйдешь за меня?

— Лев, когда я думаю, что не способна вместить в себя больше счастья, ты доказываешь обратное.

Ты уверен?

— В твоем животе моя дочь.

— Ладно, - тушуется Адель. - Давай спокойно поедим и... Я планировала обидеться, кстати.

— Эй, ты мне не ответила.

— В моем животе твоя дочь. Аргумент? - улыбается она.

Я ее не отпускаю... Люблю всю ночь. Ласкаю твердые, набухшие груди, глажу слегка выпирающий животик. Наутро Адель просит Людмилу Осиповну собрать ее вещи и отправить их с курьером.

Ничего не объясняет, оставляет беседу на потом.

А через два дня невестушка готовит мне сырники.

Пробуждаюсь от ее обиженного шипения:

— Черт... Муки, что ли, мало добавила? Почему они не переворачиваются?

Застываю в дверном проеме и почти не дышу, наблюдая, как изящно покачиваются ее бедра и колышутся груди, спрятанные под тканью моей старой футболки.

И снова ее хочу! Напиться ей не могу, надышаться... В телефоне – десятки неотвеченных от мамы.

Я забил на работу, семью, друзе!

Три дня мы не выходим из дома. Нет, вру — вчера удалось выбраться в магазин за продуктами. И

Адель снова опасливо озиралась по сторонам, боясь встретиться с моей мамой лицом к лицу...

Или Айдаром... Или кем-то еще - из прошлого...

— Нужно сунуть тесто в формочки и запихнуть последние в духовку, —- подсказываю ей я, обнимая со спины.

— Боже, Лев Яшин... ты меня напугал, — мурлычет Адель, прогибаясь в пояснице.

— Или можно подсыпать в тесто муки. Тогда все получится. Господи, Адель... Мы не навредим малышу?

— Нет, - протяжно стонет она, позволяя моим пальцам отодвинуть ластовицу трусиков, и ворваться в нее.

В кухне висит стойкий аромат домашней выпечки. Мы болтаем и завтракаем, размышляя о планах. Сидеть дома вечно не получится... Да и надо ли?

— Меня на работе потеряли. Но все знают о беременности и думают, что дело в этом, —

пережевывая еду, произносит Адель.

— Я сказал, что у меня... депрессия, - выдавливаю, наблюдая, как губы Адель изгибаются в улыбке. - И мне нужен небольшой отпуск.

— Что? Пффф... Ну, ты даешь! Странно, что прошло три дня, а твоя мама.

Адель не договаривает, потому что в двери звонят. Не нужно быть гением, чтобы понять, кто за дверью.

— Привет, мам, — обнимаю ее я, ища взгляда.

Мама не обращает на меня внимания - оставляет сумочку в прихожей и спешит в кухню, к своей добыче...

27.

Лев.

— Мам, не надо, ладно?

Во мне просыпаются странные, пугающие чувства.. Раньше я был свободен.

Беззаботный мамин любимчик, готовый на все, чтобы ее порадовать.

Левушка то, Лева это... Мама знала, как меня задобрить и на какие клавиши нажать, чтобы получить желаемое. А прямо сейчас я смотрю на нее и понимаю, что оторвался...

Перегрыз соединяющую нас пуповину, как бы по-дурацки это ни звучало...

Я не хочу угождать. Никому на свете. И сердце мое больше не пустое, оно, наполненное любовью... Мне есть что защищать.

— Так и знала, что ты с этой, - надрывно шепчет мама, стуча каблуками.

Проходит в кухню и замирает, окидывая Адель придирчивым взглядом.