Он не смягчил позиции в отношении беспорядков, студенческих восстаний и безвластия. Закон был прав. Остальное было насилием.

Писал Тед и об участии в исследовании судов присяжных. «Используя компьютерные данные 11 тысяч дел по тяжким преступлениям, собранные в рамках Проекта по оценке уголовного судопроизводства в штате Вашингтон, я составляю программы, способные, по-моему, дать приблизительные ответы… на вопросы о ведении дел по тяжким преступлениям.

Он говорил о проведенном им исследовании по выявлению зависимости влияния на обвиняемого расового состава жюри.

Убедительное и подробное вступительное эссе, представленное Тедом в начале 1973 года в юридическую школу Университета Юты, возымело действие и даже затмило заурядный балл квалификационного экзамена. Однако осенью 1973 года Тед, как ни странно, в юридическую школу не пошел, и приведенная им декану приемной комиссии причина была на удивление лживой.

За неделю до начала занятий он «с искренним сожалением» сообщил, что попал в серьезную автокатастрофу и госпитализирован. Он объяснил, что тянул до последнего, рассчитывая, как выяснилось, напрасно, к осеннему семестру оправиться. Он извинялся за задержку оповещения университета и выражал надежду, что ему найдут замену.

Авария была незначительная, Тед только потянул лодыжку, в больницу не попадал и был в отличном состоянии. Правда, машину Мег он разбил. Почему в 1973 году он передумал поступать в Университет Юты, остается загадкой.

В его эффектном досье были и другие несоответствия. И исследование дел по изнасилованиям, о котором он мне рассказывал, и изучение расового состава жюри были лишь задумками. Ни над одной из них он даже не начинал работать.

И все же осенью 1973 года Тед поступил в другую юридическую школу при Университете Пьюджет-Саунда в родном городе Такома. На вечерние занятия за 26 миль от дома Роджерсов он ездил по понедельникам, средам и пятницам, в общей машине с еще тремя студентами. А после занятий часто заходил с ними выпить пива в таверну «Крикуотер».

Возможно, в Вашингтоне Тед решил остаться из-за предложенной в апреле 1973 года политической синекуры должности помощника Росса Дэвиса, председателя отделения Республиканской партии штата Вашингтон. Зарплата в тысячу долларов в месяц была самой большой в жизни Теда. Работа давала «привилегии», которыми любой, кто стремится к деньгам и признанию, мог бы упиваться: специальная кредитная карта Республиканской партии, участие во встречах с «большими боссами» и возможность периодически пользоваться шикарным лимузином. Были и полностью оплаченные поездки по всей территории штата.

Дэвис и его жена высоко ценили Теда. Минимум раз в неделю его приглашали на семейные обеды, и он часто оставался присматривать за их детьми. Дэвис называл Теда «умным, напористым и притом – редкостным сторонником системы».

Работа в Республиканской партии не мешала Теду хорошо учиться в вечерней юридической школе Университета Пьюджет-Саунда. Жить он продолжал в Университетском квартале в Сиэтле в доме Фреды и Эрнста Роджерсов. Эрнст болел, и в свободное время Тед помогал с ремонтом дома.

1973 год был для Теда годом больших потрясений. В ту пору я видела его лишь однажды – тем мартовским днем в полицейском участке. Наша дружба была из тех, когда видишься редко, но всякий раз рад встрече и понимаешь, что как минимум на поверхности это все тот же человек, кого ты знала раньше.

Снова я встретилась с Тедом в декабре 1973 года и опять на рождественской вечеринке в доме одного из руководителей центра психологической поддержки в районе Лорелхерст, на севере Сиэтла. В этот раз Тед пришел с Мег Андерс – так я впервые ее увидела.

Помню, как будто это было вчера: мы втроем стоим на кухне и разговариваем. Кто-то оставил на столе огромную миску жареных куриных крылышек, и пока мы говорили, Тед их поглощал.

Тед никогда не описывал мне Мег. Он делился воспоминаниями о красоте Стефани Брукс, и я помнила его реакцию на ту высокую темноволосую женщину с прошлогодней вечеринки. Ни на одну из них Мег не походила. Миниатюрная, она казалась очень ранимой, длинные светло-русые волосы затмевали черты ее лица. Теда она явно боготворила и жалась к нему, стесняясь общаться с другими гостями.

Я обмолвилась, что на прошлой вечеринке мы с Тедом были вместе, и она просияла.

– Правда? Это были вы?

Я кивнула.

– У меня не было кавалера, а у Теда – машины, и мы решили объединиться.

Казалось, у Мег камень упал с души. Ясно, я была ей не соперница – милая леди средних лет с кучей детей. Мне было интересно, почему Тед заставлял ее целый год мучиться, когда мог легко объяснить, что мы друзья?

Большую часть вечера я проговорила с Мег, казалось, испуганной всеми этими снующими вокруг незнакомцами. Она оказалась очень умной и милой. И в центре ее внимания был Тед. Когда он терялся в толпе, она искала его взглядом. Она изо всех сил старалась вести себя естественно, но кроме него для нее никого не существовало.

Я очень хорошо ее понимала. Три месяца назад я влюбилась в мужчину, который не был и никогда не будет свободным, и сочувствовала шаткости ее положения. Тем не менее Тед прожил с ней уже четыре года и казался преданным ей и Лиэн. Возможно, однажды они поженятся.

Видя Мег и Теда вместе, я подумала, что Тед оставил фантазии о Стефани. Однако я глубоко ошибалась. Ни Мег, ни мне не было известно, что недавно Тед провел со Стефани Брукс несколько дней, более того, обручился со Стефани и на этой неделе с нетерпением ждал новой встречи.

Тед так тщательно разделил свою жизнь перегородками, что с одной женщиной он мог быть одним, а с другой – совершенно другим. Он вращался во многих сферах, однако большая часть его друзей и коллег не подозревали о других сторонах его жизни.

Простившись в декабре 1973 года с Тедом и Мег, я не надеялась еще когда-нибудь встретить Теда. Нас связывал центр психологической поддержки, но оба мы из него ушли. Я не представляла, что однажды Тед Банди круто изменит мою жизнь.

Прошло почти два года, прежде чем я услышала о Теде снова – при обстоятельствах, заставивших меня испытать сильнейший шок из всех, что я испытала или еще смогу испытать.

Большинство из нас лелеют фантазию, в которой мы возвращаемся, чтобы предстать перед потерянной первой любовью, и в этом воссоединении мы выглядим красивее, стройнее, богаче и желаннее – желаннее настолько, что наша потерянная любовь тотчас понимает, что совершила ужасную ошибку. В реальной жизни так случается редко, но фантазия помогает смягчить боль отказа. В 1969 году Тед однажды уже попытался отыскать путь к сердцу Стефани Брукс, чтобы разжечь, казалось, угасший огонь, но безуспешно.

Однако к лету 1973 года Тед Банди кое-чего достиг. Он работал, строил планы и выковывал из себя того мужчину, которого, по его представлению, Стефани бы хотела. Несмотря на стабильные отношения с Мег Андерс и четыре года преданности ей, приехав в Сакраменто по делам вашингтонского отделения Республиканской партии, Тед думал только о Стефани. Он связался со Стефани в Сан-Франциско, и перемены, произошедшие с ним за четыре года, поразили ее. Вместо колеблющегося и нерешительного мальчишки без видимых перспектив перед ней был учтивый, спокойный и уверенный в себе мужчина. Ему было почти двадцать семь лет, и, кажется, он стал внушительной фигурой в политических кругах штата Вашингтон.

Во время совместного ужина ее удивила его новая для нее мужественность и то, в какой непринужденной манере он обращался с официантом. Вечер получился незабываемый, и по его окончании Стефани с готовностью дала согласие на скорую встречу с Тедом в Сиэтле для обсуждения возможного совместного будущего. О Мег он не упомянул. Казалось, он готов посвятить себя Стефани, как и она ему.

В сентябре она прилетела в Сиэтл в отпуск. Тед ее встретил в аэропорту на машине Росса Дэвиса и отвез в отель «Юниверсити Тауэрс». Он взял ее с собой на ужин к Дэвисам. Казалось, Дэвисы ее сердечно приветствовали, и она не возражала, когда Тед представил ее как невесту.