Девушка прервала меня поцелуем, в котором присутствовали нотки кофе с корицей. Шансов распробовать представилось хоть отбавляй. Когда мы наконец оторвались друг от друга» Шерил снова улыбнулась. В той улыбке было столько обещаний…

– А если сюда кто-нибудь поднимется? – спросил я, делая последнюю, заранее обреченную на провал попытку прислушаться к голосу разума.

– Вот тут и пригодятся ключи, – ответила девушка. Шаг к двери, чтобы закрыть ее на замок; шаг обратно, чтобы расстегнуть мою рубашку.

– Места, которые ты, м-м-м, возможно, захочешь использовать, у меня сильно исцарапаны.

– Бедный малыш. Сейчас, сейчас тетушка Шерил о тебе позаботится!

Нежными опытными пуками Шерил творила чудеса, большинство из которых весьма губительны для взаимоотношений специалист по изгнанию нечисти – клиент. Впрочем, я тоже не отставал, так что ситуация из нехорошей превратилась в изумительно нехорошую.

Но даже когда Шерил с одобрительным бессловесным шепотом пустила меня к себе, я не переставал думать: где же упаковочная лента и пластиковые пакеты? Куда они делись?

Мы сидели на чердаке, прислонившись к стене, погруженные в этакую приятную посткоитальную расслабленность. В порядок себя уже привели, а, поднимайся кто-нибудь по лестнице, звук шагов на каменных ступенях предупредил бы нас заранее, так что мы не боялись быть застигнутыми в компрометирующей позе.

– О презервативах ты даже не вспомнила, – отметил я.

– У тебя есть презерватив?

– Нет.

– Вот видишь!

– Ты всегда так бесшабашна?

– Просто поддалась порыву, и ты, кажется, тоже. Я таблетки пью. Хочешь сказать, мне все разно есть о чем беспокоиться?

Я покачал головой. Серьезных отношений стараюсь не заводить: всегда боялся, что любимый человек умрет и мне придется с этим жить или принимать какие-то меры. Что придется делать выбор… В общем, обет безбрачия я, конечно, не дал, но вполне могу считаться непорочным.

– Тебе тоже беспокоиться не о чем. Клянусь! Все, лучше сменим тему.

– Хорошо, – уступил я. – Тогда, может, о делах поговорим?

– Конечно, давай.

– Ты когда-нибудь слышала о стриптиз-клубе под названием «Розовый поцелуй»?

Шерил расхохоталась, и ее громкий, с налетом вульгарности смех мне очень нравился.

– Здорово, что мы говорим о делах! А то испугалась, ты на свидание позовешь! Увы, нет, в стриптиз-клубе я в жизни не была: Ну, только однажды «Шоу Чиппендейлов»[27] видела.

– Ты знакома с человеком по имени Лукаш Дамджон?

– Нет.

– А с Гэбриэлом Маккленнаном?

– Тоже нет. Феликс, при чем тут Сильви? Знаешь, подобные вопросы частные детективы задают!

– Все это как-то взаимосвязано, – отозвался я, понимая, что мои слова звучат очень неубедительно. – Шерил, а для чего эти комнаты? Они как-нибудь используются?

– Пока нет, но со временем мы их освоим. Часть экспонатов здесь уже хранится, но очень немного. А в чем дело?

Вместо ответа я поднялся, разрушая остатки интимной расслабленности, подошел к окну и глянул на улицу. Двумя этажами ниже – плоская крыша пристроя к первому этажу.

Ветер трепал лежащий на сером толе пакет, но с места сдвинуть не мог.

– А что находится прямо под нами? То есть с этой стороны здания? – даже не обернувшись, спросил я.

– Хранилища.

– Только хранилища?

– Да, только хранилища.

– Без окон?

– Именно. А почему ты спрашиваешь? Что случилось?

– Кажется, я кого-то там слышал, – проговорил я, решившись на полуправду. – Причем в весьма неурочное время.

– Думаю, это был Фрэнк.

– Что? – Удивленный до глубины души, я все-таки повернулся к Шерил. – С какой стати?

– Он ходит туда медитировать. Естественно, с разрешения Джеффри.

– Фрэнк медитирует?

– А откуда, по-твоему, такое пуленепробиваемое спокойствие? – ухмыльнулась девушка. – У нас единственный в Лондоне охранник, проповедующий созерцание и интуицию. Только он на самом деле – бабочка, которой приснился охранник.

– Я слышал шаги ночью, когда архив был закрыт.

– Правда? Тогда беру свои слова обратно. Фрэнк медитирует только во время обеденного перерыва. А что ты тут делал во внеурочное время?

– Долгая история, – отозвался я. – Не рассказывай пока никому, ладно?

– Тогда тебе придется купить мое молчание.

– Каким образом?

Девушка многозначительно изогнула брови.

– Да ты просто играешь со мной! – с фальшивой горечью пожаловался я.

– Золотые слова, малыш! Так, встречаемся в кафе «Костелла» в шесть, чтобы я успела закончить работу. Засучи рукава: придется ублажать меня, обхаживать.

– А за плохое поведение отпуск полагается?

– Посмотрим. Все зависит от того, насколько убедительно сыграешь плохиша.

– Шерил, а с улицы можно попасть в новое крыло?

– Да, между домами есть проход, где стоят мусорные контейнеры, а что?

– Хочу пробраться туда и влезть на крышу.

– Это после секса? Большинство парней бы просто по сигарете выкурили!..

Я поцеловал Шерил в губы и напомнил:

– Курение опасно для здоровья!

– Я тоже, малыш. Смотри, до добра не доведу!

– Умираю от предвкушения! Подожди здесь, милая, я быстро.

Оставив Шерил на чердаке, я спустился по лестнице в фойе. Фрэнк дружелюбно кивнул, и рядом с ним я впервые заметил второго охранника: молодой, коротко-стриженный парень смерил меня подозрительным взглядом. Быстро шагая к двери, я ответил добродушно-идиотской улыбкой.

Как сказала Шерил, проход к новому крылу ограничивался мусорными контейнерами соседних зданий: этакий тупичок, обставленный вертикально стоящими гробами. На черном пластике белые номера: краска будто потекла, не успев высохнуть…

М-да, на земле все выглядит иначе, чем с пятого этажа. Оценив обстановку, я взобрался на мусорный контейнер, а потом на перекладину стальных ворот. Особых проблем не возникло, что нисколько меня не удивило: кто-то из работников архива регулярно пользовался этим маршрутом. Передо мной площадка для хранения строительных материалов: ясно, значит, поднялся не там, где нужно – пристрой остался метрах в десяти слева. Осторожно, словно профессиональный эквилибрист, я прошел к плоской крыше. Пластиковый пакет лежал рядом со стеной главного здания, которая, за исключением световых люков на чердаке, была отвесной, как скала.

Быстро нагнувшись, я поднял пакет: «Любимая еда вкуснее в „Сейнзбериз“. Однако внутри явно не еда, а что-то прямоугольное и тяжелое. Надорвав пакет с одного угла, я заглянул внутрь.

В глаза бросились слова «От души поздравляю и желаю всего наилучшего», что, однако, оказалось простым совпадением. Больше половины писем и документов были на английском.

Громкий свист заставил меня оглянуться: у чердачного окна стояла Шерил. Она помахала мне, я – ей, а потом, изображая патрульного, поднял ладонь: мол, никуда не уходи. Девушка кивнула.

Вернувшись в здание архива, я стал подниматься на четвертый этаж, но Шерил перехватила меня на полпути.

– Что в пакете?

– Лучшие продукты по лучшей цене, – ответил я. – Проведешь в. русское хранилище?

– Ты же вроде сказал, что русский след оказался ложным! Что в пакете?

– Всякая всячина. Про ложный след я действительно говорил, и, возможно, так оно есть, но мне нужно кое-что проверить.

В. хранилище все было так, как я оставил накануне вечером: коробки на полу, ноутбук Рика на столе, в воздухе – гнетущий спертый запах, впервые встретивший меня два дня назад.

– Шесть часов, – . напомнила Шерил.

– Обязательно приду, – пообещал я, поцеловал девушку и подтолкнул к двери.

Как только она ушла, я включил компьютер, а пока он загружался, попробовал найти одну очень нужную вещь. По идее, она должна была лежать на столе, но раз ее там нет, значит, я с охапкой документов засунул в какую-то из коробок.

Искать пришлось минут десять, и все-таки я разыскал перекидной блокнот с записями Рика. Поместив его рядом с ноутбуком, я вошел в базу данных и попытался разобраться что к чему. Логичнее всего, казалось, Начать с файла, названного «Русский-1». Если верить программе, в нем около четырех тысяч восьмисот записей.