Оправившись от потрясения, барменша стала резво, пока ко мне не вернулся рассудок, доставать бутылки. Взяв первую, я ободрал фольгу и, пока блондинка расставляла бокалы, вытащил пробку. К тому моменту слух разлетелся по всему залу, и к стойке слетелись девочки. Понятно, наценка здесь бешеная, и в дополнение к постельным гонорарам девочки, вероятно, получают проценты от выручки бара: раскрутить клиента на спиртное куда проще, чем, так сказать, обычный трудовой процесс.

Не успевая наливать, я вручал каждой по бокалу: радостно и чуть неловко вкладывал в протянутые руки так, чтобы обязательно коснуться кожи. Я хорошо представлял, что ищу, но вместе с тем понимал, слишком привередничать не стоит.

Фортуна улыбнулась на девушке номер восемь или девять – тощей недовольного вида брюнетке в огненно-красном бюстгальтере, трусиках с сердцем из блесток в центре, прозрачном топе и черных, украшенных ирисами чулках.

– Мы ведь еще не знакомы! – начал я, сжимая ее детскую ручку в ладонях, чтобы «скачать» побольше информации. – Как тебя зовут?

– Жасмин, – промурлыкала брюнетка, пронзая потенциального клиента якобы страстным взглядом, – а тебя?

– Джон, – выбрал я первое пришедшее в голову имя.

– Ну, Джон, хочешь пойти со мной наверх?

– Да, да, конечно!

Надо же, и дуться перестала!

– А чем заняться желаешь?

– Обожаю контактный массаж, – ляпнул я и, предвосхищая дальнейшие вопросы, добавил: – Умеешь делать растирание по-эдинбургски? – Конечно, умею, негодник эдакий! – и глазом не моргнув, соврала Жасмин, Затем получила от барменши ключ, мельком взглянула на номер комнаты и, по-хозяйски взяв меня под руку, уволокла прочь. Что же, в конце концов, я здесь только Джон.

Вряд ли я уже бывал в той комнате, но она мало отличалась от увиденных ранее: скучная, стандартная, стерильная коробка, олицетворяющая торжество функциональности над формой так же убедительно, как пальчиковая батарейка над птицеводческой фермой.

– Давай объясни, какой именно массаж сделать, – замурлыкала хитрая Жасмин, усаживая меня на кровать, – тогда и цену назову.

Я старательно изобразил уныние и подавленность:

– Вообще-то, Жасмин, хотелось бы просто поговорить: мы же не знакомы и все такое, Почем миссионерская поза без всяких наворотов?

Я опасался, что начнется скандал, но девица отреагировала спокойно: наверное, куда больше клиентов, чем мне казалось, доходят до этого этапа и в последний момент теряют самообладание.

– Шестьдесят фунтов, Джон. Давай разберемся с деньгами, а потом можно сколько угодно разговаривать.

Я безропотно выложил три двадцатки, и Жасмин выскользнула из комнаты, предположительно для того, чтобы передать их дежурной барменше-надзирательнице, потом вернулась и прикрыла за собой дверь.

– Хочешь, разденусь? – с улыбкой предложила девушка, подошла ко мне и накрыла грудь ладонями.

Учитывая эфемерность наряда, жест чисто символический и никак не способствовал созданию атмосферы, благоприятной для спокойного разговора.

– Спасибо, не стоит. В одежде тоже хорошо. Очень хорошо!

Жасмин прижалась ко мне и положила руку на колено. Нежный цветочный запах ее тела совершенно незаслуженно напомнил Джулиет, она же Аджулустикель, и я едва сдержался, чтобы не отстраниться.

– Ну, Джон, о чем поговорим? – голосом маленькой девочки заворковала Жасмин.

Я пошел ва-банк.

– У тебя есть коллега по имени Роза. Кажется, вы работаете в одни и те же дни, вот я и решил, что ты ее знаешь.

Очевидно, Жасмин ожидала услышать совсем не это. Тем не менее она выкрутилась.

– Значит, Роза – твоя любимица?

Тут же вспомнился острый кухонный нож.

– Очень сильное осталось впечатление, – кивнул я и мысленно преклонил колени перед алтарем совести, каясь в столь мерзкой лжи. – После первой встречи все мечтал о новом свидании… Увы, ее сегодня нет.

– Да, точно, – Жасмин старательно изображала наивную девочку, но в голосе послышалась настороженность: наверное, так полагалось по правилам борделя. – Давай притворимся, что я это она. Можешь звать меня Розой.

Я категорично покачал головой.

– Хочу убедиться, что с ней все в порядке, и еще раз поговорить хочу.

Девушка не ответила: мои слова либо проняли ее, либо напугали – вдруг странная одержимость перерастет в насилие? Я очень надеялся на первое, потому что, прикоснувшись к тонкой руке, увидел мимолетный образ Розы. Как минимум Жасмин ее знала, а при наилучшем раскладе даже беспокоилась.

Однако реакция девушки многообещающей не казалась.

– Роза в порядке, – буркнула она: голос моментально изменился, от приторного сюсюканья не осталось и следа. Надо же, и руку с колена убрала!

– Почему ты так думаешь?

– Потому что видела Розу вчера, и она была в полном порядке.

– В какое время ты ее видела? Темные глаза полыхнули гневом.

– Слушай, если ты из какой-нибудь социальной службы, лучше задницу мне поцелуй!

– Мы ведь сошлись на миссионерской позе! К тому же я не из социальной службы и не из полиции, хотя на копов у тебя наверняка глаз наметан. Нам с Розой действительно нужно поговорить, и я действительно за нее тревожусь. Если, по-твоему, с ней все в порядке, тогда прекрасно! Только скажи, в какое время ты ее видела?

Смирившись с неизбежным, я достал стремительно худеющий бумажники выложил еще двадцатку. Жасмин к ней даже не потянулась, лишь смерила меня хмурым взглядом, в. котором, однако, не было ни капли агрессии: девушка просто выходила из образа и снимала маску. Похоже, мне снова повезло: Жасмин и сама беспокоилась о Розе. По крайней мере я не видел другого объяснения тому, что она не свистнула вышибалу и не забрала лишнюю двадцатку.

Тем временем жрица любви вычисляла оптимальную для себя степень откровенности, и я понимал, что услышу правду в весьма усеченном варианте.

– После обеда, – нерешительно начала девушка, – где-то в два. Роза опоздала, и сперва ее отчитала Патти, а потом Шрам… – Жасмин запнулась, и я почувствовал: особой теплоты отношений здесь не наблюдается. – Шрам повел се разговаривать с мистером Дамджоном.

Повисло молчание.

– И что? – не выдержал я.

Лицо Жасмин стало совсем несчастным.

– Роза так и не вернулась.

– Можешь сказать, куда повел ее Шрам?

Закатив глаза, Жасмин покачала головой. Откуда ей знать, да и зачем? В подобном заведении лишние вопросы задавать не принято, но именно этим мне приходилось заниматься.

– Такое часто случается? В смысле, Шрам часто уводит девушек разговаривать с боссом? Дамджон что-то вроде ежеквартального смотра вам устраивает?

Жасмин снова покачала головой.

– Если нужно, он сам сюда приходит, а так в основном с нами разбирается Патти, Мистер Дамджон на первом этаже заправляет.

– Шрам не сказал, зачем боссу вдруг понадобилось вызывать Розу?

Девушка ответила не сразу, и я терпеливо ждал: порой это помогает лучше, чем наводящие вопросы.

– Сказал, мол, ей уже говорили, неоднократно предупреждали, о чем именно – не объяснил. Роза ответила, что просто ходила гулять, по дороге пи с кем не общалась, гуляла и все.

Слепому ясно: Розе велели не следить за мной, но она все равно следила. Однако не для того, чтобы поговорить, а чтобы наброситься с кухонным ножом. «Это сделал ты! Ты снова с ней это сделал!»

– Они уехали на машине? – уточнил я.

– Угу.

– На «БМВ»?

– Я не видела, слышала только, как она отъезжает.

– Не знаешь, где живет Дамджон? Смех Жасмин прозвучал совсем невесело.

– Могу поспорить, что очень далеко отсюда! Нет, никто не знает, где он живет. Мы пересекаемся только здесь.

– Он никогда не увозит пару девушек с собой, хм, на дополнительную смену, чтобы воспользоваться правом первой ночи?

– Нет, по крайней мере я не слышала. Кэрол считает, он гей.

Ну, с этим я согласиться не мог. Из непродолжительного знакомства с Лукашем и особенно после случайной экскурсии в его прошлое я догадывался, что он ловит кайф другим способом, в котором секс присутствует лишь постольку-поскольку.