– Видела и даже кололась об них. И не один раз, – ответила Кресси. – Так ты хочешь увидеть Работный дом или нет?

Кресси могла бы сказать Бо, что проход уже расчистили от колючек. Но тогда ей придётся признаться, что это они с Нейтом проложили там дорожку, чтобы сбегать из Работного дома и навещать Фледжа. До сегодняшнего дня это было единственное правило, которое она нарушила. Советы и дружба Фледжа того стоили, не говоря уж о фруктах и пирогах, которыми он с ними делился.

– Веди, – сказал Бо.

Они обогнули двор, держась поближе к высокой изгороди. Удача оказалась на их стороне: хотя был полдень, поблизости никого не было видно.

– Сюда. – Кресси указала на узкий проход в зарослях и пристально смотрела, как Бо шагнул внутрь, стиснув зубы от волнения.

Со стороны поместья живая изгородь выглядела пышной, зелёной и цветущей, и все шипы были скрыты листьями. Но с наружной стороны все яркие цвета сливались в тусклые оттенки серого, коричневого и чёрного. Голые ветки без листьев были обращены к пустоши и уродливому двухэтажному строению с небрежно выложенной черепичной крышей. Со стороны оно казалось грудой гнилого дерева и обломков кирпича и камня. Маленькие окна с кривыми рамами щурились за толстыми металлическими решётками, будто налагая проклятия на всё, что осмеливалось оказаться в мрачной тени дома.

Не замечая опасности, Бо направился прямиком во двор, но Кресси тут же потянула его назад.

– Дальше идти нельзя.

– Но где же Работный дом?

– Что ты имеешь в виду? – прошептала Кресси. – Он прямо перед нами.

– Эта груда гнили? – У Бо был такой вид, будто она его ударила. – Здесь даже голуби не смогут жить.

Стоя в тени зловещего здания, Кресси пыталась отогнать воспоминания о проведённом здесь времени. Но как можно забыть едкий запах мочи, въевшийся в потрескавшиеся полы, которые угрожали провалиться от каждого шага? По ночам Кресси по-прежнему просыпалась от криков со второго этажа, которые казались ещё громче, потому что остальные дети, затаив дыхание от страха, пытались их сдержать. Сильный запах апельсинового масла, которым Хозяйка обливалась с ног до головы, будет навечно связан в памяти Кресси с отчаянием. Если она думала, что наконец-то избавилась от внушавшей ужас Хозяйки, то возвращение сюда доказало ей, что воспоминания об этом месте никогда не потускнеют.

Кресси уже собиралась отвести Бо обратно во двор прачечной, когда боковая дверь распахнулась, и её тело как будто пронзила раскалённая молния. Кресси втащила Бо в заросли в тот самый момент, когда из дома высыпали оборванные дети. Облачённые в тускло-коричневую форму Работного дома, они молча строились в грязи по росту от самого высокого двенадцатилетнего до самого маленького двухлетнего.

Хозяйка прибыла с неожиданным визитом.

Кресси оглядела шеренгу детей, подолгу останавливаясь на каждом дорогом ей лице. Хотя она отсутствовала всего один сезон, они успели сильно вырасти. Милая, весёлая Беа, которой было всего два года, когда Кресси ушла, теперь стояла рядом с Рори среди трёхлетних и четырёхлетних детей. Её руки были заляпаны грязью от постоянного рытья ям. А у Первиса, занимавшего место в начале шеренги, кажется, даже начала появляться растительность на лице.

Но где же Нейт?

– Они из «Бадема»? – прошептал Бо. – Они кажутся такими юными и невинными.

– Конечно, так и есть. Думаешь, они должны выглядеть иначе только потому, что они бедные и родились в Нижних землях? – прошипела Кресси. – Твоя мать тоже была из «Бадема». Или ты и этого не знал?

– Она отвергла «Бадем», когда вышла замуж за моего отца, – ответил Бо. – Это другое.

– Неужели? Значит, ты думаешь… – Кресси резко замолчала, потому что в дверях дома появилась Хозяйка.

На ней было привычное длинное чёрное платье, а волосы были собраны в высокую причёску сеткой, закреплённой дорогими булавками. Хозяйка прошлась вдоль шеренги детей, медленно осматривая их спутанные волосы и поношенные башмаки.

Даже сидя в своём безопасном убежище, Кресси чувствовала, что вновь стоит в шеренге под пристальным взглядом Хозяйки, ожидая, когда та вынесет свой вердикт и определит для неё несправедливое наказание.

– Я спрошу ещё раз, – говорила Хозяйка, шагая медленно и размеренно, как крадущаяся пантера. – Кто скажет мне правду?

Ни один из детей не шелохнулся, кроме Беа. Она уже заметила Кресси и Бо в их убежище и изо всех сил старалась подавить улыбку. К счастью, Рори чуть заметно сжал её руку и заставил смотреть на Хозяйку.

– Хотите сказать, что никто из вас не знает, где он? Наверняка он кому-нибудь похвастался насчёт своего плана, – прорычала Хозяйка. – Я предупредила его, что в следующий раз, когда он попытается сбежать, вместо того, чтобы наказать его одного, я накажу вас всех.

Нейт.

Кресси охватила ярость. Почему он никогда не мог придерживаться правил?

– Очень хорошо. – На напудренном лице Хозяйки появилась широкая улыбка. – На три дня вам уменьшат ваши пайки. Посмотрим, сможет ли голод вернуть вам память и развязать язык.

Хозяйка осмотрела детей, поворачивая голову, как павлин на солнце. Больше всего она радовалась, когда ей удавалось заставить кого-нибудь из них заплакать. Но пока никто из детей не плакал, даже Беа, поэтому она поджала губы и махнула рукой.

– Возвращайтесь к работе, – приказала Хозяйка. – Не хочу вас видеть до наступления ночи, если, конечно, кто-нибудь из вас не принесёт мне весть о Нейте.

Когда дети разбежались, Кресси развернулась, чтобы уйти, но Бо продолжал стоять на месте с открытым ртом.

– Мой отец об этом не знает. Правда? – прошептал он. – Они такие маленькие. Та девочка улыбнулась мне, она…

– Это Беа. Хорошо, что Рори помешал ей нас выдать. Пошли, нам пора. Готов?

Бо медленно кивнул, и на его лице появилась уверенность. Может быть, эта ужасная игра того стоила.

Убедившись, что двор прачечной по-прежнему пуст, Кресси велела Бо идти вслед за нею в тоннель. Она хорошо знала это место и уверенно лавировала в лабиринте шестов для белья, перепрыгивая через валявшиеся повсюду обрубки деревьев. Но Кресси забыла, что наследник был здесь впервые.

А потом она услышала шум.

Звук падения.

Бо лежал ничком на земле и не мог встать. И вовсе не потому, что ему в рот набилась грязь, не потому, что на языке чувствовался металлический привкус, а нос мучительно болел. Причиной было унижение, напоминавшее холодную пощёчину.

Кресси так легко перескочила через пень, совсем как олень через изгородь. Бо даже не пришло в голову, что он может не справиться. Размахивая руками и ногами, он, казалось, завис в воздухе на целую вечность, а потом его ноги подогнулись, и он рухнул на землю.

Бо ужасно хотелось вскочить, отряхнуть колени и притвориться, что ничего не произошло, но боль была слишком сильной.

– Я тебя держу. – Кресси крепко схватила Бо за руку, подвела его к маленькой постройке во дворе и усадила на деревянный ящик. Взяв его за подбородок, она заставила Бо поднять голову и осмотрела нос со всех сторон.

Её прикосновение было бережным и осторожным. Внезапно её пальцы коснулись переносицы. И Бо показалось, будто девочка ударила его.

– Прости, – поморщилась она. – Я просто хотела проверить… – Кресси не договорила.

– Не сломан ли он? – Бо с трудом пытался скрыть ужас. – Как я это объясню? Я вообще не должен был выходить из комнаты. Барджер меня убьёт. Что мне делать? – Его охватила паника.

– Просто дыши. – Голос Кресси был успокаивающим, но её руки то и дело прикасались к карману фартука – она то запускала их внутрь, то отдёргивала, как будто передумав. Наконец она приняла решение и вытащила из кармана маленький синий горшочек. – Я могла бы испробовать на тебе этот бальзам. Я сама его сделала… – В её голосе слышалась неуверенность.

– Я на всё согласен.

Кресси начала намазывать его нос мазью, и Бо приготовился к боли.