Однако похожую идею, пусть не параллельных, но сосуществующих рядом вселенных, подхватили астрофизики. Уже в 80-е годы прошлого столетия у многих ученых сформировалось убеждение, что данная смелая гипотеза может стать одним из краеугольных камней новой парадигмы о структуре мироздания. Главным поборником этой красивой гипотезы стал Андрей Линде, наш соотечественник, сотрудник Физического института им. Лебедева Академии наук, а в дальнейшем профессор физики Стэнфордского университета. Ученый-теоретик строил свои рассуждения на базе модели Большого взрыва, в результате которого возник молниеносно расширяющийся пузырек – зародыш нашей Вселенной. «Но если какое-то космическое яйцо, – рассуждал профессор, – оказалось способным породить наш мир, то почему нельзя предположить существование других подобных яиц?» Задавшись этим вопросом, А. Линде построил модель, в которой инфляционные (inflation – раздувание) вселенные возникают непрерывно, и рост их количества не ограничен ни Пространством, ни Временем. Таким образом, по представлению А. Линде, материальный мир являет собой вечно расширяющуюся пустоту, в которой не прекращается процесс рождения новых космических образований, подобных нашему. Поразительно, но знаменитый ученый интуитивно нащупал лишь то, что было высказано еще древними мудрецами Востока. Случилось так, что оригинальная гипотеза на деле оказалась далеко не новой, что может произойти еще не раз на длинном пути поисков ответа на вопрос, как зарождалась наша Вселенная. Об этом в свое время предупреждал известный астрофизик Роберт Джастроу, коллеги которого отвернулись от него только за то, что он посмел усомниться в могуществе человеческого разума, отдав приоритет в изучении основ мироздания не ученым, а теологам.
Роберт Джастроу предупреждал:
«Для ученого, который прожил со своей верой в силу разума, все кончается как дурной сон. Он взобрался на гору невежества, он собирается покорить самый высокий пик, он подтягивает себя к последнему камню, и его поздравляет группа теологов, которые сидели там столетиями».
Но коли речь зашла об отношении к религии выдающихся ученых, то невозможно не упомянуть и Исаака Ньютона, считавшего свои богословские изыскания делом не менее важным, нежели работу в области естественных наук. Нельзя оставить без внимания и Альберта Энштейна, которому принадлежат следующие слова:
«Всякий, кто серьезно занимается наукой, приходит к осознанию того, что в законах природы проявляется Дух, который намного выше человеческого, – Дух, пред лицом которого мы с нашими ограниченными силами должны ощущать собственную немощь. В этом смысле научные поиски приводят к религиозному чувству особого рода, которое действительно во многом отличается от религиозности более наивной».
Примечательно, что однажды на вопрос журналистов, как он делает открытия, Энштейн ответил: «Я просто обращаюсь к Богу, Который создал все эти законы, и спрашиваю у Него, как они работают». Неожиданный ответ великого ученого был воспринят очередной остротой. Газетчики весело посмеялись, а зря; человеку, далекому от проблем фундаментальной физики, было трудно понять, что открытия, сделанные Энштейном, выходят далеко за пределы обычного человеческого мышления. Не менее поражает еще один из его афоризмов, если учитывать, что сформулирован он не теологом, а физиком-теоретиком.
Предлагаем вдуматься в сказанное великим ученым:
«Чем больше наука постигает физический мир, тем более мы приходим к выводам, которые можно разрешить только верой».
А что касается веры, то очень остроумно и по-философски глубоко и точно звучат слова известного астрофизика Николая Работнова:
«Большинство верующих людей просто знает, что Бог есть, – это можно знать. А вот знать, что Бога нет, – нельзя, в это можно только верить».
Однако вернемся к нашим баранам.
В определении срока, отделяющего первые робкие шаги науки в познании тайн Вселенной от сложившейся картины мироздания, полученной древними мудрецам Востока, Роберт Джастроу здорово ошибся – на самом деле их разделяют не века, а тысячелетия. Еще пять тысячелетий назад (так предположительно оценивают историки возраст одного из произведений индуистской эпической классики «Шримад Бхагаватам») древние провидцы утверждали, что проявленный мир представляет собой скопление множества отдельных шарообразных вселенных, тесно примыкающих друг к другу, подобно тому, как отдельные атомы образуют собой молекулу. Там же говорится, что множественные вселенные не являются зеркальным отображением друг друга, а в каждой из них, при строгом соблюдении принципа подобия, течет своя жизнь. Как и тело человека, состоящее из триллионов отдельных клеток, сформировавшаяся таким образом Мультивселенная (мудрецы назвали ее телом Всевышнего, вират рупа), постепенно растет в объеме и, когда она достигает определенного предела, ее, как и человека, постигает смерть – Маха Пралайя. Вместе с тем «Шримад Бхагаватам» утверждает, что всякая отдельно взятая Вселенная имеет вполне определенный объем, но размеры каждой из них строго индивидуальны. Наша космическая обитель не относится к числу гигантов. Однако как бы ни была мала Вселенная, для населяющих ее живых существ она будет казаться бесконечной, поскольку покинуть ее пределы им никогда не удастся. Современная наука объясняет этот феномен искривлением силовых линий пространства, имеющих замкнутую структуру, что не позволяет объекту покинуть границы Вселенной, при этом создавая иллюзию ее бесконечности. Ограниченные возможности человеческого разума такое положение вещей постичь не в состоянии, как и охватить бесконечность, но понятие безграничности объема легко воспринять на примере его двумерного аналога – искривленной поверхности; а точнее шара. Проиллюстрируем. Если гипотетически допустить возможность существования двумерного пространства и мысленно спроецировать объем Вселенной на его плоскость, сознанию уже не представит труда приблизиться к пониманию ограниченного объема с одновременным отсутствием возможности вырваться за его пределы. Продолжая проводить параллель между двумерным пространством и трехмерным, можно представить, что вымышленный двумерный мир окружает трехмерное пространство (для нашего мира четырехмерное) – абсолютно чуждая для обитающих на шаре существ среда, в которой обитать они не могут – их просто-напросто разорвет. Исходя из этих аналогий, логично допустить, что и земляне в случае неограниченной возможности передвигаться в космосе обречены бесконечно кружить по замкнутым силовым линиям, не в силах достигнуть края Вселенной. В свою очередь, нашу Вселенную окутывает мир по своей структуре на порядок выше трехмерного. И если допустить, что с помощью гипотетического летательного аппарата нам все же удастся, преодолев пространственную кривизну, вырваться за пределы нашей космической обители, то этот чудо-космолет также ждет аннигиляция.
Хорошо! А что же там, за пределами Вселенной?
В понятиях проявленного мира – ничего! Ни пространства, ни времени, ни физической материи в любой ее форме. Представить такое не только архитрудно, но и невозможно в принципе. Особенно отсутствие пространства. Однако нуменальный аналог, позволяющий приблизится к пониманию этой сложной абстракции, найти несложно, стоит только допустить, что окружающий нас мир реальностью как таковой не является, а есть лишь сон Высшего Разума. Такое предположение не противоречит логике, поскольку в земных понятиях материальный мир создан Богом из ничего, подобно тому, как наш ум во сне создает свой мир также из ничего. Но если быть точным, то в обоих случаях творцом создаваемой иллюзии-действительности является ум (в первом случае Глобальный, во втором – человеческий); а ничего есть тончайшая субстанция Всевышнего, погрузившись в которую, наше индивидуальное «я» живет и действует с неменьшим ощущением реальности. Такова философия адвайты, или майявады, одного из философских направлений Веданты. Основатель этой школы, индийский мыслитель, мистик и поэт Шанкара утверждал, что реален только Брахман, единый и неделимый, а периодически порождаемый Им мир и множество индивидуальных «я» – всего лишь глобальная Иллюзия, майя, в которой Творец наслаждается игрой космических энергий. Иными словами, Неделимый Вечный намеренно представил себя в виде делимого, а потому создал иллюзию множественности, хотя реальный факт есть Единство. Находясь в мире феноменов, выяснить, насколько эта метафизическая доктрина соответствует истине, невозможно, ибо, как и в состоянии сновидения, сознание, потеряв связь с реальностью высшего порядка, вынуждено принимать порождаемую им же иллюзию за чистую монету. Но в данном случае этот факт для нас не столь важен – важно другое. Подобно тому, как за условной границей обыденного сновидения для «я», созерцающего сновидческую иллюзию, отсутствует физический мир бодрствующего сознания, так и для «я», находящегося внутри Вселенной, за пределами ее пространства, с точки зрения вульгарного материализма, также ничего не существует. Примечательно, что в том и другом случае индивидуум не в состоянии одновременно осознать две реальности, а если и пытается охватить суть потустороннего мира, то сознание начинает спонтанно расширять границы пространства того бытия, в коем в настоящий момент пребывает его «я». В этом случае происходит следующее: если человек спит, то он, как правило, начинает просыпаться, переходя от сновидческой иллюзии к реальной жизни, которая только что была не ощутима и не осознаваема; если же в бодрствующем состоянии ум упорно и достаточно долго пытается представить себе трансцендентную реальность, то сознание, расширяясь и трансформируясь, начинает внутренне ее видеть, и переживание это не менее реально, чем физические объекты окружающего нас мира. При этом ощущение реальности окружающей действительности начинает меркнуть; все кажется если не сном, то очень похожим на представление или кукольный спектакль, разворачивающийся в спокойном, умиротворенном и бесстрастном сознании. Таково первое впечатление. Но на самом деле там, где сознание не в силах представить себе полного отсутствия Материи, Времени и Пространства, простирается царство чистого Сознания – мир, где бытие имеет субстанцию недифференцированного состояния вечного покоя-движения беспредельного, универсального Духа.
