– Всякий суслик в поле агроном! Теперь ещё за доски платить!

В рассеянном свете давно перевалившего за полдень дня присутствующие смогли рассмотреть большие выразительные глаза чёрного как смоль коня с маленькими остроконечными ушами, красиво изогнутой шеей, широкой грудью и сильной спиной. Высоко посаженный хвост был вздёрнут вверх наподобие флага, а в кровожадной ухмылке белых зубов просматривалась ненависть ко всему сущему.

И главный тренер всемирно известных скачек мог поклясться на Библии, что у этого «персидского скакуна» из пасти торчали два симпатичных клыка, напоминающие размерами подобные на выставленном в Британском музее черепе саблезубого тигра.

_____________________________________________________________________________________

1. Эрлик-хан – один из самых главных богов монгольского пантеона. Он подземный царь, который правит всеми душами и судит их. В его царстве есть и счастье, радость, любовь и разнообразные удовольствия. Есть всё, что и у людей на земле. Его имя произошло от древнеуйгуртского Эрклиг кагана, которого буддисты называют ещё Ян из Ада;

2. Ну, как наш Мрак? (англ.);

3. Лестер Пигготт выиграл 116 скачек. Одержал 4493 победы с 1952 по 1993 годы. Проиграл один раз летом 1978 года. Тогда в главном королевском заезде на Персидском арабе победил грум мистер Сомс Хайри из Туллокгорма, с невероятным преимуществом в четырнадцать конских шага, и, завоевав главный приз скачек 1977 года.

4. Flat — гладкие скачки. Самый любимый вид забега, Елизаветы II, с 1945 года до смерти не пропустила ни одной скачки.

Глава 17

Хроники особого отдела 2

Глава 3.2. Что мы ищем?

1227 год, ноябрь.

Ледяной ветер врывался под попону, остужая и без того промерзшие тела всадника и коня. Последний, сотрясаясь всем туловищем, медленно полз по бесконечному подъёму. Несмотря на падающую с неба белую крупу, постоянно сдуваемый ветром слой снега был очень тонок. Перевал, с торчащими пучками жёлтого ковыля и кучами мелких чёрных камней, от этого казался пёстрым. Гордая снежная белизна, переливающаяся самоцветами под синими низкими небесами, никогда не была преимуществом восточного склона Гобийского Алтая.

Конь хрипел, куски липкой пены давно облепили морду, но всадник продолжал упрямо гнать готовое упасть животное, сипло вторя в такт его дыханию:

– Это просто скачки, Мрак! Гоби не выпускают живых! Но мы ещё живы! Осталась половина пути! Это просто скачки!

А вокруг, всё сильнее свистел ветер, серые комья тумана опускались на тропу, и негде было укрыться на этом сквозном перевале от ледяного холода и вьюги.

Наконец, всадник рассмотрел отвесный утёс с маленькой, относительно ровной площадкой.

– Стой! – скомандовал он.

Конь, шатаясь, сделал шаг и упал, неестественно подогнув под себя ноги и вытянув вперёд морду с застывающим, давно мёртвым взглядом.

Человек, не спеша, словно не замечая состояния друга, снял поклажу и, подвесив наподобие полога попону по кромке утеса, наконец, отгородил себя и приятеля от пронизывающей вьюги.

– Даже не думай, чёртова скотина! – услышал хребёт хриплое карканье из простуженного горла человека.

Путник достал две лепешки кизяка и, через пару минут, зажёг крошечный костёр. На почти бесцветном пламени растопил немного снега. Напился. Тяжело вздохнув, взял короткий и невероятно острый мунгэн-хутага, который соседние с монголами народы ещё называли кидани. Резкий взмах – и дымящаяся алая кровь потекла в бурдюк. Ещё один хриплый вздох.

– Пей, не смей прикидываться падалью! Иначе я дойду один!

Чёрный зверь захрипел, а его кадык судорожно задрожал, глотая горячую человеческую влагу.

Утром чёрная мрачная статуя молчаливо ожидала своего безумного всадника. А тот, кряхтя, собирал скудную поклажу. И почерневшие на иссечённом ветром лице губы непрерывно шевелились:

– Скачки. Обещаю! Последние наши скачки… это всего лишь скачки, Мрак. Мы возьмём наш приз... клянусь…

***

1977 год. Апрель.

Сквозь безмятежные буковые кроны на ещё не прогретую после влажной зимы землю падали солнечные лучи. Ярко-голубая вода начинала своё течение из чистейшего прозрачного ключа. Густой мох, окутывая стволы деревьев, придавал им своими мягкими и тёплыми оттенками зелёного волшебный вид, превращая красивую рощу в неземной эльфийский лес.

Оцаретта в парке Горбейя принимал своих гостей. Прибывшие на вертолёте могли любоваться пейзажем.

Пожалуй, было немного чересчур прохладно для абсолютного комфорта, тем более возраст присутствующих весьма пожилой. Но, кажется, именно в этом зачарованном месте можно было рассчитывать не только на полное единение с природой, но и на сохранение тайны.

Хотя давно известно: «Единственно знающий сохраняет тайну. Двое хранят секрет. То, что известно троим – известно миру».

В составе круга произошли перемены. В 1976 года общество сотряс скандал, в котором поучаствовал лично принц Бернгард Голландский, вдруг неведомо каким образом оказавшийся главным держателем акций Royal Dutch Shell, (принадлежащей Ротшильдам), и, как выяснилось, верно служивший офицером СС при Гитлере(!). Купировать неприятность не удалось, и, вот теперь, третий узкий круг, наконец, учредил нового председателя – барона Алека Дуглас -Хоум из Хирселя.

Среди вечного леса на поляне раскинули шатры. Прибывшие, переглядываясь и, сохраняя прохладно-невозмутимое выражение лиц, наконец, неторопливо расселись.

– О, вот и вы здесь! – поздоровался мистер Генри Киссинджер с господином Ричардом Холбруком. – Я смотрю, Проди был совершенно прав. Красота…

Киссинджер активно покрутил головой и, заприметив прибывшего отдельно от других Рокфеллера, сообщил стоящему рядом знакомому:

– Посмотрите, какой всё-таки удивительный человек! В его-то годы! Какая энергия! Какая удивительная память!

– Необыкновенно приятное суфле, не находите? – словно не расслышав пламенную речь, тихо констатировал Холбрук, активно пробуя предложенные закуски…

Киссинджер недоверчиво посмотрел на собеседника и, взяв вилку, ковырнул пряно пахнущее белым трюфелем содержимое тарелки.

– Нет. Я предпочитаю хороший кусок мяса! Поверьте, уважаемый всеми нами мистер Рокфеллер потому и дожил до столь преклонных лет, сохранив память и рассудок – он всегда питается только говядиной и бараниной.

– Я тоже рад нашей встрече, – внезапно, и, чуть некстати, отозвался на реплики двух знакомцев немного неряшливо одетый поляк.

Ричард Холбрук удивлённо поднял глаза на Киссинджера, а последний, улыбаясь белоснежными челюстями, пояснил:

– Збигнев Бжезинский. Наш большой друг из социалистического лагеря… в прошлом году вошёл в третье кольцо.

– Приветствую, – уважительно привстал с места Холбрук.

Через час, оставив коньяк на столе, прислуга исчезла.

Председательствующий барон Хоум откашлялся и начал:

– По результатам работы аналитической группы «Альянс», можно, наконец, утверждать, что объединив усилия, мы сможем создать европейское супер-государство, с единой валютой и центральным банком. Находясь под вполне естественным, (с точки зрения Консультативного комитета), контролем США, мы, в конце концов, учредим транснациональное правительство, которое позволит построить регулируемую мировую экономику.

Люди, сидящие за столом, промолчали. Грандиозный проект, столь долго вызревавший, внушал уважение, хотя бы количеством вложенной в него работы. А уж от перспектив – дух захватывало! Превосходно, просто превосходно! Воистину, если джентльмен не может выиграть – джентльмен просто меняет правила игры. Что ж, они изменят! Решение было принято. Теперь юристам предстояло согласовать многочисленные документы.

Вечер мягко ложился тенями на моховую зелень. Прохладный ветерок налетел с горы, теребя бахрому скатерти. Ежегодное заседание клуба было закончено. Господа, наполнив лёгкие живительным кислородом, неторопливо садились в вертолёты.