- Да откуда я мог знать об этом! – заорал в ответ Генка. – Вашего Тартара уже пару тысяч лет как нет на белом свете! О том, что он вообще существовал, и тут люди жили, только недавно мир узнал. А то, как у вас тут покойников в последний путь отправляли никто и слыхом не слыхивал! Ваши обычаи давно забыты. И судя потому, что вы сейчас на мою голову проклятья обрушиваете, ваши обычаи неправильны! Не сработали они! Иначе, почему вы тут, передо мной, а не в мире предков!

Едва Генка умолк, как призрачный дед разразился чередой отборной не цензурщины и словно взбесившись, ринулся на парня, ещё больше пыша холодом. Но опять так медленно, слишком медленно, едва преодолевая один сантиметр в минуту.

- Да ты дед давно каши не ел. Или за столько веков забвения силы растратил, - крикнул ему Генка, решив, что если помирать то с музыкой. – Ну, тогда я тебе помогу. Доведу ваш погребальный обряд до логического завершения. Спалю тебя вместе с твоей бабкой, чтоб уж точно в мир иной отправились!

Огшар вспыхнул алым пламенем в ладони казака и вдруг, раздался громкий треск. Такой громкий, что заглушил и крики призраков, и голос парня. Сотни мелких камней, которые были смешаны с илистыми отложениями, растрескались. Раскололись и распались, словно скорлупа яиц и из них вырвались наружу маленькие чёрные птички. С криками, похожими на карканье, сотни маленьких птиц взлетели над кладбищем.

- Ду-душесты, - позабыв о парне, прошептала бабка и спряталась за спину деда. Но было поздно. Голодные птицы заметили добычу и чёрной тучей ринулись на призраков и Генку.

- Вот же, - злобно прошипел Генка, видя как душесты стремительно приближаются, и отправил прямо в стаю первый огшар. С оглушительным взрывом огненный шар взорвался, едва коснувшись первых птиц, сжигая их дотла.

- Работает! – довольно буркнул парень и начал бросаться огнём всё быстрее, поглядывая на то, как сверху падает пепел и перья. Но вот беда, каждое не сожжённое пёрышко едва коснувшись грунта, тут же оборачивалось новой чёрной птицей.

- Вот же! – раздосадовано буркнул он и удвоил усилия.

- Дорогая! Дорогая! Спрячься за моей спиной! Я защищу тебя! – послышался голос призрачного старика, едва пробившийся сквозь птичье карканье.

Генка бросил взгляд в сторону призраков, и на душе стало так скверно. Старушка пряталась в объятьях старика, спиной заслонявшего её от птиц. А те, скопом падали на них, не страшась ледяного холода, убивавшего половину из них. Лишь каждой десятой птице удавалось преодолеть морозную преграду и впиться клювом и когтями в призрачную спину. Вырвав и выклевав, куски призрачной плоти они улетали ввысь, утоляя свой голод.

И вдруг у Генки так защемило на душе, так пакостно стало на сердце, что он перестал видеть перед собой призраков. Перед его глазами были просто два пожилых человека нуждавшихся в помощи. Два старика, в чьих бездонных глазах отражался ужас.

- Вот же, - опять буркнул он и не думая о последствиях, прыгнул прямо в лютый холод, встал перед призрачным дедом и начал сжигать летающую нечисть.

Удар за ударом, огненный шар за огненным шаром летели ввысь, но ничего не помогало. Даже оранжевое пламя мало справлялось с всё увеличивающимся количеством нечисти. Поток тёмного, отрицательного эфира нескончаемой рекой вливался в молодого казака, но сил всё равно не хватало. Генка уже испробовал все изученные буквы алфавита, но толку от них всё равно было мало. Ловкие, юркие душесты уворачивались от атак и прорывались к своим жертвам, терзая призрачные тела стариков. Вдруг одна из прорвавшихся через пламенные атаки птиц, атаковала самого Генку. Всего лишь клюнула на лету, выклевав немного человеческой плоти. Парень стиснул зубы от внезапной боли, поднял ввысь глаза, чтобы яростным огнём наказать обидчика и замер. Всего несколько миллиграмм яда, попавшего в тело с ключа нечисти, сделали своё дело. Генка замер, под действием психотропного вещества, словно околдованный. Замер, глядя ввысь на тучу кружащихся над ним чёрных птиц. А душесты, кружили громко каркая, словно празднуя победу, словно предвкушая пиршество.

- Черный ворон, - не понимая сам что делает, тихо запел Генка, когда подсознание напомнило слова деда, в честь которого был назван парень. Как-то вечером они сидели всей семьёй за столом, ужинали и разговор зашел о войнах, о подвигах совершенных казаками станичниками. Тогда отец удивился. Каким чудом его станичники смогли выжить в противостоянии, как смогли одержать победу, если были обречены на смерть в бою.

- Им песня помогла, - тогда ответил дед. – Вы сотни раз слышали ей, но не знали, как она важна для нас – казаков.

Тогда дед отказался подробно рассказывать о её значение, просто сказал, что если они с отцом попадут в трудную ситуацию, пусть затянут её. И неважно есть голос и слух, главное слова знать, чтобы со смертью договориться.

Слова деда глубоко запали в память внука и сейчас, когда парень оказался на грани поражения в бессознательном состоянии, всплыли в памяти и сорвались с уст.

- Черный ворон, что ты вьёшься над моею головой. Ты добычи не дождёшься, чёрный ворон я не твой, - тихо напевал парень, не обращая внимания на замерзающие ноги, на боль от птичьих атак. Он пел, а эфир с невероятной скоростью собирался в его теле, скапливаясь в огромном количестве до тех пор, пока не начал окутывать парня, становясь ядовитой преградой перед ненасытными птицами.

- Эй, - толкнула призрачная бабка старика, - убери мороз, погубишь ноги ребёнка. Мы его поносили, прокляли, а он на защиту встал.

- Ты слышишь что поёт? – исполняя просьбу старухи, молвил призрак. – Ушам своим не верю. Со смертью договорился мелкий. Я уж думал, никогда подобного не услышу и на тебе. Несмышлёныш, зелёный совсем, а знает ритуальные слова нами созданные. Эту же песню генерал наш славный Ритислав создал для своего воинства.

- Давай, давай поближе к ребёнку, - подтолкнув к спине Генки деда, молвила призрачная старушка, - а то и нам достанется. А так есть шанс выжить, сберечь души.

Призраки осторожно приблизились к молодому человеку, почти слились с его спиной и как раз вовремя. Скопившийся на теле парня эфир взорвался, порождая вокруг него алый купол, быстро расширявшийся во все стороны, сжигавший всё на своём пути и постоянно подпитывавшийся эфиром. Огненный купол всё разлетался и разлетался в разные стороны, пока не сжёг всех душестов. Оставив от огромной стаи всего несколько пёрышек.

- Хозяин! Хозяин! – словно во сне услышал Генка приглушённый голос анчуток. – Возьми перья, скорее возьми перья.

Генка едва соображая и чувствуя жуткое головокружение и усталость, послушался питомцев, протянул ладонь и взял пёрышки, а потом рухнул на кладбищенскую землю, провалившись в беспамятство.

Сколько времени пролежал так молодой казак неизвестно, но очнулся только вечером и чуть от страха опять сознание не потерял. Открыл глаза, а на него два призрака смотрят.

- Чур меня! – от неожиданности выкрикнул Генка и взмахнул рукой, словно проводя черту между собой и парой престарелых призраков.

- Иш, ты какой подкованный, - увидев реакцию паренька, рассмеялся дед. – Да же знаешь, как чуров на помощь призывать. Видно не все знания утрачены нашими потомками.

- Каких ещё чуров? – вставая, спросил Генка, осматриваясь вокруг и тяжко вздыхая. Его последний удар превратил в пепелище, спалив начисто все донные отложения и мусор.

- Ты что дитятко, слова заветные произнёс не понимая их смысла? – удивилась бабуля.

- Возможно. Просто такие фразы как «чур меня», «чур моё» обычные. Их всегда используют в разных ситуациях.

- Вот. Дожились, - посетовал старик. – Заветные слова в повседневности используются без реальной на то нужды. Видать современный мир до ручки докатился.

Призраки, успевшие учинить анчуткам форменный допрос, теперь знали, что великой Тартарии уже и в помине нет. А чудом выжившие в глобальной катастрофе тартарцы, стали началом нового народа, основавшего великую империю по силе и могуществу не уступающую самой Тартарии.