Лем читал, я слушал. Хотя читать тоже мог, медленно. Многое узнал. Руки, ноги, голова. Почка, печень, немота. Немота – у других. Я мог говорить, но слов не помнил. Чем больше слушал, тем больше вспоминал. Лем иногда говорил не по книге, отвлекался. Что-то спрашивал. Мало, очень мало слов помнил… Думать было больно.

Мы – в лекарне. Здесь лекари лечат людей. Заблудшие – странные. Падают с неба на землю, редко. Не получают ушибов и открытых переломов. Кости целы, мозги больные. Желудок чувствует пустоту.

– Пища? – Я показал в книгу. Лем понял:

– А, есть захотел? Это мы легко… Посиди тут пять минут.

Он ушел. Пять минут – это мало. Лем ушел на больше. Еще я знаю час. Час – это много. Что между пятью минутами и часом?

Пришел. В руках держал…

– Помнишь, что это? – спросил лекарь.

– Ампутированный орган земли.

– Ну… можно и так сказать. Но лучше называй картошкой. Вот, держи. Шкурку с нее сними, вареная. Больше не дам, дурень, и так из своего пайка выделил.

Лем читал дальше. Я узнавал больше. Прочитал про возрастные болезни.

– Это бесполезная информация. – Он перевернул страницу. – У нас все равно никто не стареет. Каким попадаешь сюда – таким и остаешься. Просто кто-то из лекарей вспомнил, что есть такая штука – возраст. У нас книги такие, знаешь, как из разных частей сшитые. Кто что вспомнил – тот то и записывает.

– Какой возраст у меня?

– У тебя? Хм… Может, лет семнадцать.

– А у тебя?

– Я постарше явно. Двадцать, двадцать два, наверное. Но это только на вид. Так-то я здесь уже лет десять живу и ни капли не изменился.

– Что значит «на вид»? А как еще, если не на вид?

– Сложные вопросы ты задаешь, дурень. Мы в запутанное время живем. Ничего не понять. Память-то не только у тебя отшибло, у всех нас проблемы. Как тебе картошка?

– Полезна для пищеварительного тракта. Насыщает организм питательными ферментами. Язык участвует в процессе жевания.

– Короче, вкусно, я понял. Да уж, повезет Каину, если ты с таким словарным запасом припрешься… Надо было другую книгу выбрать, не по анатомии.

В лекарню зашел Марк.

– Как вы тут? Безымянный, хоть немного говорить научился?

– Научился, – сказал я. – Ты, Марк, эктоморф. Имеешь худое, вытянутое лицо. Тонкие длинные руки и ноги. Подкожный жировой слой отсутствует.

– Эм… – Марк остановил нижние конечности. – Ты чему его целый час учил, Лем?

– Книжку мы читали. По анатомии.

– И кто теперь дурень? Сказку бы лучше ему рассказал, чтоб по-человечески выражаться мог, а не вот этой вот лекарской фигней.

– Врач, – сказал я.

– Что?

– Не лекари. Врачи. Так называется.

Глаза Лема стали шарообразными, как две большие почки. Он открыл и закрыл рот. Что-то в глазах изменило строение.

– Точно… Врач. Врач! – Он напряг голосовые связки и издал высокий звук.

– Тише ты, – сказал Марк.

– Он вспомнил слово! Оно ведь на поверхности лежало, вон, про всякие почечные проблемы наши лекари целые книги исписали, а такое слово вспомнить не могли! Марк, он сам вспомнил новое слово! Которое мы – не помнили!

– Вот и помалкивай. – Марк напряг мышцы лба. Ярко выраженная неврастения. Или нет? Неверный диагноз. Просто напряг мышцы лба. Надо научиться говорить проще… – Дай парнишке шанс. Если Каин сразу его раскусит, заберет это. Понимаешь? Останемся все с носом. А это…

– Орган для распознавания запахов, – подсказал я.

– Я хотел сказать, что это для тебя ничем хорошим не закончится. Вставай, пойдем к Каину. Он уже заждался.

– Он будет диагностировать мой мозг? Магнитно-резонансная томограмма?

– Типа того. Лем, придурок, ты чем ему голову забил?.. Пошли, Безымянный.

Мы вышли из лекарни. Вокруг было много… много…

– Что это? – Я показал.

– Ты про что? Дома? Здания?

– Да, здания. Спасибо.

– Спрашивай, если что. А все вместе называется город.

Здания вокруг были разные. Высокие эктоморфы – Марк сказал, это театр и кухня. Экзоморфы, как три человека в высоту, – простые дома, здесь жили люди. Мы пошли по венам города – люди тоже ходили. Разного пола, возраста, строения тел, цвета волос. Дорога поднялась, и мы оказались чуть выше некоторых домов. Двигались в мозг города – самое широкое здание, будто бы все в извилинах. Наверное, там жил Каин. Большой дом, кожное покрытие – кровавого оттенка. Отверстия в стенах прозрачные, как мембрана.

– Все дома разные, – сказал я. – Почему?

– У них разные хозяева.

– Хозяева… Каин – хозяин города?

– Можно и так сказать. Он серьезный человек. Я бы тебя предупредил, только ты, Безымянный, еще соображаешь плохо. Выдашь меня… Нет, не могу. Придвинься ближе. Слушай. – Марк наклонился к моей ушной раковине, чтобы другие люди не слышали. – Каин предложит тебе кое-что. Подумай, прежде чем дать ответ. Это повлияет на твою судьбу сильнее, чем ты можешь представить. Я не могу прямо тебе советовать, соглашаться или нет, но… Просто попытайся до этого момента вспомнить как можно больше. Если бы ты успел хотя бы имя… Это бы дало тебе немного памяти. Ты непрост, про врачей вспомнил. Кстати, не говори об этом Каину. Я не запрещаю, но… лучше не говори. Правда.

– Хорошо. Спасибо.

Мы двинулись далее по венам города. Пульс учащался, люди быстрее передвигали конечностями. Два человека портили свои легкие возле дома. Они говорили слова, громко… наверное, их нельзя повторять. Что-то в этом мире я начинаю понимать.

Из земли росли зеленые ребра с маленькими плоскими конечностями. Склонялись над нами, закрывая, будто сердце.

– Это?.. – Я показал.

– Деревья. Их тут не особо много, хотя Дэйв пытается вырастить. Ничего не получается – и года не выдерживают, сохнут. Что-то растет только на полях да возле пруда.

– А где мы? Это все заблудшие?

– Все мы были когда-то заблудшими, – сказал Марк. – Кто-то пять лет назад, кто-то – тридцать. А кто-то – и все сто.

– Каин?

– Верно. Не знаю, сколько ему лет.

– Средний возраст человека составляет семьдесят два года.

– Ну, может, где-нибудь и так. Ты молодец, что книгу ту читал с Лемом, только там много лишнего. Знаешь, лекари же тоже заблудшие, иногда как вспомнят что-нибудь – бегут записывать. В итоге у нас полно книг о болезнях, которых у нас даже не существует. Целые талмуды расписаны, как капельницы ставить да рентген проводить, – только нет у нас такого, травками лечимся. Да и возраст тут – понятие относительное.

– А где не относительное?

– А вот этого, братец, никто не знает. Откуда-то мы все пришли, но откуда? Это большая загадка. Каин больше всех хочет ее разгадать, только вот, сдается мне, это непросто. Мы почти пришли. Вход там.

Вход – огромный рот, ведущий к мозгу. Здание, где жил Каин, состояло из странных линий и сосудов, переплетенных между собой. Все дышало и как будто двигалось.

– Жуткое зрелище, да? – спросил Марк.

– Тут все дома жуткие.

Это правда. Каждый дом – особенный, странный. Пока не мог описать, но смотреть на них было непросто.

– Я не пойду с тобой, Безымянный. Каин уже ждет. Не хочу лишний раз попадаться ему на глаза. Просто иди прямо по коридору, не ошибешься. Как дойдешь до двери, постучи.

Я вошел в здание. Впереди была бесконечная кишка коридора, поворачивала то вправо, то влево. Какой-то рудимент от входа до кабинета. Зачем такой длинный коридор? Наконец дошел. Ударил по двери три раза. Три – я знаю это, потому что Лем помог вспомнить цифры.

– Входи, – раздался голос. Я вошел.

Каин – высокий, худощавого телосложения. Сидел на стуле, напоминающем тазовые кости. На плечах Каина была кожа зверя… как же ее… шкура? Да, шкура животного.

– Представься.

Голос такой, что мне сразу захотелось упасть обратно на небо. Лишь бы не быть здесь.