– За время нашего путешествия я смогла понять, что усвоила не совсем верную трактовку такого договора, но я так и не смогла разобраться во всем окончательно. – Грустно улыбнувшись, я посмотрела на Сфинкса и спросила, щемя сердце, – ты когда-нибудь любил?..
Он напрягся и забегал глазами, но быстро скрыл их ладонью, маскируя свою странную для меня реакцию привычным жестом, уходящим в пропускание волос сквозь пальцы.
«Он что, тоже не совсем понимает это чувство? – подумала я, вспоминая ответ на похожий вопрос Солару. – Или я задела что-то? О, священные леса, что же я наделала, нужно срочно исправлять ситуацию!»
– Вот, смотри, – вдруг сказал Сфинкс и указал куда-то в сторону. Я тут же проследила за его жестом. – Это как пример. Обычно такое просто взаимно хотят и делают всё, для достижения этого вместе. Как видишь, за ними их семьи не ходят, у них она… своя… уже… – тихо закончил он.
На площади вдоль храма прогуливались и разговаривали человеческие мужчина и женщина. Они держались за руки, как иногда Гулльвейг и Сайрис. В какой-то момент они остановились, чему-то посмеялись, и принялись целоваться. В этот самый миг к ним подбежал мальчишка и обнял обоих за колени.
– Получается, я могу просто поцеловать кого-то, и это существо станет мне парой без всяких условностей? – подытожила я, пытаясь пошутить для снятия напряжения поднятой темы.
На душе было радостно за стаю, за которой я наблюдала из-за стен дома, но одновременно с этим и тоскливо, поскольку моих возможных будущих детенышей ждала, – кто знает, может, все еще ждет? – безрадостная участь.
– Если будешь хотеть этого сама, и тебя не пырнут в ответ ножом, то можно и так сказать, – слабо посмеялся Сфинкс.
– Стало немного яснее, спасибо, – улыбнулась я.
Сфинкс все еще казался растерянным. Однако вперед тому, чтобы придумать что-то, чем можно было бы отвлечь уже его, он сам переключил мое внимание.
– О, смотри! Эльфы выходят! И уходят про-о-очь, – деланно закончил он.
Когда они скрылись из вида, мы, не сговариваясь, кивнули друг другу и спешно двинулись в сторону храма. Обоим хотелось сменить и обстановку, и вызывавшую неловкость тему. Но я все-таки застопорилась у входа; Сфинкс молча приоткрыл мне дверь и пригласил вперед. Он снова привычно улыбался, и от этого мне становилось не так страшно.
Внутреннее убранство храма встретило нас несколькими высокими крестовыми сводами, колоннами, фресками и алтарем, – только ли храмы и трактиры внутри мало чем отличались? Боковых коридоров, однако, здесь было куда больше. Пока я сравнивала обустройство храмов Гумбрара и Халистры, Сфинкс успел осведомиться у послушников сплошь в коричневых мантиях, куда делись наши друзья во главе с «каменным верзилой, пытающимся сойти за нормального восьмифутового человека». К моему удивлению, его поняли довольно быстро и вот уже мы шли по левому коридору, а Сфинкс говорил мне, что всем здесь руководит некий отец Каллен.
Он обнаружился практически сразу, как узкий коридор из колонн и барельефов на стенах вывел нас в прохладное чуть более широкое длинное помещение, заставленное койками. Фиолетовая ряса с золотой тесьмой висела балахоном на пожилом скрюченном сухом человеческом мужчине. Она украшалась рисунком заснеженных гор и подпоясывалась широким поясом с драгоценными камнями. Старик трясся от каждого своего движения, а жидкая седая борода, старческие темные пятна на безволосой голове и уставшие глаза под сыпучими бровями создавали образ самого пожилого существа, которое я встречала, затмевая собой старушку Сэнду. Только в отличие от нее он обладал магией Божества, которому поклонялся – цвет его нитей был льняным.
Рядом с ним стояла вся наша стая. Пока мы подходили, я окидывала взглядом койки: почти на каждой лежали прикрытые тела, поверх которых была насыпана горстка земли.
– Еле попали к трупу, – посетовал Велерус. – Высшие эльфы такие надменные, совсем не поменялись… э-э-э, прости.
Меня не трогали его слова, поскольку была согласна с ними. Я посмотрела на наполовину накрытое, голое тело, возле койки с которым все и находились: порезанная шея, отсутствие лица, клок рыжих волос и зеленая кожа орка из видения с крови охранника. И все бы ничего, если бы под ребрами с правой стороны не значился свежий глубокий порез…
– Они добывали информацию о том, кто мог убить Оливию, портниху, – сказал Сайрис и добавил с легким презрением, – похоже, этому якобы хорошему Тейрану, интересен только свой незавершенный заказ. И только из-за затронутых интересов он вышел на остальные убийства.
– Они явно знают обо всем этом больше, но усомнились в эффективности нашей команды и не стали ничем делиться! – пожаловалась Гулльвейг.
– Я не удивлен, – фыркнул Сфинкс и скосил на нее глаза.
– Еще одна рана, – акцентировала всеобщее внимание я. – Это какие-то жрецовские традиции?
– Это эльфы сделали, – покачала головой Гулльвейг. – Они достали из бедняги кусочек синей руды так, словно точно знали, что она внутри, и забрали с собой.
– Нужно перевернуть тело и осмотреть полностью, – серьезно сказала я, – не проглотил же он камень, в самом деле.
Согласившись с моими мыслями, Велерус принялся приподнимать тело орка, а Сайрис – подстраховывать его в этом. Пока отец Каллен, судя по тону Гулльвейг, принявшейся успокаивать его, снова возмущался надругательством над усопшим, я думала о том, почему меняющая животных руда оказалась не в магическом эксперименте, а во вполне здоровом на вид существе?.. Он ведь даже магией не обладал…
Как только все мы, и бледная на вид Гулльвейг, и недовольный давящим даже на меня запахом помещения Сфинкс, увидели на теле шов в районе правой почки, я заговорила:
– Его перетягивают те же нити, что были в снаряжении женщины в очках из трактира, которая коснулась меня.
– Стежок на твоем плаще выглядел похоже, – сказала Гулльвейг.
– Переливаются, – заметил Велерус.
– Эльфы сказали «успели, обезврежен», когда достали камень, – подал голос Сайрис. – Такой же, как те, что нашли в сшитом монстре.
Я быстро достала из сумки один из камушков, выпавших из побежденного перед помещением Конраку монстра, и сравнила его размер со швом на теле. Руда не истончалась сама по себе. Это происходило только в том случае, если она питала что-то: портал, например, или какое-то иное поддерживаемое заклинание, как любой другой магический компонент. Здесь ее будто бы откалывали специально небольшими кусочками. Она использовалась кукловодом для сотворения своих магических экспериментов, но в видении с крови охранника я не видела над убитым орком никаких нитей магии, как над сшитым монстром или существами, с которыми мы когда-то сражались. Но о руде знали высшие эльфы, падкие на магические эксперименты…
– Ты что-то поняла? – спросил меня Сфинкс.
– Мне нужно время, – сказала я и, убрав камень в сумку, обратилась ко всем, – и план по поимке кукловода на живца, на меня, этой ночью.
– Я не согласна использовать тебя! – ожидаемо воспротивилась Гулльвейг.
– Она сама это предложила, – сказал Велерус. – Она теперь не в Доме, и сама решает, что ей делать.
– Это слишком опасно! – настаивала Гулльвейг.
– Обсудим позже, – шикнул Сфинкс и встал так, чтобы скрыть меня от глаз отца Каллена, о котором я и думать забыла, потянувшись к крови орка.
Опасно или нет, хотелось разобраться со всем этим как можно скорее. Высшие эльфы из Дома Черного Опала искали что-то совсем рядом, и я ощущала не совсем понятное мне чувство вместе со страхом перед ними.
Закрыв глаза, я коснулась крови и вызвала багровые нити, приказав показать мне последние эмоциональные моменты жизни ее обладателя. Из общего клубка вновь отсоединилась лишь одна магическая нить и податливо связалась в узелок. Открыла глаза я уже за рыжеволосого орка в коридорах верхнего яруса трактира «Сонная Бочка».
В моей груди отчетливо ощущалось волнение и смятение. На другом конце коридора в кровавой дымке стоял тот самый мужчина с кудрявыми зелеными волосами и красным рисунком на глазах, которого описывала ключница, как последнего посетителя правого крыла библиотеки. По бумагам его звали Твинк, но я-то уже знала, как такие бумаги делались, и не сомневалась, что это не его настоящее имя. Он был одет также неприметно, как и орк, был ниже его головы на две, ухмылялся и предложил пройти в комнату для «разговора». Так и жертва, чьими глазами я сейчас видела, и странный человеческий мужчина без способностей к магии оказались там, где сегодня ночевали Гулльвейг и Сайрис.
