Это был совершенно чудесный вечер, полный шуток и звонкого смеха. Полный признаний, восторгов и теплых слов. Полный веселящей яркости искрамина и колкого свечения радужно-пламенных бенгальских огней, а потом и танцев под самые мелодичные песни.

–Понимаю, все развивается слишком быстро, – издалека начал Пит во время медленного танца, бережно прижимая за талию Демси, на которую никак не мог насмотреться. – Но я буду самым счастливым, если однажды ты захочешь отправиться в путешествие вместе со мной.

И, глядя в его очаровательные глаза, Демси заранее знала: она непременно захочет.

Как знала и то, что предновогоднее время – самое искреннее. Самое особенное. Самое волшебное. Это идеальное время для новых начинаний, для прощения и для веры в лучшее.

В преддверии грядущего года с каждым так или иначе случаются неожиданные, судьбоносные события. Глубинная древняя магия окутывает планету, пронизывая всех и вся. По этой причине и творятся всякие странности да чудеса. Исполняются предсказания и наши самые потаенные, самые заветные тихие мечты.

Главное – довериться этой магии.

Поверить в нее, поддержать, придать ей еще больше пламенной силы, открыться и податься навстречу, распахивая душу без остатка. И тогда… новогоднее чудо обязательно произойдет.

Водоросли на обнажившейся литорали[1]  затвердели, покрылись по краям инеем и ждали прилива, чтобы оттаять в морской воде. А сама вода во фьорде вставала дыбом, стелилась туманом, как всегда бывало в морозы. Но зато наконец-то стало звеняще тихо.

До этого два дня бушевал шторм, в домах дальше, на изгибе фьорда, мигали окна нестабильным электричеством, птицы летали боком, а У́тэр отсиживалась в лодочном сарае. Не то чтобы ей это не нравилось: сарай скрипел, град дробью стучал по его стенам, а она лежала в старой облезлой лодке, подложив под голову белый спасательный круг, и читала разбухшие от влажности книги, которые заимствовала в соседнем заброшенном доме. Но с наступлением полярной ночи, Темного времени, в лодочном сарае объявлялся Ни́ссе – старик с седой бородой, в заношенном свитере, белом в черную крапинку, и красном колпаке. Он кряхтел, сопел, шмыгал носом и вспоминал одни и те же истории, рассказывал монотонно, как в соседнем доме на нижнем этаже раньше был хлев. И как там было хорошо. А на Юль[2]  хозяева дома всегда выдавали ему кашу с большим куском сливочного масла.

–Что потом? – не отрываясь от книги, механически спрашивала Утэр.

А потом дом перестроили, нижний этаж тоже сделали жилым. Сдавали приезжим в аренду какое-то время. А ему где прикажете жить? В лодочном сарае напротив? Потом дом и вовсе опустел. Стоит теперь, ветшает на окраине северной рыбацкой деревни.

–Но сейчас зато он полностью твой, а тебе снова не так, – каждый раз говорила Утэр.

–Зачем мне целый дом, если никто в нем не приготовит мне каши? – возражал Ниссе.

–Торчишь в моем лодочном сарае. Ты же знаешь, люди любят держаться стаями. Твоих рыбаков не осталось.

Ниссе вздыхал и молчал. До Юля оставалось четыре дня, но никому не были нужны ни его помощь, ни присмотр за домом, ни удача на год, за которые он просил в награду пустячок, подарок на праздник – миску каши.

За стенами лодочного сарая наступил Розовый час – короткое время рассвета, сразу стремящегося в закат, время отсветов солнца, проходящего бесконечной полярной ночью под горизонтом. Нежная облачная пелена окрасилась в пудровый, лиловый и персиковый. Казалось, она пахнет цветами или конфетами.

Вода поднималась белым дымом вверх, как будто над фьордом блуждали призраки. Земля в худенькой снежной шубке с травянистыми проплешинами мерзла. Обманчивый запах весны, который витал в воздухе, несмотря на декабрь, был унесен штормом в море.

Утэр обернулась выдрой и скатилась на животе по остаткам снега прямо во фьорд, оставляя за собой длинный след.

Вернулась она с горстью морских ежей, выложила их перед Ниссе и с блестящими глазами сообщила:

–Подарки!

Ниссе хмуро посмотрел на иглистые шарики.

–У чаек обед и то лучше!

–Не глупи, – фыркнула Утэр. – Мы собирали с ними вместе!

Она взяла одного ежа и вгрызлась в него, словно в яблоко.

Ниссе сморщился.

Но вдруг Утэр напряглась, прислушалась, а потом вновь обернулась выдрой и выглянула из-под сарая, который приподнимался над землей на круглых, посеревших от времени столбиках.

К дому напротив подъехал старенький красный автомобиль с маленьким прицепом.

–У тебя гости, – заметила Утэр.

Ниссе выглянул следом.

–Повезло им, что шторм стих и снег растаял, а так пришлось бы долго искать подъездную дорожку, – сказала Утэр.

–Кто вообще мог пожаловать накануне праздника? – удивился Ниссе. – Это время, чтобы сидеть дома и готовить риббе [3].

–Сейчас увидим, – ответила Утэр.

Из машины с водительской стороны осторожно и медленно, словно улитка из раковины, вылезла старушка. Она была в непродуваемых кораллового цвета штанах и куртке и тут же накинула капюшон на пучок седых волос.

–Не знаю, что она тут делает, но мне не нравится ее решительный вид, – сказала Утэр.

–Я все еще хранитель этого места, – напомнил Ниссе.

–Так действуй, или зря я ношу тебе ежей? – фыркнула Утэр.

–Не торопи, у меня все под контролем. Лодочному сараю ничего не грозит. Давай понаблюдаем сначала.

Старушка тоже осмотрелась, а потом отправилась к крыльцу. И хоть сначала она и показалась еще довольно крепкой, но неуверенные шаги и скованность движений выдавали ее возраст.

С годами люди превращаются в деревья.

На крыльце незнакомка порылась в сумке, а потом принялась за замок.

–У нее ключ есть, – заметил Ниссе. – Так что гнать ее нельзя.

–Какой же ты хранитель места, если в твой дом любой может войти! – возмутилась Утэр.

–Она не «любой», а первая живая душа здесь за неизвестно сколько лет, – напомнил Ниссе.

Старушка скрылась в доме, и затаившиеся в лодочном сарае теперь видели только ее силуэт, переходивший из окна в окно.

Утэр скоро наскучило наблюдать, и она хотела было отправиться плавать в море, как вдруг старушка снова вышла. Она открыла дверь гаража, который почти примыкал к дому, и выкатила деревянные сани на длинных полозьях и с высокой спинкой. Опираясь на сани, как на ходунки, старушка двинулась к машине.

–Что она еще задумала? – пробурчала Утэр.

–Поглядим, узнаем, – терпеливо сказал Ниссе.

С опорой старушка стала двигаться увереннее и повеселела. Затаившиеся в сарае видели, что она улыбается.

–Какая красивая! – восхитился Ниссе. – Ее лицо как кусочек коры!

–Это не значит, что ей положены наши сани! – возмутилась Утэр. – Она собирается их забрать! Эй, хранитель! Вон она даже прицеп приволокла!

Старушка остановилась и посмотрела в сторону лодочного сарая. Следящие мигом стали невидимыми, и та открыла багажник.

–Постой, – прошептала Утэр. – Она не собирается забирать сани. Она собирается разгружаться!

И правда, старушка уже тянула из багажника сумку.

–Надо помочь ей, – тут же решил Ниссе.

–Нельзя! – испугалась Утэр. – Ты ничего о ней не знаешь! Поможешь, и она должна будет тебе кашу на Юль! Праздник совсем скоро, а есть ли у нее с собой каша? Тем более с маслом!

Но Ниссе не слушал Утэр. Он выскользнул из лодочного сарая. Утэр хотела было схватить его за свитер, но как поймать воздух? Она различала лишь слабые очертания духа, стремящегося к дому.

Ниссе подлетел к старушке, придержал сумку, которую та тянула, и тяжелая неудобная ноша вдруг стала неожиданно легкой.

Старушка теперь запросто достала сумку и поставила ее на сани.