Адель... До дрожи в коленях. Предвкушение катком прокатывается по коже.
— Вот здесь есть место. Господи... Лев, а как же пригласительные? - опасливо озирается по сторонам Тоня.
Повсюду служебные машины, люди в форме, охранники. Репортеры вшивых газетенок, которых так и не пустили внутрь.
— Ваши пригласительные, - спрашивает непробиваемого вида охранник на входе.
— Сейчас найду... Я Лев Любимов - совладелец модного дома «Лав Лав».
— На почту должны были прийти, - смягчается он. Так и есть. Вожусь с проклятыми билетами, не сразу замечая, как ко входу подъезжает роскошный лимузин. Водитель распахивает дверь.
Сначала оттуда выбирается высокий мужик в черном костюме, а затем...
Адель, мать ее... Пялюсь на ее ножку в серебристой туфельке, а потом взору открывается и вся...
мерзавка. Улыбается во все тридцать два и льнет к боку красавчика...
23.
Лев.
Перед глазами чернота.. Не могу объяснить своих чувств... Мне плохо, больно, тоскливо и...
Мерзко. Словно кто-то трогает мое, берет его без разрешения и ломает... Моя вещь. Моя девчонка. И ребенок в ее животе тоже мой - сомнений в этом нет... Адель украдкой трогает живот.
Женька наша делала так же, я запомнил.
Значит, не избавилась от малыша? А так ли важно, чей он? Прищуриваюсь, чтобы сожрать взглядом ее.. Впитать в себя образ, изрядно померкнувший в моей душе из-за долгой разлуки...
Нежные яблочки щек, бутоны губ и блестящие капли глаз...
— Она стоит того, Лев, - вырывает меня из задумчивости Тоня. - Яркая, милая и...Беззащитная.
— Ты точно на ту девушку смотришь, Тонь? Наша Адель - во-он та знойная красотка в коротком платье. Никакая она не беззащитная.
— Она безумно одинока, Лев. В ее глазах нет блеска... Ей плохо, понимаешь?
— Ты прямо психолог... Или хочешь меня утешить?
— Нет. Просто... Я тоже женщина, вижу многое, что мужики не замечают.
— Ладно... Что делать будем?
— Бросаться на них не стоит. Давай войдем, а немного погодя ты попросишь ее о разговоре.
Альфио Моретти - достойный кавалер. Взгляды всех присутствующих прикипают к парочке..
Репортеры и журналисты щелкают затворами фотокамер, спеша запечатлеть влюбленных.
Нас с Тоней никто толком не замечает... Оно и к лучшему. Мы проходим вслед за Адель.
Я громко смеюсь и будто случайно толкаю Альфио по плечу. Оборачиваюсь, чтобы извиниться, и встречаюсь с ней взглядом.
И, правда, боль.. Или удивление, тоска, радость встречи.. Все в ее взгляде – все чувства. Внутри свербит что-то... Наверное, наскоро залатанное сердце снова рвется на кусочки?
— Привет, - произношу, сжимая ладошку Тони. Не хочу, чтобы она чувствовала себя униженной.
— Здравствуй. Ну... Мы пойдем. Еще увидимся, - отводит она глаза и хватает руку Альфио.
— Успокойся, Лева. Дыши глубже, все будет хорошо, - тоном экстрасенса произносит Тонька. Ну, такая смешная... Неужели я выгляжу как бледное полотно?
— Мелкая, я спокоен. Что мне делать с тобой? Если мы с Адель...
— Не маленькая. Доберусь домой на такси. Все в порядке.
Я вижу затылок Адель. Изгиб ее шеи и профиль.. Вселенная, видимо, специально, наколдовала так, чтобы меня посадили на третий ряд. Адель с Альфио восседают на первом.
Ведущий объявляет начало вечера. Играет музыка, по подиуму шествуют модели в нарядах от-кутюр. Тонька восхищенно наблюдает за происходящим на сцене действом. Я же ни на минуту не отвожу взгляда от Адель... Она ежится, потирает плечи и... оборачивается.
Наверное, мой взгляд вполне ощутим... Он ранит, как лазерный луч или тонкая, раскаленная игла.
Подхватывает легкий, ажурный кардиган и поднимается с места.
— Лева... Твоя зазноба уходит. Беги следом, - шепчет Тоня.
— Что? Я думал, ты смотришь на сцену.
— Не болтай. Иди уже... Я тут буду. Если что, позвоню или напишу, окей?
— Тонька, ты человечище...
Альфио Моретти одет в клубный пиджак из бархатистой ткани и строгие черные брюки.
На нем лаковые лоферы, на запястье вызывающе блестят часы с бриллиантами...
А я как бомжара, если честно... Приперся с дачи, да еще и Тоньку притащил. Наверняка костром пропах или мамиными пирогами...
Тоска сжимает грудную клетку. Я бреду по коридору, боясь выпустить Адель из вида.
Выхватываю взглядом из темноты ее силуэт и отблески серебристого платья.
Слышу стук каблучков и, кажется, ее тихое дыхание...
— Адель, - зову ее, ускоряя шаг.
Она не останавливается... Как я тогда... Продолжает идти, пока я не настигаю.
Подхватываю ее на руки и тащу по коридору в неизвестном направлении.
— Ты сумасшедший! Оставь меня, я упаду, упаду... Мне нельзя, я...
— Беременная? - спускаю ее с рук и ищу взгляда.
Как я скучал по мерзавке... Безумно просто... По запаху волос и теплу тела... По взгляду —острому, пренебрежительному и одновременно нежному..
— Нет. Аборт сделала. Не нужен мне ребенок. Это все? Или ты...
— Или я...
Наощупь толкаю какую-то дверь. Заперто. Другую, идущую следом по коридору... Опять неудача.
Сжимаю ладонь Адель в тисках напряженных пальцев и тащу за собой.
— Лев, куда ты меня тащишь? - пищит она, стуча каблучками.
— Мы поговорим. Потом ты уйдешь к своему альфа-самцу.
Бинго! Кладовка с реквизитом оказывается незапертой. Впускаю Адель, вхожу за ней следом.
Двери предусмотрительно запираю...
Включаю настенный бра и оглядываюсь. В углу стол, шкаф с париками и бальными платьями, куча сваленных коробок. Пахнет пылью и нафталином. Грустью, забытьём, разрухой... Когда-то все эти вещи были кому-то нужны... Наряды, превратившиеся в тряпки, грим и аксессуары из органзы. Так ли это важно? Так ли важна внешность человека, его стиль, одежда?
Манеры, умение нравиться, говорить, улыбаться в нужный момент?
Чему верить? Мы слишком хорошо научились облачаться в хорошее - одежду, улыбки и манеры...
Быть хорошими, казаться ими. А что внутри? У нас. У других...
— Лев, ребенка нет. Я его не сохранила, - шепчет Адель.
Забилась в угол, дрожит, плечи свои трет.
— Ну нет, так нет. Значит, мы можем...
Провоцирую ее, загоняю в угол еще больше, наступаю... Обнимаю плечи и зарываюсь пальцами в волосы. Напрягаю ноздри и жадно вдыхаю ее аромат - сирени... Прямо наваждение какое-то.
— Сирень.
— Что?
— Пахнешь сиренью, Адель. Я скучал.
— Ну и... - беспомощно разводит руками она. - Твои проблемы, Любимов. Вернее, Лев Яшин.
— Острячка.
— Обманщик и...
— Мерзавка — циничная, беспринципная и...
— Лгуни...
— Уже было.
— Сволочь, гад и...
— Истеричка.
Адель не выдерживает - всхлипывает и закрывает лицо ладонями. Такая маленькая...
Обиженная. Моя...
Притягиваю ее к груди и ищу губы...
— Не надо, Лев... Зачем? Я и правда такая, как ты сказал. Никудышная и...
— Любимая, Адель. Я спать не могу, слышишь? Есть не могу, думать о чем-то, кроме тебя.
Мне плевать, от кого ребенок. Будь со мной. Просто... будь со мной. Пожалуйста...
Она ошеломленно моргает и обнимает в ответ.
24.
Адель.
Я ошеломленно моргаю, хватаю воздух ртом, облизываю вмиг пересохшие губы.
Наверное, моя беспомощность его провоцирует? Невозможно не коснуться... Подавить меня мужской силой, подмять под себя... Лев трогает мои губы своими - едва ощутимо, нежно, невесомо. Словно давая мне шанс отстраниться. Но я не делаю этого...
Внутри восторг взрывается. Мне орать хочется, обнимать его, вдыхать запах, но я молчу, продолжая играть в обиженку.
— Аделечка моя... Милая...
Говори еще, еще... Пожалуйста... Я так ждала. Мечтала, что скажешь... Вернешь меня.
Замираю на мгновение и расслабляюсь в его руках. Мои губы становятся мягче и податливее, а
