– Беру. Ты же знаешь.

– Тогда ладно, – проурчал он, откидываясь назад, обнимая меня за плечи и крепко прижимая к себе. – Никогда не беспокойся о том, что я больше не солдат. Это не про меня. Я хочу, чтобы все были дома, в безопасности. Миссии для меня вторичны. Все мои ориентиры изменились, и это уже не вернуть.

– Я очень рад этому.

– Да, я и сам этому очень рад.

И мне было приятно это слышать, потому что время от времени я нуждался в этих словах, чтобы знать, что приземленность, счастье и дом - это новая нормальная жизнь Яна Дойла.

****

Когда Захра рожала, в конце января, мы поехали в больницу и обнаружили, что ребенок не только еще не появился, но и возникли проблемы. Ребенок был в ягодичном предлежании, и врач рекомендовал ей кесарево сечение, которого она не хотела. Она сказала мужу, что может попробовать родить ребенка обычным способом, но врач подчеркнул, что не рекомендует этого делать. Ее сестра сказала, что женщины рожают уже тысячи лет, и в каком бы положении ни находился ребенок, все будет в порядке, если она будет тужиться как обычно, как она и собиралась сделать. Ее мать сказала, что ей следует сделать кесарево сечение, так как это наиболее безопасно для нее и ребенка. Ее отец открыл на своем телефоне WebMD ^[1] и перечислял все, что может произойти. Она даже не знала, какой разрез на животе собирается сделать врач? А как насчет разреза на матке? Что, если ребенка случайно разрежут?

Я был удивлен, что нас с Яном пустили к ней, и пока Ян бежал к Дэнни, мужу Захры, я бросился к ее кровати.

Она крепко схватила меня за руку, как только я оказался рядом.

– Что случилось? – спросил я, видя только ее прекрасные темные глаза под маской.

Она объяснила все очень быстро, пока ее мать и сестра спрашивали, кто я такой.

– Он мой друг, – огрызнулась она, переутомленная тем, что пробыла там уже восемь часов. Очевидно, сначала они пытались перевернуть ребенка. Это не помогло. – Я понимаю, что мне нужно сделать кесарево сечение, – хныкала она. – Но мой врач застрял в другом конце города и не успеет приехать вовремя.

– Где он? – спросил я, доставая телефон из заднего кармана.

– Он летит в О'Хара ^[2], но не успеет прилететь до того, как меня заберут на операцию, – сказала она, начиная плакать. – Мне нужен мой врач, а не эта сумасшедшая сука, которая хочет меня разрезать.

Я взглянул на акушера-гинеколога, стоявшую с двумя медсестрами, и она подошла.

– Я очень хороший врач, – сказала она Захре, – я делала это много раз. Это совершенно обычное дело, уверяю вас.

Когда она ушла, я посмотрел на Захру.

– Это не рутина, это твой ребенок.

– Да, – вздохнула она, когда Дэнни присоединился к нам и взял ее за другую руку.

– Дорогая, мы должны идти.

– Нет, – простонала она, обернувшись ко мне.

– Как зовут доктора и откуда он прибудет?

Она сделала ровный вдох.

– Из Сан-Диего, и его зовут доктор Краусс.

– Понял, – сказал я, взглянув на Дэнни. – Держись, хорошо?

Он кивнул.

На другом конце телефона раздался гудок, а затем:

– Что? – Джек Дорси спросил, не приветствуя меня, а просто раздражаясь.

– Серьезно?

– Сегодня воскресенье, и я здесь. Что тебе нужно?

– Мне нужно, чтобы ты снял для меня доктора Краусса с рейса из Сан-Диего и доставил его в Северо-Западную больницу как можно скорее.

Наступила пауза.

– Что? – спросил я, звуча так же раздраженно, как и он.

– Кто он?

– Акушер моей подруги, и она напугана, и ей нужно сделать кесарево сечение.

Тяжелый вздох.

– Если Беккер или Кейдж что-нибудь скажут, это будет на моей совести.

– Черт побери, это на твоей совести, – проворчал он, но я услышал знакомый стук компьютерных клавиш. – Так, рейс приземляется через три минуты, я отправляю... Каллахан, что ты сейчас делаешь? – наступила минутная тишина. – Нет, я не хочу, чтобы ты пошел и купил мне еще один чили-дог, мне нужно... иди сюда!

Я прижал телефон к груди и сжал руку Захры.

– Все будет хорошо. Мы привезем твоего врача.

На ее лице отразилось облегчение. Я почувствовал руку на своем плече и повернулся к Дэнни.

– Спасибо.

– Не беспокойся, – сказал я ему.

К сожалению, в этот момент появилась семья Дэнни. Его мать согласилась с сестрой Захры, что она сможет родить естественным путем. Его отец был из тех, кто хочет подождать в холле. Сестра Дэнни, Дианна, была акушеркой и начала объяснять, почему все это неправильно и ужасно для Захры и ребенка, а доктор Эдмондс, акушер-гинеколог, которая должна была заменить доктора Краусса, объявила, что им действительно пора идти. Медсестра сказала, что после Захры у доктора еще одно кесарево сечение и нужно соблюдать график.

Захра начала плакать, Дэнни дышал через нос, и тут закричал Ян.

Ян умел кричать очень, очень громко.

– Очистить палату, – приказал он, и благодаря его осанке, звезде, висевшей на цепи посередине груди, стальному взгляду смерти в темно-синих глазах и широким плечам все бросились к двери. Даже доктор и две медсестры ушли, что было даже забавно.

Дэнни перевел дыхание.

– Никто меня так не слушает, если только я не в другой стране, – сказал он с громким выдохом. – Как ты это сделал?

Ян постучал по своему значку.

– Люди не знают, что им следует или не следует делать в таких ситуациях. Это как: «Я могу наговорить лишнего полицейскому, но что мне может сойти с рук в ситуации с маршалом?».

Дэнни кивнул.

– Я и сам думаю, что мне нужна новая работа.

И все, Захра разрыдалась, потому что это была ее самая смелая мечта. Видеть мужа каждый день.

В обычном режиме поездка от О'Хара до больницы заняла бы около сорока минут. С мигалками и сиренами это удалось сделать за двадцать. За рулем сидел Джосайя Редекер, которому, по общему мнению, следовало бы участвовать в NASCAR. Ян любил ездить с ним при любой возможности.

Доктор Краусс выглядел как дирижер оркестра. Серебристо-серые волосы доходили ему до плеч, глаза были глубоко посажены, а морщины на лице, особенно глубокие в уголках глаз, говорили о прожитой жизни.

– О, – сказал он, подойдя к постели Захры, действительно хорошо одетый: в кардигане поверх рубашки с длинными рукавами, брюках, туфлях с ремешками «монк» и шапочке «ньюсбой». Мне сразу понравился его стиль. – Мы готовы завести ребенка?

Захра быстро кивнула.

– Ну тогда давайте сделаем это.

Она издала дрожащий вздох, а он взял ее за руку и наклонился ближе.

– Моя дорогая, за двадцать с лишним лет я ни разу не терял ни мать, ни ребенка, и не собираюсь начинать с вами. И хотя ни одна процедура не является рутинной, я обещаю вам, что я и моя команда принесли в мир много, много прекрасных детей.

Глубокий вдох, и я увидел, как она успокоилась, когда он выпрямился.

– Что ж, думаю, мне следовало прислушаться к вам, когда вы сказали, что чувствуете себя так, будто у вас под правой грудью застрял шар для боулинга.

Она нахмурилась, и он усмехнулся.

– Увидимся там, – сказал он и повернулся к Яну, а не ко мне, потому что, я был уверен, именно у него был значок. – С этого момента я бы хотел уезжать из аэропорта именно так. Посмотрите, что можно сделать?

– Я займусь этим, сэр, – заверил его Ян.

– Позаботьтесь об этом, – весело сказал он и отправился переодеваться и собирать свою команду.

Захра поблагодарила меня, Дэнни поблагодарил меня, а затем появилась команда новых медсестер, и все они были одеты в веселые разноцветные халаты, и, возможно, это было мое воображение, но они вошли, и свет, казалось, следовал за ними.

– Видишь, – сказала Захра, взяв за руку медсестру доктора Краусса, Лиз.

– Вижу, – согласился я, а Лиз улыбнулась Захре и сказала, что все будет хорошо, пока ее вывозили из палаты, а Дэнни все еще держал ее за руку.

– Я действительно хороший врач, – заверила нас доктор Эдмондс, когда мы вышли в коридор.