Торричеллева пустота. Потом вдруг вспомнил, больных ребятишек в Севастополе лечат дельфины. Но это нужен контакт – как у Иисуса Христа. К нему прикоснулась слепая, и зрение вернулось, а Он почувствовал это. Вы знаете наше коммунистическое воспитание.

Хотя в моей школе, немного, так, вскользь говорили о чудесах японских лам и мне, повезло увидеть, почувствовать какие они премудрые.

Вот сейчас я встретил своего утопленника наоборот, чуть бедолага не утонул, на солнышке. Я понял, – он перекроил, соскрёб с меня ту атеистическую плесень. Вы, ребята думающие, это вижу -никому этой истории раньше я никогда не рассказывал. Не поймут, хорошо хоть те времена ушли, а то ведь и на казённый харч перевели бы. Дурка, его называют.

… Вот и подошли мы с вами к самому главному. Слышите? Это то, что и ради чего эта песенка дельфина с его ультразвуками и Песней Его Души. Наша с ним песня. Я рад, что вам её подарил.

Да.

А вот это было в первый же день нашей с ним встречи. Я обливал водой, он почти пришел в себя. И первое, что меня удивило… знал, что мне делать и как его окунуть в свежие морские волны. Никогда в подобной ситуации не был. А тут было ощущение, что моей головкой, та, что на плечах, кто-то управляет. Потом чуть позже, после второго Перекопа, как, в Крыму, который и нам с ним нужно одолеть. И, силы меня оставили, это уже недалеко от берега, где волны, я почувствовал прилив своих, своих силёнок. Эту сказку я боялся все это время, поведать кому бы то ни было. Прошли годы – всё отфильтровал и вот что дальше.

Здоровье, последние годы, не дало трещину, после того, что со мной случилось по службе. А тут после нашей дружбы и встреч в этом месте я пережил другое, вопреки нигилизму, который приклеивали и вживляли в нас те годы. Их, эти чудеса, всегда превращали в шутку. А с бигфутом, вообще считали дурачками тех, кто говорил, что вытворял снежный человек. Его нет. Восточные люди, конечно же, не все…говорят, что онии, нас, а не мы их учим. Они видят на расстоянии недоступном для человека. Вот и думай – телепат это не русский мат. Это мудрость. Так вот эту мудрость мне телепортировал мой морской брат.

… У нас, с моим ныряльщиком, другое. Как он мог вставить в мою голову инструкцию, бери, тащи, смочи. Я и сейчас не могу вспомнить как это я смог. Возвращение сил. Ну и самое-самое. Он откалывал свои номера, на бис. Как я мог чувствовать и переживать то, что и он?

Дышал как он, летел и кувыркался в воздухе, замирало сердце от высоты, я чувствовал. Что? – Я, рыбка, я дельфин, плескало море, как моя кожа дышала, когда поливал его своими ладонями. Как это можно объяснить. Я это был? Скорее он и я это было одно существо. Это были мы. Одно целое. Как он мог вселить, вставить в мою черепную коробочку, телепортировать, наконец, свои мысли, ощущения и чувства?

… И…

И, когда он выбросился на берег, я там, далеко за тысячи километров, задыхался, хватал воздух. Кожу жгло огнём, она засыхала, трескалась, и было очень, очень больно. Вот этого я и теперь никак не могу понять и вычеркнуть из памяти своей.

… Да и не хочу.

Теперь мне показывают больше фильм о тех славных минутах, когда мы были вместе, его концерт, этим я живу и сейчас. А мысль никак не уходит. Зачем. Что заставило его это сделать. Неужели он скучал за, моей, особой. Теперь никак не могу понять этого.

Или ещё дальше, может он вселился в мою скромную хоть и нескладную персону и мы, теперь уже Мы. И живём в разных мирах, но вместе. Это даже не сиамский вариант.

Я часто очень вижу, чувствую-мы с ним вдвоём. И вот она, снова солнечная радость. Я и он-это монолит. Сила внутри меня звенит и вибрирует на волнах морских и волнах Души моей, Его сила внутри меня. Я ощущаю его и свою силу, защиту, становлюсь таким, каким я никогда ещё не был. Это и не человек амфибия, это, это скорее свет-симбиоз, слияние двоих в одно целое, одно, так как мы с ним, каждый сам собой и как одно целое. Научил меня чувствовать и переживать как он. Это скорее звучание Органа в Домском соборе, Прелюдии Баха. Вот что это.

Я никогда не любил море, так как сейчас, хотя оно было всегда рядом. Но вот полёты, пируэты, радуга семицветная вокруг меня и во мне, такое не передать. Живу теперь этим, живу и чувствую, что я там. В воздухе. Под водой. Полёты с замиранием, когда летишь вниз и уходишь под воду.

***

Ну, вот ребятки и конец моей повести.

Я, теперь, ой, нет, тогда, доставил вашего художника, и вы подумали. Да что там подумали. Было так. Ушёл человеком, а вернулся трупом.

Но первое, я увлёкся и самое главное, была такая волна, что нас, нет, нам бы пришлось хлебать морскую водичку, а тем более этот с бородой в таком объятии был с морской болезнью, что, просто не способен был собраться и тем более добраться до вашего костра. Даже когда утихло и мы там хорошо потрудились, разворачивал наш пароход, носом к волне и то пришлось крутить и руками и головой. Но у берега вы не поняли, что делать и чуть не перемолотило ваши красивые ноги. Ну да что теперь. Всё обошлось и слава нашему Нептуну.

Ну, будьте здоровы и если не были никогда в обнимку со штормом, лучше не спешить на дно морское, там пусть лучше «Садко богатый гость» пирует с царём-батюшкой и водит хороводы с прелестными русалочками. Меня тоже туда ещё не тянет. А вам нужно детей и внуков, пустить на белый свет.

Пусть себе бродят, бегают, по земле родной, радуют вас, родителей, ваших бабушек и дедушек.

Дед сидел на лысой скалистой горе и смотрел, смотрел невидящими глазами от слёз и времени, на домики внизу, на лес, который тоже белел голыми скалами, где уже ничего не росло. Камни и камни – трескуны. А чуть ниже у самых его ног, пенёк, корни, бывшего ещё вчера дерева. Были они в земле, но это был не тот, почти лесной чернозём крымских степей.

Совсем недавно здесь величаво стоял красавец великан- Можжевельник. Как он смог крошечным семенем умудриться добраться до, почти земли,– сплошные камни и, сила то такая в нём,– прорасти, пустить маленькие, но такой богатырской воли, мощи – корешки, на скале и решил устроить свою жизнь?

Решил. Устроил. Жил.

Прошли – пролетели годы. Он помнил и засушливые времена, помнил и грозные годы лихолетья. Набеги варваров. Войны. Стрельба. Взрывы. Видел, как люди собирали ягоды – плоды, лечились, укрепляя сердце их целебными соками.

Корни дерева мудро росли веером, что бы собирать драгоценные капельки дождя. А ниже была сплошная скала.

… И вот новое лихолетье. Турбаза. Мотоциклы. Квадроциклы и другие циклы – в головах лиходеев. Рычали, грохотали, карабкались как клещ, под хвост бездомной собаки. Летели камни, борозды углублялись дождями. Ушла. Ушла щебёнка. Обнажились корни. Рванул ветер. Накренилось дерево. Застонало. Упало.

Дед, со своей бабулей ходили и подкладывали камешки, чтоб дождевые ручейки собирались у корней упавшего дерева. Дед разговаривал с ним, просил, уговаривал крепиться. Рассказывал про великую Вангу, как она общалась с деревьями, надеялся, что и его голос услышит упавший великан.

В поссовете успокоили, это не их работа, а лесники, слепые и глухие… не пробовали даже спасти этого красавца – богатыря. Долгожителя.

Волки, случилось однажды. Только един раз… поселились в Крыму. …Были сильные морозы. Пролив стал, закованный льдом и прибежали с кубанских плавней. Извели их. Опасно. Люди. Туристы. Радуются. Дышат, глубоко и с радостью. А тут волки.

Откуда прибыли шакалы?

Вселились в души людей?

– Ванга! Помоги. Расскажи. Расскажи как их извести.

Срубили. Спилили и утащили шакалы. Такое! Такое дерево. Чудо Дерево.

Читал дед, что те, кто любят опустошать чужие карманы и кошельки, в следующем воплощении родятся с шестью пальцами на руках.

А.

В деревушке, Счастливцево, помнится, жила была семья. Так и родители, и дети были шестипалые. Существовали, а не проживали, как то обособленно. Они, и к ним почти никто никогда, даже соседи, не приходили. Не общались…