Немного западнее Сити, в Вест-Энде, модный новый мюзикл «Иисус Христос Суперзвезда» посетила королева.

На следующий день, в рамках заявленного ранее обеда, она принимала Хавьера Эчеваррия Родригеса, второго прелата Опуса Деи и личного представителя святого Хосемарии Эскривы, (умер в 1975 году). После обеда еёвеличество уединилась с господином Родригесом, а затем,(11 августа), ему, в обход всех традиций и устоев Великобритании, был преподнесён личный подарок от Елизаветы II. Глава англиканской церкви, в качестве подарка, вручила главе тайной разведки церкви католической редкий раритет – пергаментный свиток, датируемый XV веком. Было объявлено, что это старый свод молитв…. и ещё – единственный подарок, когда-либо сделанный королевой неофициально. Также известно, что документ долгое время находился в королевской сокровищнице в Тауэре.

Непонятно другое: каким образом Елизавета самолично решила судьбу антикварного документа, который никем не изучался, (по крайней мере, таких сведений нет). Через 16 дней случилась авиакатастрофа. Принц Уильям Глостерский погиб.

Спустя 25 лет, 31 августа 1997 года, на мосту Альма в Париже разбился «Мерседес», в котором смертельно пострадала принцесса Диана Уэльская. За несколько дней до трагедии её величество встречалась в замке Балморал со своим старым другом мистером Родригесом, на безымянном пальце которого золотое кольцо блестело алой каплей…

***

«Надо как-то выбираться отсюда», – в очередной раз сказала сама себе Ксения, посмотрела на спящего благоверного, шумно вздохнула и захлопнула книгу, пометив её в своей голове ярлыком «не интересная». Томик Роберта Бернса ей подсунул Борис, и образчик вкуса супруга неделю пылился на тумбочке, ожидая своего часа. Дождался.

«Сам-то дрыхнет, гад!», – с раздражением, подумала она и встала.

Маленький будильник переместил стрелку на три часа ночи. Спать не хотелось.

«А я, между прочим, не создана для одиночества. А ты спишь!» – вновь мысленно обратилась она к мужу.

Бессердечный мужчина остался к призыву равнодушен и продолжал бесчувственно дрыхнуть.

«Мне нужно внимание и любовь!» – позвала Ксения. Но Кесслер, как-то особенно толстокоже, по мнению супруги, хрюкнув, повернулся на бок.

«Где-то за пределами веры и грехов есть сад. Я буду ждать тебя…».

– О да, в костюме Евы! – громкий голос ввинтился в мозг, но в спальне, по-прежнему, висела сонная дремотная тишина…

«Когда живёшь в окружении привидений и монстров, твоя дочь ходит по дорогам мёртвых миров, внутри тебя живёт огромная волосатая паучиха, кто ты, в конце концов? Ты хоть чего-то можешь бояться?».

– Можешь! – утвердительно сказал кто-то в голове.

Женщина подошла к окну и, отодвинув плотные шторы, увидела, как бледная полоса рассвета показалась в низком лондонском небе.

«И кого я должна бояться?» – поинтересовалась она.

Тишина подло промолчала.

Серые предутренние тени просачивались в дом вязким лондонским туманом, слоями ложились в спальне. Страдающая бессонницей «столбовая дворянка» прижалась лбом к холодному стеклу и застыла. Ксению словно утренней сыростью накрыла жалость к себе. За прожитые здесь полгода, она прониклась такой неестественной ненавистью к Британии, что для склонной к роскоши и «совсем не советской» женщины это граничило почти с патологией. А когда от мужа она узнала, что немцы издавна и очень ласково зовут англичан не иначе, как «inselaffe», что значит «островная обезьяна», скрытая патология перешла в открытое противоборство. С лозунгом «Прочь всёанглийское», Ксения открыла военные действия… в собственном доме! Никаких «английских завтраков»! Никакой овсянки! Джем? Джем тоже английский? К черту! К блинчикам подать мёд, вот!

Никаких газонов! Никаких разговоров о погоде! А кто заикнётся про пиво и пудинг, того она лично научит Родину любить!

Подлый Олладий еженощно призывал её совесть проснуться, но совесть дрыхла, как царевна в хрустальном гробу, а Ксения сопротивлялась и твердила, как молитву: «Хочу домой».

Женщина тяжело вздохнула. Жалость к себе тихо убивала её рассудок. Всю жизнь, боготворившая Яна, отдавшая ему своё здоровье, молодость, красоту, самую свою суть, сейчас Ксения дошла до вопроса: почему она обязана до смерти идти за ним?

– Почему?! – вдруг громом среди спящего дома прозвучал её тихий голос. – Домой хочу! Я просто хочу домой…

В кровати зашевелился Борис.

– Ты опять не спишь?

Она промолчала.

В душе сверкали молнии, и Ксения не могла их успокоить. Тяжёлая бархатная портьера зашевелилась и затрещала от мелких электрических разрядов.

Кровать заскрипела, и к сверкающей в утренней дымке фигуре приблизился в смешных зелёных тапках и полосатой пижаме, (неизменно застегнутой на все пуговицы), человек. Мужчина, которому она отдала себя в жертву, предмет греховной страсти, растопивший её ледяное сердце и обязанный ей своей собственной жизнью.

Она резко обернулась и почти с нескрываемой ненавистью посмотрела на Кесслера. А тот… заулыбался, протянул руки и подхватил на руки её резко ослабевшее тело.

– Родная моя… – хитро кольнула ухо зашуршавшая щетина…

Где-то в глубине гаснувшего от захлестнувшего счастья сознания, большая чёрная паучиха дала гулкий подзатыльник подкрадывавшемуся любознательному Олладию.

Глава 5

В этом парке всегда было пустынно и величественно. Его разбили широкими полукруглыми ступенями, полого спускающимися с высокого холма к берегу. Рощицы, лестницы из роз, живописные просеки — красиво и спокойно для глаз… почти медитативно…

Его высочество принц Бернард, опираясь на толстую трость, неторопливо перемещался по пологому склону к реке. На этой прогулке его сопровождал невысокий, плотного телосложения господин, совершенно не запоминающейся внешности.

— Как и обещали наши синоптики, стоит чудесная погода, — после некоторого молчания отметил гость.

— Да, но нам пора возвращаться, скоро ужин, — отметил его высочество.

— Жаль. Мне понравилась прогулка, — гость пощелкал языком, словно попробовав на вкус здешнего воздуха и всесторонне его одобрив.

— Все приходит к повороту, — вздохнул принц, поворачивая назад.

Его собеседник сумел улыбнуться.

— Поверьте, мы начинаем достойное дело. Мало того, что география как наука чрезвычайно интересна. Но мы с вами обсуждали сегодня не какой-то магматический парагенезис и совсем не точку зрения минералога. Очередной передел мира не за горами. Ещё двадцать - тридцать лет — и на наших глазах развернётся новый катаклизм.

Принц зябко поежился и посмотрел в лицо спутника.

— Неужели нельзя перенести сроки?

Собеседник поморщился.

— Вы, как никто другой, мой дорогой друг, должны понимать, что только англосаксы могут быть по-настоящему главенствующей расой. Мне не жалко для достижения этой цели вечности, но мир меняется быстрее.

— Я просто отметил, что достаточно сложно на сегодняшний день установить контроль над гнилой сердцевиной земного шара — СССР. А без этого мировое господство недостижимо…

— Один мой родственник, Младший, как-то сравнил Россию с магмой. Доведённая огромным давлением и высокой температурой до жидкого состояния, она начинает кипеть. Но остывая на поверхности, превращается в гранит. А потому, хоть и непоколебима, но неподвижна и по-детски беспомощна. Терпение, мой друг, время и терпение являются основой наших побед. Хотя сегодня вы правы. Сегодня ещё не время. Мы решили дать фору Младшему. Умный мальчик… Вы же понимаете, о чем я?

На лице принца было написано, что он ничего не понимает.

Собеседник вздохнул и улыбнулся. За последний век ему приходилось общаться и с менее приятными людьми. Этот набор шахматных фигур был немного удачнее предыдущего:

Ретингер, Фридрих Флик I, Дэвид Рокфеллер, милый паренёк герцог Эдинбургский, муж королевы Великобритании Елизаветы II.

«Вполне сносные пешки», — подумал он.