— Ну, вот какого же хрена, а? — Повернул я голову в сторону мини-озера, откуда исходили натуральные волны злобы. Пассивное восприятие эмоций и разумов в окружающем мире технически было отдельным навыком воителя-псионика, который он мог бы и отключить…Однако восприятие обстановки при помощи полного спектра своих чувств отныне являлось для меня рефлексом столь же привычным, как дыхание. — Ну, вот с какого перепугу ты меня так ненавидишь?
Существо мои слова не слышало, а если и слышало, то презрительно игнорировало. Хотя при желании могло бы понять или как минимум попытаться сделать это. Его разум был мощным, сложным, сильным…Не человек и не человек даже близко, но без сомнений в плане интеллекта представителям моей расы он ничуть не уступит. И этот плещущийся на мелководье холм ненавидел меня словно жертва врачебной ошибки косорукого доктора, сломавшего ему всю жизнь. Я даже сейчас чувствую на себе его внимание и бессильную ярость, ибо до меня он не дотянется. Но хотел бы. Хотел! Очень хотел! И дело, как ни странно, даже не в желании отведать мяса одного молодого псионика, пусть оно у твари и присутствует. Гораздо более серьезным мотиватором для неё являетсяжелание убить. Такое ощущение, будто этой какой-то мой старый враг и у нас с ним давние кровавые счеты…Только подобного не может быть! В принципе! Нет у меня настолько серьезных врагов и не было никогда! А уж если бы я все-таки умудрился плюнуть в кашу плотоядному тентакливому монстру размером с чёртова слона и длиной щупалец в пару сотен метров, то такого бы уж, наверное, не забыл!
Новое возвращение пса сопровождалось визигами боли и панически-испуганным лаем. Прибыл к дереву он, таща в своем боку полуметровой длины стрелу с оперенным древком, а также источая запах гари от участка паленой шерсти, даже сейчас все еще продолжающей тлеть. И на пятки теперь уж моему сенбернару наступала не парочка случайно встреченных мутантов, которые и друг с другом были бы не против подраться и даже не какая-нибудь стайка однотипных монстров, умеющих действовать сообща. Пушок нарвался на слаженно действующую команду, более-менее соответствующую архетипу фентезийных приключенцев: файтер, клирик, маг и вор. Только вот человеком ни один из них не являлся даже близко. Зеленая кожа, уши-лопухи, нос крючком, торчащие из-под нижней губы кривые клыки и рост в полтора метра, если с кепкой и в прыжке, очень даже характерно описывались одним коротким емким словом: «гоблин».
— Вы пришли с миром или в нашей ситуации подобные вопросы уже не актуальны? — На всякий случай осведомился я, поудобнее перехватывая автомат и разглядывая четверку невысоких гуманоидов, вынырнувшую из серого тумана. Один сжимал в руках два коротких меча, второй был полуголым, тащил чуть заметно светящуюся булаву и оказался размалеван черно-белыми красками так, дабы напоминать ходячий скелет, третий уже целил в меня из лука, а у четвертого имелся крайне подозрительного вида посох, увешанный мелкими черепками птиц и зверей, косточками, битыми стеклянными осколками. Не уверен, что последний именно маг, а не какой-нибудь там шаман, но почти не сомневаюсь — так или иначе заклинаниями фигачить он может. С учетом текущей обстановки шарлатаны или специалисты сугубо в области народной медицины и прикладной психологии жить будут плохо, но недолго. Сожрут-с!
Тот из гоблинов, кто был с посохом, что-то прокаркал на своей родной гоблинской речи, а после мне в лицо полетела стрела. Обычная вроде, без каких-нибудь наложенных рун и прочих сверхъественных финтифлюшек, но вот зазубренный наконечник был измазан какой-то маслянистой трехцветной дрянью, очень вряд ли являющейся зубной пастой. Я эту штуку очень хорошо рассмотрел, когда она застыла прямо перед моим правым глазом, буквально в последний момент остановленная телекинезом. В это же времяоба любителя ближнего боя дружно бросились вперед, а по волшебной палке главного из них стали змеиться тоненькие струйки какой-то сизой дряни, и готовое в любой момент прикрыть меня своими ветвями дерево вдруг взяло…И уснуло! Его разум буквально за пару мгновений стал вязким, неподатливым, неактивным, игнорирующим любые внешние раздражители и словно бы внутри себя закапсулировавшимся!
Пули, выпущенные в гоблинов, до гоблинов самым парадоксальным образом не долетели, хотя расстояние меж нами было смешным, и я не сказать, чтобы сильно мазал. Раскаленный пороховыми газами свинец просто завяз в воздухе, чтобы мгновение спустя бессильно рухнуть на землю, а два карликовых мордоворота были уже от меня на расстояние нескольких метров! В ноги самому резвому из них, тому который полуголый и размалеванный с лаем кинулся сенбернар, что под воздействием моей магии позабыл о своих старых ранах…И получил еще одну новую, оказавшись отброшенным ударом светящейся булавы аж метров на шесть. Размалеванный красками гоблин злобно ухмыльнулся мне, и сделал еще один шаг вперед…А потому в его голую спину, покрытую одной лишь краской, вонзились клинки его товарища, которого я взял под свой ментальный контроль. Причем метил зеленокожий обоерукий фехтовальщик точно в почки, по логике располагающиеся у представителей данной расы примерно там же, где и у людей. Оба клинка он погрузил в плоть своего сородича, который от боли даже толком застонать не смог, сантиметров на двадцать, прежде чем слегка провернуть и лишь потом выдернуть. Смерть для рухнувшего на землю «клирика» может и не совсем мгновенная, но гарантированная и крайне быстрая.
Яростный вопль лучника прозвучал одновременно с треском тетивы и свистом воздуха, разрезаемым новой стрелой, измазанной какой-то ядовитой дрянью. Контролировать свою марионетку и тормозить полет оперенного снаряда получалось едва-едва, но все же получалось, и гоблин с клинками бросился прямо к своим бывшим товарищам, на месте которых ему сейчас чудилось что-то противное и угрожающее. Я же тем временем спрятался, забежав за стволом спящего дерева-людоеда. Укрытие сильно так себе, но хотя бы целиться этому мелкому зеленому гаденышу сложнее будет. Шаман тем временем что-то бормотал, на одном месте приплясывал, а также отчаянно пытался вырвать сородича из-под моей власти. Он, кажется, и сам мог немного в магию разума, и пусть коротышка даже и близко не мог считаться мастером, но само наше поле боя ему помогало как могло, отчаянно желая сбросить с себя внушение то ли сознательно, то ли просто на уровне инстинктов…Это походило на перетягивание каната, только я тянул его с огромной дурью, стоя на скользком льду, а вот хлипковатый соперник упирался ногами в удобный каменный бортик. Сложно сказать, чем бы кончилось подобное противостояние, но в него неожиданно вмешался непредвиденный фактор. Вернее, всеми уже сброшенный со счетов.
Пушок, обязанный после удара магической булавой представлять из себя одну большую отбивную из собачьего мяса, начиненную дерьмом из лопнувшего кишечника и осколками костей, остался жив. Испытывал чудовищной силы боль. Был зол. Заметно прихрамывал. Но, несмотря на всё это, смог по дуге подкрасться в тыл нашим общим врагам, иодним могучим укусом оторвал гоблину-шаману примерно половину задницы. Звучит смешно, а кровоточит знатно, и напрочь убивает нужную для совершения магических действий концентрацию, ибо когда тебе отгрызают ягодицу с прилегающей частью бедра, а это сразу три-четыре килограмма твоего родного мяса, да еще и без наркоза, то уже становится как-то не до волшебства. Тем более одним укусом мутировавший сенбернар ограничиваться, конечно же, не собирался. Повалив отчаянно заверещавшего заклинателя на землю, он начал его рвать на части, самые мелкие из которых немедленно проглатывались. Какое бы чудотворное воздействие не останавливало в воздухе мои пули, но на собачьи клыки оно явно не действовало. А пара судорожных и неловких ударов засветившимся посохом сделала собачке больнее, но это лишь послужило дополнительным стимулом шевелить зубами быстрее.
Гоблин-мечник получил прямо в горло стрелу и то ли не отреагировал на неё вовремя из-за моего ментального вмешательства, заставляющего воспринимать реальность неадекватно, то ли попросту своими большими ушами прохлопал, результата это не меняло — судорожно кашляющий кровью полутруп, у которого состояние «полу» сугубо временное, да еще и недолгое. Последний из зеленых могикан оценил свои шансы, а после судя по всему мысленно плюнул на догрызаемого шамана и попытался доблестно сбежать, но выпущенная вдогонку на пробу автоматная пуля неожиданно достигла успеха. И задней стороны коленного сустава прыткого коротышки, с воплем покатившегося по земле.
