– Отодвинулся, Артур! Мне неприятно и противно, – чётко артикулируя, произнесла я в лицо мужа и усмехнулась. – Алина теперь твоя женщина, милый! На неё дави и ей мурлычь свои песни.

Муж распрямился и рухнул в кресло напротив меня, устало растирая лицо ладонями: – Алина дура. Там всё понятно. Но от тебя такой узости мышления я не ожидал. Откуда этот махровый прошлый век? Не устраивай сцен, Оль. Я разрулю с Алкой всё и вернусь. Не собираюсь жить с ней всю жизнь в дальнейшем, когда у меня есть ты! – он усмехнулся понимающей усмешкой и продолжил, – Считай, будто я в командировке, милая.

А меня словно кипятком обожгло! Он всё понимал! Он давно знал, что я догадываюсь о его интрижке и терплю. Он все эти полгода всё понимал и тем не менее продолжал мне изменять! Осознанно! Бесстыже!

– Собирай свои манатки, Арт, и выметайся из квартиры. У тебя есть два часа. А я пойду за Егоркой в школу и потом в парк. Надеюсь, что когда мы вернёмся, то тебя здесь уже не будет, – отчеканила, с силой сжимая кулаки.

– А кстати, насчёт квартиры. – муж продолжал усмехаться, холодно глядя мне в глаза.

Голова кружилась. Я зажмурилась и сжала зубы сильнее. «Хоть бы это был сон! Не может быть весь происходящий кошмар правдой в моей жизни!»

– Я думал, что будет справедливо, если ты съедешь тоже. Мы сдадим эту площадь, и я буду помогать тебе деньгами для съёма более подходящей для вас квартиры, – тем временем продолжал говорить Артур, вбивая огромные гвозди в крышку нашей с ним жизни.

– Ты выгоняешь меня с Егоркой из дома? – тихо переспросила, не отрывая взгляда от мужа.

После моих слов на мгновение гримаса отчаяния промелькнула в выражении его лица и сменилась презрительным прищуром:

– Почему сразу выгоняю? Я предлагаю справедливое решение. Сдать и поделить деньги. Я же не отказываюсь помогать тебе!

Кровь стучала в моём мозгу так, будто там поселился молотобоец.

– Арт! Ты слышишь сам себя? – спросила, сама уже понимая, что это конец.

Того Артура, что я любила ещё вчера, больше нет со мной. Тот чуткий и понимающий Арт всего лишь морок, обман, маска, и он радужной плёнкой сползает сейчас с неизвестного и незнакомого мужика, который, вальяжно развалясь, сидит в кресле напротив и, приподняв точеную бровь, нагло спрашивает меня:

– А что такого? – и ухмыляется.

– Ты изменился. Звучит странно, но когда ты мне изменил, то запустил этим перемены в себе. Влияние это меркантильной дряни, которая присосалась к тебе как пиявка, или ты был склонен к подлости всегда? Я не знаю. Но то, чем сейчас становишься – это отвратительно, Артур. – проговорила, не отводя взгляда от лица мужа.

Мне нужно запомнить всё до мельчайших деталей сейчас. До каждой самой маленькой чёрточки. До основания. Чтобы помнить эту картину всю жизнь. И знать, до какого дна можно дойти, если наступать на горло своей сути.

Я выжгу образ своего унижения и предательства в своей памяти. И не забуду этот самодовольный блеск его глаз!

– Вот почему я ухожу от тебя. Ты всегда любила присесть мне на мозги. Оль, заканчивай, а? Я же не зверь. Я даю тебе время собраться и найти квартиру. Месяца тебе же хватит? – хмыкнул Арт и, хлопнув себя по коленям, легко поднялся из кресла, делая шаг в сторону нашей спальни.

– А ничего, что Егору еще учиться в школе полтора месяца? Или так приспичило, что готов выгнать собственного сына? – прокаркала я сквозь сжавшееся горло ему вслед.

Мысль о предстоящем разводе, как не странно, но придавала мне сил. Сглотнула, выдохнула и, усмехнувшись, продолжила:

– Хорошо. Я тебя поняла. Но, не надейся. Мы с Егором прописаны здесь, и никуда съезжать не намерены. И никаким законом ты нас не выселишь. Ищи доход в другом месте.

Муж остановился и повернулся ко мне.

– Оль, ну не нужно высасывать трагедию из пальца! Ну, ей-ей! Что ты? Согласись, это разумно! Мы сдадим эту большую трёшку. Вам же вдвоём с Егором здесь слишком просторно. И деньги совсем не лишние. В чём проблема-то? Что ты начинаешь опять! – Арт заводился с каждым словом, переходя на повышенные тона. Как всегда, когда чувствовал, что не прав.

– Ты поори на меня ещё, собираясь к любовнице с вещами! – тихо проговорила, стараясь не сорваться.

И не показать ему своей боли. Своей сути.

Хватит.

– Ты понимаешь, отдаешь себе отчет, что именно ты сейчас выбираешь? – всё-таки спросила, артикулируя, заостряя его внимание.

Арт только показательно закатил глаза и приговаривая: «Пафос, пафос…» скрылся в комнате.

Всё.

Отныне и навсегда он для меня больше не надежда и не опора. Он мне чужой. Опасный. Он враг.

Арт убежал, хлопнув дверью и громыхая чемоданом.

Ну хорошо. Буду объективна. Быстро ушёл, не желая продолжать скандал.

Как он всегда это делал. Сбегал от разборок. Стоило мне начать выражать своё мнение чуть более агрессивно, чем ему это нравится, и Арт закрывался от меня. Или уходил, или демонстративно отмалчивался, не желая вступать в дискуссию на эмоциях.

И потом вот это снисходительное:

– Ну, что? Ты успокоилась? Теперь можно с тобой разговаривать?

И вальяжная обязательная поза. И всем видом демонстрирует своё превосходство разума над чувствами.

Бесит. Бесило. Сдавать он собрался квартиру! Ха! А тётка, проживая круглогодично с бабушкой Арта на даче, в курсе планов своего дорогого племянника? Не думаю, что она придёт в восторг от такого решения. Она мне мозг проклевала сохранностью паркета и мебели. И целостностью труб и сантехники.

Если бы у меня было куда податься, я бы ушла. А так… Потерпят.

Во всяком случае, у Егора школа в шаговой доступности, музыкалка, бассейн.

Когда Артур привёл меня в эту квартиру, тогда ещё только знакомить со своими родственниками, я сразу не понравилась женщинам его семьи.

Тётя и бабушка Артура ждали, что он приведёт королеву, наверное. А когда они узнали, что я не москвичка, то и вовсе синхронно скривили носы. И только дед, отец тёти Иры, посмеивался над ними и дразнил «зарвавшийся лимитой».

После свадьбы, посовещавшись, мы решили остаться все вместе. У студентов денег на съём отдельного жилья не было. А при всех недостатках и неудобстве, но всем вместе жить и хозяйствовать дешевле, чем поодиночке. Так, меня прописали в трёхкомнатной квартире семьи Троекуровых. Вначале нам всем было сложно. Чужой многолетний уклад со своими заморочками на кухне, да и вообще. Что-нибудь обязательно делалось не так. То я не так чищу картошку, то неправильно вывешиваю бельё на балконе. То еще что-нибудь. Но постепенно наши отношения выправилась. Мы смирились все с сосуществованием друг друга. С тем, что одну из комнат теперь занимаем мы с Артом. А тёте приходится ютиться в своей изолированной, но угловой, и бухтеть, что даже у деда с бабушкой комната больше. А с рождением Гошки, так и вовсе наша жизнь наладилась. Удивительно, но Егор всех нас примирил друг с другом. Что тётя Ира, что бабушка, души не чаяли в моём сыне. Ревностно расписав между собой график общения с Егором. А уж как тащился дед от внука – это навсегда в моём сердце. Мама Артура – Инга Александровна умерла рано. В год поступления Арта в Университет. Ей было всего сорок пять лет, и для всей семьи это стало огромной потерей.

Инга родила Артура и воспитывала, растила его без отца. Муж её сбежал, испарился, как только узнал о беременности. От него остался только ник в игре: «Утер», да отчество сыну. Уж не знаю, каким извилистым путём витала мысль у Инги, но сына своего она назвала Артуром, с намёком на продолжение истории о короле и рыцарях круглого стола.

Старшая сестра Инги – Ирина всю жизнь прожила без мужа. С мамой. Бабушкой Артура. Она преподавала сольфеджио в нашей музыкальной школе, а теперь, на пенсии.

Дед же, отец Инги, дожил до рождения внука. Успел потешиться с Егоркой, понянчится. С гордостью и удовольствием он возил совсем мелкого Гошку в колясочке по двору и при этом так светился от счастья, громко и обстоятельно здороваясь с соседями!